Bitch came back

Мы с Коннором расстались дня два назад. Или три. Не знаю точно. Короче, даже причину сказать не могу, я тогда был вдрызг пьяный, а в таком состоянии много не упомнишь. Но факт того, что меня отшили, уловил на следующий же день. Сразу после того, как в коридоре увидел Коннора, орудующего своим ловким языком во рту у местного борца за права всех ущемлённых, мистера я-самый-крутой-в-этой-школе Маркуса Манфреда, который по-хозяйски обхватил своими лапами моего уже-бывшего. Я глубоко вдохнул, упорно сдерживая рвущийся наружу завтрак, изо всех сил хлопнул дверцей шкафчика и ушёл в кабинет литературы, по пути расталкивая одноклассников. Значит, разбежались. Что ж, ладненько. После уроков я от души вломил Ральфу, отобрал все его бабки и на удивление вежливо попросил держаться ближе к своим друзьям-ботанам и больше не попадаться мне на глаза. Не то чтобы салага попал под горячую руку и сполна отхватил только за то, что парень, которого я привык трахать, оказался порядочной сукой, но… мне правда стало чуть легче. Вечер того же дня я провёл в компании Лео и за несколько таблеток добротного экстази оставил ему все зелёные, награбленные за последние две недели. Я спустил, наверное, порядка шестидесяти баксов, но тогда расточительство меня не беспокоило: я поймал такой приход, что ноги отказались держать. — Эй, чел, ты чё разлёгся? — в завесе сладковатого тумана появилось озадаченное лицо Лео. Он мусолил губами обслюнявленный дымящийся косяк. — Наблюёшь — сам убирать будешь, понял? Ну да, как же. Гараж Лео, как, впрочем, вся его крохотная грязная халупа на углу Слейт-стрит, — та ещё дыра. Могу показать целую коллекцию рвотных пятен, оставленных нашими общими друзьями, которых выворачивало наизнанку мимо пластикового садового ведра. С того момента, как Лео начал вести свою подпольную деятельность по сбыту, продаже и употреблению наркоты, его дом превратился в настоящий притон, издалека напоминающий огромную мусорку. — Завали ебальник, Манфред, — отмахнулся я, тяжело привалившись к стене, — и отсоси у своего чернокожего сводного братца. Лео прыснул в рукав мятой толстовки с логотипом «Детройт Тайгерз». — Знаю я, кто ему щас сосёт, — он выдержал многозначительную паузу, и я ощутил, как внутри всё закипело от ненависти. Длинно затянувшись, Лео принялся пересчитывать капусту, разбросанную по засранному верстаку. — Сомневаюсь, что этому красавчику нужна моя помощь. Он и так отлично справляется. И я бы ни за что не стал упоминать об этом эпизоде, если бы сегодня на перемене мне не пришла смс от Коннора. Цифра и буква: 3Е. Мы давно разработали эту систему, которая шла в ход всякий раз, когда кому-то из нас вдруг срочно надо было передёрнуть, покурить или — в крайнем случае — поговорить по душам. Херово себя чувствуешь — пиши номер этажа и первую букву учебного корпуса, подмога прибудет с минуты на минуты. Если она, конечно, не доедает свой ланч в столовке или не охмуряет учителя истории государства, расстегнув пару верхних пуговиц. Мы часто пользовались этим нехитрым изобретением для связи, но от двузначной комбинации в тексте сообщения мне стало как-то не по себе. Я не разговаривал с Коннором от силы трое суток, но в душе уже зародилось такое ощущение, будто он — моё далёкое и болезненное прошлое. Уставившись в треснувший экран смартфона, я взвешивал в голове все за и против. Сигнал поступил, а я — так и быть — его принял, но что делать дальше? На ум пришло только два пути решения этой щекотливой проблемы: а) забить и проигнорировать. Вполне логично и достойно уважения сильных и независимых, но меня постепенно начало распирать от природного любопытства. Что задумал Коннор? И вот вам вопрос поважнее: на кой чёрт я ему понадобился? Помощь? Или новые разборки? А может, слёзные извинения? Подумав о том, что лёгкая тревога, которую я ненароком принял за интерес, без должного внимания сожрёт меня заживо, я обратился ко второму варианту: б) повестись и сходить проверить. Хорошее решение для типичного альтруиста, которым я — к счастью или сожалению — никогда не был. Да, этот мудак меня заинтриговал, но не бежать же на всех парах к нему на третий этаж в корпус естествознания, как последний подкаблучник, после того, что случилось… К тому же, не исключено, что Коннор издевается или показушничает, такое мы уже знаем, проходили. Я убрал телефон в сумку, откусил сэндвич с индейкой, задумчиво прожевал, с трудом проглотил и подумал: «А, собственно, какого хрена?» Третий этаж пустовал: ни учеников, ни учителей, ни надоедливых дежурных — все как будто сговорились и специально ушли, чтобы оставить меня наедине с Коннором, который, если вдуматься, заслуживает хорошей трёпки. Только проблема в том, что у меня рука на него не поднимется. Что-нибудь ниже пояса — пожалуйста, а вот портить кулаками его смазливую мордашку было бы как-то… неправильно. Я прошагал длинный коридор вдоль и поперёк, потоптался возле входа в учительскую и, наконец, заглянул в мужской туалет. Была не была, всё равно мне терять нечего. Коннор с отставленной задницей стоял у раковин, облокотившись на кафельный край, и заметно вздрогнул, когда я как следует грохнул сине-белой дверью. — Ну и зачем ты меня дёрнул? Надоело вертеться на члене своего цветного дружка, и ты истосковался по моему? — Я остановился чуть позади и добавил: — Или у тебя сегодня по расписанию оральная практика, которая случайно совпала с футбольной тренировкой твоего нового классного парня? — Именно так. Я не стал бы утруждать себя приветствиями, даже если бы на подсознательном уровне не почувствовал настроение Коннора, смотревшего на меня через широкое зеркало. Но, знаете, когда вы долго встречаетесь и привыкаете друг к другу, хватает одного только взгляда со спины, чтобы понять: он, чёрт возьми, тебя хочет. А Коннор — не просто помешанная на сексе сучка. Он — целеустремлённая и волевая сучка, которая сделает всё что угодно, лишь бы спустить с тебя штаны на первом свидании. По себе знаю и врать не буду: школьные сплетни в этот раз оказались не так далеки от истины. И я бы сказал, что вся эта грязь — отвратительное зрелище, которое ни капли меня не возбуждает, но уже пообещал не лгать хотя бы самому себе. Да и происходящее в штанах явно шло вразрез с моим мнением. Коннор без лишних слов втолкнул меня в ближайшую туалетную кабинку и прижал к боковой стене, позволяя мне сначала опустить руки на его талию, а потом сжать пальцами подтянутый зад. И раз уж мы условились быть максимально честными, я бы правда сказал, что соскучился, если Коннор, вцепившись в мои плечи, не прижался бы ко мне всем своим телом. Выбивая последние мысли из головы, он набросился на меня, увлекая в долгий и мокрый, какой-то дикий поцелуй. На Коннора вставало моментально, как по команде, и для меня это было такой же привычной вещью, как утренний кофе или драка на стадионе. Наверное, надо бы начать серьёзно беспокоиться по этому поводу, но о чём вообще можно думать, когда Коннор отрывисто дышит тебе на ухо, подставляется под твои жадные прикосновения и просит ещё? — Удачно зашёл, да? — Я ощутимо укусил его за шею, оставив багровый след прямо над светло-голубым воротником рубашки от «Поло Ральф Лорен», которая, наверное, стоит дороже, чем все мои шмотки вместе взятые. — Это не ты зашёл, а я тебя позвал. А сейчас заткнись и получай удовольствие, — в ответ прошипел Коннор, зарываясь пальцами в мои волосы. Каждый раз, когда мы трахались где бы то ни было, мой мозг быстро отключался, а вся мыслительная активность концентрировалась там, куда Коннор привычным движением запустил руку, после того как закрыл дверь на щеколду. — Стой спокойно и не смей ко мне прикасаться, — распорядился он, опустил крышку унитаза, уселся на неё, раздвинув ноги в стороны, плавно съехал задом к бачку, потянулся к ремню на моих джинсах и поднял на меня свои строгие глаза с кофейной поволокой: — У меня есть ещё дела. Испачкаешь одежду — сам будешь объяснять мистеру Андерсону, какого чёрта я делал двадцать минут назад. Из моей груди вырвался смешок, перекрытый звуком расстёгивающейся молнии. — Зуб даю, он стоит в числе первых, кто по личному опыту знает, чем ты занимаешься на переменах, — касаясь рукой мягких каштановых волос, съязвил я. — Когда-нибудь я откушу тебе член, Гэвин, — сказал Коннор, обхватывая его рукой. Провёл по всей длине, большим пальцем собрал выступившую смазку и, вытянув шею, лизнул на пробу. — Не, — я покачал головой, наслаждаясь видом сверху. Лицо Коннора на уровне ширинки всегда нравилось мне больше. — Ты его слишком сильно любишь. Коннор не стал спорить. Втянул щёки и с отточенным мастерством заглотил полностью, уткнувшись носом в мой лобок. Я судорожно выдохнул, хватая Коннора за загривок с ровной линией стриженых волос. Всё поплыло: прикрыв глаза, я больше не видел чужой опускающейся и поднимающейся головы, зато в полной мере чувствовал скользкий горячий язык и губы, то плотно смыкающиеся вокруг ствола у самого основания, то дразняще поддевающие головку. Чего-чего, а брать в рот Коннор умел профессионально. Мы были объективно плохой парой. Два эгоиста: я с моим полным безразличием к окружающим и он с его прогрессирующей мужской нимфоманией, которая переходила все границы дозволенного. В этих отношениях было больше взаимной ненависти, чем того, из-за чего нормальные люди начинают держаться за ручки, и я искренне не понимал, почему мы до сих пор тусуемся вместе. Мы ссорились в пух и прах, а временами кричали так, что дрожали стены, без конца врали и разрешали вешать лапшу себе на уши, жаловались всем друзьям, запивали обиды и клялись завтра же закончить весь этот кошмар, но всё равно сходили с ума без эмоций, которые отдавали друг другу. И поэтому продолжали делить постель и кучу других мест, где спали. Коннор дарил мне настоящие, человеческие чувства, подкреплённые регулярным сексом. Конечно, нервный срыв вряд ли можно назвать подарком, а вот охеренный отсос в кабинке мужского туалета посреди учебного дня вполне тянет на статус лучшего сюрприза за всю мою грёбаную жизнь. И, одной рукой опираясь о стену, а второй придерживая голову Коннора, насаживающегося ртом на мой член, я вдруг понял одну вещь: никакой Маркус, будь он хоть трижды президентом школы, не отнимет у меня это сокровище. Я рвано вдыхал и шумно выдыхал перегретый воздух, предчувствуя скорый финиш, а внизу Коннор хлюпал слюной и глухо стонал, чтобы создающиеся его горлом вибрации довели меня до оглушительной разрядки. Я с силой оторвал его от своего члена, и медленно провёл им по контуру влажных покрасневших губ, остро чувствуя горячее дыхание и разглядывая красивое лицо из-под потяжелевших век. — Какая же ты шлюха, Кон, — хрипло сказал я, обнажая то животное желание, которое во мне будил растрёпанный вид Коннора, терпеливо ожидающего, когда же ему вставят глубже. И, клянусь, от звука моего голоса его плечи мелко задрожали. — Только попробуй сказать, что тебе это не нравится, — Коннор улыбнулся и, помогая себе рукой, снова прошёлся языком вдоль моего члена. Боже, и где он только научился делать такие ангельски невинные глаза? — Пытаться даже не буду, — я настойчиво надавил пятернёй на его затылок, проталкиваясь в его глотку по самые яйца, и закусил губу, когда он, набирая скорость, начал двигаться. — Ч-чёрт… Да, мы были просто ужасной парой. Психопат с садистскими наклонностями и его сексуально озабоченная сучка, которую перетрахали все дееспособные парни этой школы. Мы симметрично противоположны, и во всём долбаном Детройте не найти союза хуже, но, эй, если я отпущу Коннора сейчас, то он унесёт с собой мою единственную надежду на счастье. В конце концов, за то время, что мы провели вместе, я успел не только свыкнуться с его закидонами, но и... привязаться к ним. Этот ошеломляющий вывод стал финальным выстрелом мысли и встретил меня яркой вспышкой оргазма. Он вышел коротким, но настолько сильным и насыщенным, что экстази, который толкает Лео, и рядом не стоял. У меня подкосились колени. Коннор выпустил изо рта мой обмякший член и вытер губы тыльной стороной своей ладони. Переводя дыхание и вслепую застёгивая джинсы трясущимися руками, я неотрывно смотрел на него, запыхавшегося, чуть взмокшего, но всё же очень довольного проделанной работой. Коннор прочистил горло. — Чего уставился? Спасибо бы хоть сказал. — За что? — За то, что опустошил твои яйца, придурок, — Коннор закатил глаза, но я-то знал, что его сарказм — весьма неплохой знак. Когда он поднялся, я заметил, что его, между прочим, ведёт ничуть не меньше моего. — Тогда я предложу тебе халявную сигарету, чтобы никто никого не благодарил. Идёт? Коннор смерил меня подозрительным взглядом, но усмехнулся и ответил: — И жевательную резинку в качестве бонуса, — он протиснулся к двери. — Пойдём уже отсюда. У нас минут пять на перекур, а потом мне придётся отдуваться перед Андерсоном за проваленный тест и пропущенные занятия. Поверить не могу, что этот козёл… — Эй, — я мягко поймал Коннора за локоть, и он удивлённо обернулся ко мне, сохраняя на лице то очаровательное выражение растерянности, ради которого я был готов попробовать снова. — Может, на хер этого старого пердуна? Я тебя на байке прокачу, посмотрим одно местечко возле заброшенной обувной фабрики. Тебе должно понравиться. И прежде чем он успел сформулировать колкую отмазку и послать меня, я торопливо и совершенно искренне добавил: — Мне тебя не хватало. Коннор помолчал, обдумывая мои слова, и без тени иронии произнёс: — Ладно, пойдём. Я только заберу свои вещи. Мы пропустили три урока, выключили телефоны и до самого вечера шатались по страшным пригородам Детройта, постепенно докуривая последнюю пачку из моего запаса, а после я подвёз Коннора до дома, забрал у него свой мотоциклетный шлем и получил невесомый поцелуй в губы на прощание. И это был лучший день за всю историю нашего знакомства. Провожая взглядом стройную фигуру Коннора, я выбросил окурок на тротуар и решил, что таких вечеров отныне будет куда больше.