Третий мир Лесли Уизерса

Время течет медленно и тянется на манер мятной жвачки, все сильнее напоминая неровную нить, готовую в любой момент оборваться. Странные образы людей, их темные силуэты и скрипучие голоса не проходят даром — они напоминают о самом больном. Но Лесли давно свыкся с этими мыслями, и хоть и чувствует пронзительных страх, но уже не кричит и не забивается в угол, как маленький ничего не понимающий ребенок. Именно таким его считают все остальные. Для здешних людей, он просто ребенок, не способный за себя постоять. Невинный и маленький, глупый, уставший от суеты — ребенок. Но Лесли совершенно с этим не согласен. Когда в палату проникает солнечный свет, белая известка становится слегка желтоватой, и в голове возникают образы жаркого лета, персиков и запах который стоит на пшеничном поле. Его кровать сильно скрипит, и прутья на ней покрыты ржавчиной, исцарапаны, и в изголовье прошорканы до металлической основы. И юноше не хочется спать здесь. Ему не хочется бодрствовать. Он готов забыться, и тихо жить в этом забытие, под действием сильнейших препаратов, витая в странном месте, которое он называет «Зазеркальем» — как в детской книжке, которую ему когда-то, кто-то прочитал. В Зазеркалье тепло и уютно, тут нет замочных скважин, потому что не нужны ключи. Двери всегда открыты, а на деревянный окнах, нет решеток, и они покрашены в приятный бледно-голубой цвет. Тут, в месте которое есть только в голове Лесли, существует только легкость, не сравнимая с тяжестью в теле, после болезненных экспериментов. Она позволяет идти — словно плыть, и на душе не лежат тяжелые камни, тянущие к полу. В Зазеркалье — Татьяна, местная медсестра может видеться с ним чаще, чем в Обычном мире. Пускай она также приносит ему сладкие конфеты, и от нее продолжает пахнуть ирисами, она намного ближе, и ему позволяется дотронуться до ее руки, когда он хочет получить хоть каплю поддержки, или рассказать о чем-то. Он рад хотя бы тому, что может говорить, и над ним никто не смеет смеяться. Лесли привык молчать. Он молчит потому что его слова никто не воспринимает всерьез. Над ними насмехаются, или пропускают мимо ушей. Многие думают, что он вовсе не умеет говорить. Но Лесли знает много стихов. Пусть не самых красивых, некоторые из них, предназначены для детей, а некоторые для школьников. Но как юноша, который никогда не учился, он может гордиться таким достижением. Потому что он не идиот, как кажется с начала. Он гораздо большее. Так ему говорит Рувик, из еще одного мира у него в голове. Этот мир ему нравится гораздо меньше Обычного, или Зазеркального. Он окрашен в красные цвета, и повсюду слышен гул: стоны, крики, неясные хрипы или пробирающий до костей вой. Тут нет палат, как в других мирах. Это Леса, Деревни, Башни и Церкви, измазанные красной липкой жидкостью. Люди живущие здесь не смеются — они просто не могут. Эти люди кричат и нападают, непонятно жестикулируют, рвутся к нему, чтобы разорвать. И иногда у них получается задеть, поцарапать, или немножко укусить. Но в такие моменты всегда появляется Рувик, и отводит его в безопасное место, где Лесли закрыв глаза, сидит пока ужас не поражает все тело. В этом мире не от кого ждать помощи, можно только бежать или прятаться, от монстров рыщущих по земле. Воздух пропитанный пеплом заставляет задыхаться, и голубое небо застилают серые тучи, из-за которых не видно света. Юноша не любит это место, потому что оно заставляет отчаиваться. Порой, когда она бежит, до него доносятся выстрелы, и это пугает сильнее чем безмозглые чудища. Он боится расправы, за то, чего он никогда не делал. Но все ищут его, зовут по имени, стараются успокоить. Мир пропитанный серой, огнем и запахом горелого мяса, вызывает истерику. Попасть в Обычный мир, почему-то не получается, сколько бы не хотелось. Он знает, что если ему удастся, никто не будет рад, но это единственный выход. Во время очередного бега среди обломков ветхих деревянных домов, после долгих ночей без сна, ему наконец удается отключиться. Сон кажется тревожным, и легче совсем не становится. Только чья-то рука осторожно касается лба, и Лесли приоткрывает глаза. Перед ним стоит высокий мужчина. Его лицо покрыто сажей и щетиной, глаза тусклые и уставшие, но губы растянуты в едва заметной улыбке. И в первые за столько времени, юноша ощущает себя в безопасности. Дальше от Рувика, его сложных речей, дальше от больницы и запаха спирта, дальше от Татьяны и сладостей. Но ему не страшно — он чувствует что все будет хорошо. Ведь, кто бы там что не говорил, Лесли не идиот. Он просто чертовски наивен…