***
У девушки также определенно есть мнение об одежде. Для начала, малый плащ больше не появляется. За это Дин девушке даже втайне признателен, так как заочно согласен с ней, что малый плащ Касу никогда не подходил. В большом плаще было куда больше шика. Больше… чего-то. Фактуры, динамики при ходьбе, он был больше похож на плащ супергероя или… даже на крылья. Больше похож на крылья. И на нем было больше пряжек и поясков. Поэтому Дин надеется, что девушка подыскивает Касу другой плащ, получше. Он даже начинает подумывать, уж не связаться ли с ней, чтобы дать дружеский совет по поводу фасона плаща для Каса. «Может, она не знает, что изначальный плащ смотрелся на нем лучше? — думает Дин. — Я мог бы ей подсказать, что ему идет». Но ничего похожего на большой плащ не возникает, и Дин слишком сомневается в гипотезе про девушку, чтобы выспрашивать у Каса имя или контактную информацию. (Может, это и не девушка вовсе? Может, это… Клэр, например? Или его коллеги из магазина? Во всяком случае, Дин не теряет надежды.) Тем не менее гардероб Каса продолжает меняться: в основном в нем появляются все более комфортные вещи. Никакой деловой одежды вроде плаща. Однажды у Каса внезапно обнаруживаются мягкие спортивные штаны на шнурке, а во время следующей поездки он приобретает немного чудной, но тоже мягкий и теплый флисовый жилет. Как только Кас возвращается с работы, он переодевается из стильной куртки в бесформенный свитер и теплый жилет. Еще через несколько недель Кас даже приносит новую пару мягких тапочек, которые раздобыл «где-то», и начинает носить их в бункере, шаркая по полу во время вечерних кинопросмотров, как старый дедушка. — По-моему, он превращается в мистера Роджерса, — шепчет Дин Сэму однажды, когда они наблюдают, как Кас переобувается из уличных ботинок в тапочки. — Это не так уж плохо, — отвечает Сэм тоже шепотом, пока Кас снимает рабочий жилет и натягивает шерстяной синий свитер. Дин согласно кивает. Даже мило, как Кас обживается тут, как комфортно теперь чувствует себя в бункере и какой уют создает вокруг себя. Конечно, его домашняя одежда несколько блеклая и немодная, но ему явно в ней удобно. «Отстойный вкус у его девушки», — приходит к заключению Дин. Да, у Каса есть одна стильная куртка, но он носит ее, только когда выходит на улицу, а все остальное — какая-то бесформенная масса флиса и вязаной шерсти. Каждый раз, когда Дин окидывает его взглядом во время совместных вечеров перед телевизором, Кас уютно укутан в свой мешковатый синий свитер, серую вязаную шапку, бежевый шарф и мягкие тапочки. Часто на нем еще и теплый жилет, и одно-два одеяла сверху. Не образец мужской моды. Но, во всяком случае, новая одежда выглядит теплой и комфортной. Кажется, девушке хочется, чтобы дома Касу было удобно. На самом деле она, похоже, делает для этого больше, чем Дин делал когда-либо. Дина это бесит.***
Как-то вечером Кас и Сэм сидят перед телевизором, и Дин заходит в комнату, чтобы посмотреть, каким очередным сериалом они увлеклись. Это одна из тех ныне редких недель, когда Кас живет в бункере, и в последнее время они с Сэмом садятся к телевизору раньше Дина. Все потому, что ужинают они одинаковыми быстрыми в приготовлении салатами и заканчивают есть, пока Дин еще готовит что-нибудь для себя (что-нибудь вкусное; и вредное). Сегодня Сэм и Кас уже поели свой пресный Цезарь, а Дин только что приготовил себе аппетитные бургеры: с жареным луком, домашними котлетками и булочками, подрумяненными в тостере — все как положено. Дин приходит в гостиную, уплетая бургер (который, надо заметить, просто изумителен, хотя на его приготовление и понадобилось время). Еще два бургера он несет на тарелке — на случай, если соблазнятся Кас или Сэм. — Бургер? — предлагает Дин, протягивая тарелку. — Клянусь, он вкуснее, чем та дрянь, которую вы едите. Кас оживляется и даже говорит: — О, Дин, спасибо! — Однако потом качает головой: — Но я сыт. Благодарю за предложение. Кас не может быть сыт, он и салат-то свой толком не съел. Дин вздыхает: должно быть, Кас все еще следит за весом. Дину хочется сказать: «Не давай бабе изменить тебя! Тебе должно быть комфортно оставаться собой. Если тебе нравятся бургеры, так ешь бургеры, черт возьми!» Но он прикусывает язык. Кас пока еще не рассказывал им никаких подробностей о таинственном «друге», с которым проводит время, и Дин с Сэмом решили не допытываться. По крайней мере, один бургер берет себе Сэм. Дин ставит тарелку на журнальный стол и какое-то время смотрит на них обоих. Сейчас середина ноября, и Хранители Знаний не особо позаботились об утеплении помещения, так что Кас сидит на диване, как обычно, закутавшись. Он сполз вниз, положив ноги на журнальный стол, и на нем нахлобучены все его вязаные шмотки, а ноги укрыты одеялом. На столе стоит его недоеденный салат, рядом с Касом на диване — миска с попкорном. Сэм теперь энергично жует бургер, и они оба уставились в какой-то новый сериал на Нетфликсе. Это оказывается странный сериал под названием «Восьмое чувство». Насколько ясно Дину, он про паранормальные способности, чтение мыслей и гомосексуальные оргии. На экране целуются две лесбиянки, и Дин какое-то время смотрит (потому что ведь все без исключения признают, что лесбийские поцелуи — это сексуально). Но потом показывают двух целующихся парней, и Дину вдруг становится как-то не по себе — потому что, ну, это же геи, и, хоть в этом и нет ничего такого, это не для Дина. Это совсем не его. В этом нет абсолютно ничего предосудительного, просто Дина это не интересует. На самом деле, безопаснее всего вообще не смотреть, поэтому Дин отворачивается от экрана. Однако Кас, похоже, заворожен сценой поцелуя: он уставился на экран с напряженной сосредоточенностью, как будто готовится к важному экзамену. Он укутан так основательно, что из большого кокона синей и бежевой шерсти видны, по сути, одни его глаза. Синий свитер практически поглотил его: Кас даже спрятал руки в противоположные рукава, так что рукава образуют единое кольцо. Нижнюю часть его лица скрывает бежевый шарф, а голову — серая вязаная шапка. — Ты вообще когда-нибудь снимаешь этот свитер? — спрашивает Дин, подходя и садясь на подлокотник дивана. — Он висит на тебе, как мешок. Сэм перестает жевать и бросает на Дина неодобрительный взгляд. Кас немного выпрямляется, появляясь из своей шерстяной юрты и вновь обретая человеческий облик. Он поднимает глаза на Дина. — А мне нравится, как сидит свитер. — Кас смотрит вниз, достает одну руку из рукава и разглаживает ею шерсть свитера. — Он удобный. Можно легко засучивать рукава. — Он снова глядит на экран, но теперь сцена про геев закончилась, и новое действие не захватывает его до такой степени, потому что он то и дело бросает быстрые взгляды на Дина. — Легко засучивать рукава? — повторяет Дин с сомнением. Больно уж и свитер, и шапка… бесформенные. — И поэтому он тебе нравится? Свитера что, ради этого покупают? И где ты взял его вообще — в секонд-хенде? Под одеялом происходит движение: Кас шевелит ногами. — Это подарок, — отвечает он наконец. — Эрин говорит, я недостаточно тепло одеваюсь. Эрин. Первый раз Кас упомянул имя. С этим нужно свыкнуться. Имя кажется значительным, весомым, и Дину требуется время, чтобы оценить, как оно звучит. Эрин. Эрин. Эрин. Эрин. Удивительно, сколько в нем значимости. Имя звенит у Дина в ушах почти как колокол, и Дин вдруг осознает, что до этого самого момента еще питал тайные иллюзии, что никакой девушки на самом деле нет. Всегда имелись какие-то альтернативные объяснения — Кас мог копить деньги на что-то еще. Была версия про Клэр, и про приятелей с работы. Но нет, это не Клэр, это кто-то другой. Кто-то по имени Эрин. Сэм тоже оживился: положил бургер на тарелку на журнальном столе и с интересом смотрит на Каса. — Эрин? — спрашивает Сэм. — Это твой друг? Кас колеблется. По его лицу пробегает тревога, как будто он только что понял, что проговорился. — Да, — отвечает он осторожно. Он нервно меняет позу, спускает ноги на пол и садится прямее, больше не выглядя расслабленным. Потом берет из миски рядом с собой немного попкорна — всего пару зернышек, — и начинает вертеть их в руках, не кладя в рот. — Эрин — это уж не друг ли, подаривший тебе шапку? — спрашивает Сэм безобидным тоном. — Да… — отвечает Кас. Он явно насторожен и пристально изучает попкорн, однако Сэм не отступает. На лице Сэма тщательно нейтральное выражение, но Дин уверен, что он прячет улыбку. — Это не тот ли самый «друг»… — говорит Сэм с ударением, изображая воздушные кавычки на слове «друг», — который для тебя готовит? Кас явно не знает, куда деваться. — Вроде того, — бормочет он. После чего роняет несъеденный попкорн в миску, отставляет ее в сторону, достает откуда-то из складок мешковатой одежды телефон и притворяется, будто проверяет время. Затем он сбрасывает одеяло и встает. — На самом деле мне пора, — объявляет он, затягивая бежевый шарф потуже, как будто готовится выйти в метель. — Уже позднее, чем я полагал, а мне далеко ехать. Мне нужно вернуться сегодня. Дин недоуменно моргает, и Сэм смотрит на Каса, приподняв бровь. До этого Кас не упоминал, что сегодня ему нужно уезжать. Но Сэм продолжает как ни в чем не бывало: — Вернуться куда? Не в Денвер ли, случаем? — спрашивает он все так же невинно. — Опять уезжаешь за покупками на пару недель? — И Эрин, небось, тебя ждет? — добавляет Дин, заставляя себя присоединиться к шараде. Кас заканчивает завязывать шарф и со вздохом поворачивается к Дину. — Да, Дин. Да, Эрин меня ждет. Что тут такого? — И надолго ты в этот раз? — интересуется Сэм. — Это ведь уже восьмой или девятый визит, да? — спрашивает Дин. — Что, все серьезно? При этом у Каса на лице появляется странное выражение, и он некоторое время смотрит на Дина, о чем-то размышляя. Дину думается, что, может быть, Кас не понял смысл фразы «все серьезно». Это (уже не впервые) наводит Дина на мысль о том, был ли у Каса опыт настоящих отношений. Хоть какой-то? Дин ждет, что Кас сейчас скажет что-нибудь вроде «да нет, мы только познакомились», и уже приготовил ответ о том, как Касу стоит пожить в свое удовольствие и позволить себе немного развлечься. Но Кас говорит, медленно, задумчиво кивая: — Я не думал об этом в таком ракурсе. Но да, полагаю, все серьезно. Внезапно у Дина начинает ныть в животе. — Ты нас-то познакомишь с этой Эрин? — спрашивает Сэм. — Должны же мы ее одобрить! Или что-то в этом духе. Дин больше не слышит подробностей. Потому что у него в ушах до сих пор звучит фраза «полагаю, все серьезно». «Эрин меня ждет… Полагаю, все серьезно». Дин заставляет себя изобразить заинтересованность тем, что сказал Сэм. Чего ему на самом деле хочется, так это уйти куда-нибудь в тихий уголок, где можно присесть и какое-то время подумать об имени «Эрин». Или, может быть, прилечь на кровать на часок-другой, чтобы свыкнуться с фактом, что у Кастиэля есть «Эрин». Но Дин знает, что надо поддержать Сэма в дружеском поддразнивании, поэтому говорит: — Да, твою девушку мы определенно должны проверить. Она должна пройти испытание, — добавляет он, пытаясь обратить все в шутку. — Уж как минимум серебром и святой водой! — Нужно убедиться, что она не демон, до того, как ты переедешь к ней насовсем, — вторит ему Сэм. Эти комментарии, кажется, сбивают Каса с толку. Он вдруг выглядит смущенным. Сначала он ничего не говорит — только переводит взгляд с Сэма на Дина и обратно. Потом бормочет: «Мне надо идти», засовывает телефон в карман и поворачивается к дивану за сумкой. Он спотыкается об одеяло на полу; едва не упав, хватает сумку и торопится к двери, где стоит его обувь. За этой дверью находится библиотека, а за ней — лестница наружу, и, когда Кас говорит «увидимся позже», переобуваясь из тапочек в ботинки, внезапно становится ясно, что он действительно сейчас сбежит. И также ясно, что спугнули его Сэм и Дин своим дружелюбным поддразниванием. Сэм, очевидно, тоже понял это, потому что немедленно оставляет шутки и вместо этого говорит: — Эй, Кас, серьезно, хорошо тебе провести время! — он поворачивается, пытаясь поймать взгляд Каса до того, как тот скроется за дверью. — Иди завоюй ее, тигр, — добавляет Дин, хотя «тигр» выходит у него немного механически. — И помни про безопасность. Кас надел ботинки и выпрямляется, медля перед дверью и глядя на Дина с отчетливым выражением нерешительности. — «Помни про безопасность» означает «пользуйся презервативом», — уточняет Сэм. — Серьезно, приятель. Каждый раз. Не рискуй понапрасну. В этот момент Дин вспоминает знаменитый комментарий, который Кас отпустил несколько лет назад, — о том, как он «предохранялся» с этой женщиной-жнецом, попытавшейся его убить, — предохранялся при помощи ангельского клинка. Эта цитата уже вошла в золотой фонд Кастиэля, и Сэм с Дином до сих пор вспоминают ее со смехом, но теперь Дин вдруг понимает, что Кас, возможно, до сих пор не осознает важности этих вещей. Так что, не уступая брату, Дин восклицает: «Погоди-погоди!» — лезет в бумажник и находит там презерватив (у него во внутреннем отделении почти всегда имеется запас на чрезвычайный случай). Презерватив немного потрепанный, но еще не просроченный и в целой обертке. — Вот, — говорит Дин. — Отдаю самое ценное. И не говори, что я ничего для тебя не сделал. — Он бросает презерватив Касу, как летающую тарелку. Каса это явно застигает врасплох, но он умудряется поймать презерватив и рассматривает его, держа на ладони, с видом полного непонимания, как будто никогда раньше ничего подобного не видел. А может, и правда не видел? Он выглядит настолько растерянным, что Дин начинает беспокоиться. Похоже, Кас таки не пользовался презервативами. Если у него мало ангельского могущества, может ли он быть подвержен венерическим заболеваниям? Стоп, да знает ли он вообще о венерических заболеваниях? И… черт, а как насчет старой-доброй беременности? Конечно, базовых вещей Кас не может не знать, но… у них с этой девушкой хоть состоялся разговор? Или, может, она на противозачаточных? Или… просто безрассудная? Что за девушка эта Эрин? В голове у Дина начинают разыгрываться различные сценарии, один другого хуже. Уж не пытается ли эта девушка забеременеть намеренно, чтобы Кас ее содержал? Это Дину, что ли, придется с ним поговорить? Или Дин все неправильно понял? Может, Кас так смущен просто потому, что еще не спал с этой Эрин? А если нет… то почему, черт возьми, нет? Кас уже пару месяцев неделями пропадает в Денвере! Уж не водит ли его за нос эта Эрин? Может, она его обманывает? Или она какая-то извращенка? А может, очень религиозная — из тех девушек, которым нужно время? Или… Или… это какая-то игра с ее стороны? Дин стоит и злится на воображаемую Эрин все сильнее, когда Кас наконец поднимает на него глаза. В его взгляде читается грусть. И… почти теплота. Теплота и беспокойство. Но отчего-то кажется, будто он беспокоится о Дине, а вовсе не о себе. Что-то в выражении лица Каса заставляет Дина оставить подначки, и неожиданно он становится совершенно серьезен. — Береги себя, — говорит он Касу так искренне и прочувствованно, будто им грозит новый конец света и это еще одно прощание. Повисает пауза. И Сэм, и Кас смотрят на Дина. — Спасибо, — тихо произносит Кас, пряча презерватив в карман спортивных штанов. Это точно такое же «спасибо», какое Кас сказал, когда Дин произнес речь «ты наш брат» перед решающим поединком с Амарой. Такое же «спасибо», как во Флагстаффе. Будто он не вполне знает, что сказать. Или сказать нужно так много, что он не может выговорить ничего, кроме одного этого слова. Больше Кас ничего не говорит. Он просто поворачивается и уходит.***
— Может, он с ней еще не спит? — предполагает Сэм, когда Кас ушел. — Хотя, видит бог, они провели вместе достаточно времени… — Он усаживается обратно на диван и в задумчивости смотрит на Дина. Следует неловкое молчание. Сэм пару раз набирает воздуха, бросая на Дина быстрые взгляды, как будто взвешивает — и отметает — несколько вариантов того, что хочет сказать. Наконец он произносит: — Знаешь, нам стоит за него порадоваться. — Конечно, — отвечает Дин на автомате. — Да. Естественно я рад за него. — Он несколько раз проигрывает эту фразу в уме, стараясь превратить ее в правду: «Я рад за Каса. Правда рад. Я рад за него». «Я правда очень за него рад». Но почему-то ощущает Дин только… эту странную сосущую боль. Это хреново, потому что боль означает, что Дин — мерзавец, ведь он должен быть рад за Каса. Он должен быть за него искренне рад. Особенно после всего, что выпало на долю Каса! После стольких лет мучений, сплошного ада, заклятий Ровены, ангельских сражений и одержимости Люцифером — видит бог, Кас заслужил счастье. Заслужил девушку, которая для него готовит и следит за тем, чтобы он носил шарф, и шапку, и свитер, когда на улице холодно. И она права: Кас действительно недостаточно тепло одевался, это очевидно — ведь уже поздняя осень, и на улице почти заморозки, а Кас лишен могущества, и плащ его совсем не по погоде, и как, черт возьми, Дин не заметил этого раньше? Конечно Касу нужна была другая одежда, конечно ему нужен был свитер, и жилет, и шарф, и шапка — ведь уже почти ЗИМА! Почему эта чертова «Эрин» заметила, что Касу холодно, а Дин не заметил? Кас заслуживает кого-то, кто замечает, когда ему холодно. Кого-то, кто его согреет. Кас заслуживает кого-то, кто приглашает его в гости на выходные — и на целые недели. Кого-то, кто может подарить ему стабильную жизнь. Может быть, даже хорошую жизнь. Какое-то спокойствие наконец. И может быть — может быть — немного любви. Дом с палисадником и все такое. Кас этого заслуживает. На самом деле. И Дин за него счастлив. Во всяком случае, пытается быть.***
Сэм выключил звук на телевизоре и смотрит в потолок, словно все еще размышляя о чем-то. — Похоже, что эта Эрин — ничего, а? — произносит он наконец. — Заботится о нем. Вон, шапку ему подарила. — Эта шапка ужасна, — не может удержаться Дин. Сэм прыскает. — Она, должно быть, сама ее связала, Дин! Ты так не думаешь? Шапка явно ручной вязки. — Сэм даже по-доброму улыбается. — Он обязан ее носить. И если подумать… — Он медлит, изучая Дина. — Это даже мило, что Кас почти не расстается с ней. — Она ужасна, — настаивает Дин угрюмо. — И шарф тоже. И этот жуткий свитер. Он их не снимает, и они ужасны. Плащ был лучше. Особенно первоначальный. Сэм заглатывает последнюю горсть попкорна и отвечает с полным ртом, усмехаясь: — У тебя, похоже, тот первый плащ оставил неизгладимый след в душе. Видать, слишком долго ты его с собой таскал… Это должна была быть шутка, но Дин внезапно испытывает острую неловкость, и ноющее чувство в животе усиливается. Он встает, собирает оставленные с ужина тарелки, одинокий бургер, который не съел Кас, и полупустую миску попкорна и уносит всю шаткую стопку посуды на кухню. Он надеется, что Сэм оставит тему и уйдет. Даже повторяет про себя: «Брось это, Сэм, брось». Но Сэм идет за ним по пятам, прислоняется к кафельной плитке на кухне, скрестив на груди руки, и наблюдает, как Дин выбрасывает несъеденный бургер в мусор. — Знаешь, Касу позволительно от нас съехать, — говорит Сэм тихо. — Я понимаю, ты его искал. Понимаю, ты хотел, чтобы он жил с нами, уже… много лет, на самом деле. Но мы должны его отпустить. — Ну само собой, — отвечает Дин, теперь чувствуя невероятное раздражение. — О чем речь вообще… На противень из-под бургеров налипла какая-то дрянь, которую нужно отскоблить, так что Дин сосредотачивается на этом занятии. Он извлекает из-под столешницы старую металлическую мочалку из безграничного бункерского запаса кухонных принадлежностей, добавляет мыла и начинает отскребать противень так усердно, что поднявшаяся мыльная пена едва не переваливает через край раковины. — Не ты ли сказал, когда мы встретили Цезаря и Джесси, что, если охотник доходит до финиша живым, это надо уважать? — говорит Сэм. Дин думает о Цезаре и Джесси — о том, как они счастливы на своем ранчо, в окружении сотен маленьких жеребят (каждый раз, когда Дин представляет себе Цезаря и Джесси, жеребят в его мысленной картине становится все больше). И что-то сжимается у него внутри. Что-то болезненное. Он поворачивается к Сэму. — Но что мы знаем об этой Эрин? — Дин взмахивает мочалкой для выразительности, и в воздух летят голубые мыльные пузыри. Один из них едва не врезается Сэму в лицо, но Дин не замечает. — Кто она? — вопрошает он. — Как они познакомились? Где? Это она предложила ему встречаться? Или он ей? Как именно это произошло? Она ему действительно подходит, Сэм? — Сэм молча за ним наблюдает. — Я имею в виду, она его заслуживает? — продолжает Дин. — Пусть только попробует не заслуживать! Ты же знаешь, какой он, как легко им воспользоваться… Мы ничего о ней не знаем! А что если она таки демон? — Кас — взрослый, — замечает Сэм. — Даже больше того, ты знаешь. И он не идиот. Будь она демоном, он бы понял. И с чего ей быть демоном? — Ну даже если не демон, — не унимается Дин, раздосадованный тем, как логично звучат доводы брата, — что если она ему не подходит? Что если она… не знаю, не уважает его, например? Она хоть знает, кто он, что он сделал?! Откуда ей знать, правда? То есть… она знает, какие жертвы он принес, как он важен?! Сэм пожимает плечами. — Мы должны дать ему право на собственный выбор… — Блин, он ЛЮЦИФЕРА ВПУСТИЛ! — кричит Дин. — ЛЮЦИФЕРА! Он сказал «да» ЛЮЦИФЕРУ! ОН ЛЮЦИФЕРУ, БЛЯДЬ, ОТДАЛ УПРАВЛЕНИЕ! Сэм моргает от неожиданности. Дин продолжает, почти срываясь на крик и отчаянно жестикулируя: — И Кас был каким-то… не знаю, обдолбанным весь прошлый год! Ты не помнишь, как мы достучались до него один раз, пока с ним был Люцифер? Ты что, забыл? Он же просто ОТКЛЮЧИЛСЯ, Сэм, он СДАЛСЯ! Он месяцами был не в себе, ты же знаешь! — По кухне летает все больше голубых пузырей, но Дин их вообще не замечает. Набрав полную грудь воздуха, он добавляет: — Не говоря уже о том, что ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА, С КОТОРОЙ ОН ПЕРЕСПАЛ, ЗАКОЛОЛА ЕГО ДО СМЕРТИ! И в следующий раз, на том неудавшемся свидании в Айдахо, он чуть не погиб! Ему ПЛЕЧО СЛОМАЛИ! — Запястье, — поправляет Сэм тихо. — Я к ТОМУ, что послужной список у него не очень, Сэм! Сэм хмурится. — Ты что, правда думаешь, что каждая девушка, которой нравится Кас, втайне планирует его убить? Почему она не может оказаться просто… обычной девушкой? Может, он ей просто нравится? В словах Сэма есть логика, но Дин ее игнорирует: — Даже если она обычная, что если эта Эрин просто пользуется им? Он этого даже РАСПОЗНАТЬ не сможет! Да как ему УЗНАТЬ такое? И как МЫ узнаем? Даже если она обычная, она может… пытаться забеременеть от него! Или… манипулировать им! Например… например, даже не давать ему! — При этих словах Сэм хмурится, и Дин поспешно добавляет: — Я не к тому, что она должна, но я имею в виду, хорошо ли она к нему относится? Есть ли у нее к нему чувства? Мы не знаем! Или, может, она… забирает все его деньги, или еще что — вытирает об него ноги? Или что если она просто плохо с ним обращается? А он позволяет ей все что угодно, как позволял Люциферу? Он хоть знает, что есть альтернатива? Он вообще знает, что такое настоящие отношения?! — Ты так говоришь, будто мы знаем лучше, — замечает Сэм мягко. Дин смотрит на него. — У нас тоже, знаешь ли, послужной список не образцовый, — говорит Сэм. — Как твой, так и мой. Дин глядит на него долгое время, и Дин думает: «Амара». И Руби, конечно, — у Сэма. Были и другие ошибки… другие примеры неудачного выбора. На самом деле, наверное, в девяноста девяти процентах случаев выбор был неудачным. И внезапно весь запал у Дина проходит. Он отворачивается к противню, со вздохом бросая мочалку в мыльную воду. Она падает с бодрым «хлюп» и опускается на дно. — Дин, у нас нет причин думать, что Эрин — плохая, — урезонивает его Сэм. — У тебя паранойя на пустом месте. Все, что мы о ней знаем, это что она связала ему шапку и готовит ему еду. Это не плохо. — Я просто волнуюсь за него, — говорит Дин противню из-под бургеров, не в состоянии смотреть на Сэма. «Я просто волнуюсь за него». Это не совсем правда — не совсем точно описывает происходящее, и Дин это понимает… Но это достаточно близко к правде. — Просто… мы ничего не знаем об этой Эрин. Дин поднимает взгляд на брата и видит, что Сэм смотрит на него с удивлением, словно озаренный внезапной мыслью. — Дин… ты что… ты… ревнуешь, что ли? — произносит Сэм очень медленно. — Что? Нет, конечно нет! — отрезает Дин. Он отворачивается к противню, вылавливает из воды металлическую мочалку и снова принимается скрести. — Не говори ерунды. Я просто немного беспокоюсь, вот и все. Но теперь, когда Сэм сказал это слово, «ревнуешь, ревнуешь, ревнуешь» начинает звенеть у Дина в голове. Сэм попал в точку: это именно ревность — это сосущее чувство под ложечкой. Это неспокойствие, ощущение утраты, которое он испытывает то и дело на протяжении уже нескольких недель. С тех самых пор, как Кас начал уезжать. Как будто Дин потерял что-то, на что всегда мог рассчитывать. Вариант, который всегда был у него в запасе, но который он никогда не использовал. И даже не планировал использовать, но полагал, что этот вариант всегда у него будет, — а потом вдруг его отняли. Туз, который был припрятан в рукаве и… пропал. Это странное чувство. Чувство потери того, чего никогда не имел. Упущенного шанса, которым не думал воспользоваться. Дин закрывает глаза, и его пальцы сжимаются на краю раковины. «Ревную, — думает он. — Я ревную». — Знаешь, может быть, и для тебя еще не все потеряно, — произносит Сэм — и Дин оглушен этим заявлением. Он смотрит вниз на мыльный противень, чувствуя, как пересохло у него во рту. «Что такое говорит Сэм?» Дин больше не может даже притворяться, что моет противень, — он не может даже пошевелить руками, ибо что такое говорит Сэм? Сэм добавляет: — Может, и для меня еще не все потеряно? Дин медленно поворачивает голову и смотрит на него, совсем сбитый с толку. Но Сэм опустил взгляд в пол и погрузился в себя. Он с грустью пожимает плечами. — Может, кому-то из нас тоже повезет найти девушку? Какую-то партнершу… когда-нибудь? — Он поднимает глаза на Дина. — Я знаю, ты всегда списываешь этот вариант со счетов, но нет ничего невозможного. — Конечно, — говорит Дин. Ему требуется огромное усилие, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Он отворачивается к раковине. — Нет ничего невозможного… Девушку. Конечно! То, что он чувствует в связи с Касом, — просто ревность из-за того, что у Каса есть девушка. Конечно. У Каса есть девушка, и Дин просто тоже хочет девушку. Верно. Безусловно, именно это имел в виду Сэм; безусловно, именно в этом и дело. Проходит несколько секунд. Дин снова начинает отскабливать противень, как маньяк, а Сэм умолкает. Взглянув на брата краем глаза, Дин замечает, что тот внимательно наблюдает за ним. «Оставь эту тему, Сэм, оставь», — мысленно умоляет Дин. — Он все равно член семьи, — говорит Сэм. — Знаю, — отвечает Дин. «Хватит, Сэм, пожалуйста». — И неважно, где он живет и с кем. Он всегда будет для нас членом семьи. И всегда придет, если будет тебе нужен. — Знаю. — Ты сейчас дырку протрешь в этом бедном противне. Что он тебе сделал? Давай, споласкивай его уже и бери свое пиво. И на этом Сэм оставляет тему.