My Dream.

       — Забудь. Просто забудь и перестань мечтать. Ты только делаешь хуже. Хуже самому себе. Слова присевшего рядом португальца были сродни ножу в сердце. Они пронизывали насквозь сухую, крепкую грудь Марио, подобно лезвию, обжигали своей остротой душу, впивались в каждую клетку, оставляя за собой лишь полосочку пепла. Пауло. Это имя вызывало бурю эмоций в голове Манджукича. Он сразу терялся в потоке своих мыслей, сменяющих друг друга настолько быстро, что спидомитры ГАИшников в радиусе 500 метров зашкаливали. Он чувствовал эйфорию и одновременно, дикие страдания и боль. Он стал переодеваться и уходить раньше всех, сидел отдельно от остальной команды, пытался свести весь контакт на нуль. Любое напоминание разрывало заживающие ожоги, обдавая их новой порцией крутого кипятка. Кипятка мечт и надежд. — Марио? — нападающий снова окликнул своего одноклубника, надеясь хотя бы временно вырвать его обратно в реальность. — О чем ты? — Ты знаешь. Все знают. Не заставляй меня говорить это. Они все еще сидели на лавке. Манджукич наблюдал за тренирующимися сокомандниками, думая о чем-то своем. О ком-то своем. Или не своем.       Туринский ветер нежно обдувал их, потрёпывая волосы и лаская кожу обнаженных ног и рук. Криштиану был не против такой погоды, он ловил кайф от каждого поглаживания, которое ветер дарил ему, в то время как нахмурившийся хорват, опираясь руками на колени, склонял голову в попытках оказывать сопротивление природной силе. Он вообще был такой. Воин, работающий за всю команду, успевая летать в чужой штрафной, сбивать в подкатах соперников и спорить с арбитром, заступаясь за своих. Противостояние было, пожалуй, чем-то неотъемлимым в его жизни, будь то противостояние на поле, в клубе или, как сейчас, внутри себя. — Манджо. Я все еще тут. Как и ты, — снова нарушил тишину Рон. В этот момент взгляд хорвата, все также направленный на свою команду, пересекся со взглядом виновника его состояния. Аргентинец улыбнулся, помахал рукой, но Марио смог только быстро перевести взгляд куда-то вниз. Из глаза по-предательски выкатилась слеза. — Ты же сам знаешь… У него есть Джиджи… — Да! Да, знаю! Черт возьми, лучше всех знаю, — он машинально отвернулся. — Марио… Последний с силой стиснул зубы, стараясь держать себя в руках. Правда сейчас в руках держал Манджукича только Криш, старавшийся не дать другу наделать глупостей. — Ты понимаешь… — Да, — не дал ему закончить хорват. — Тогда зачем? Зачем так изводить себя? Марио не мог ответить. В тот момент его комом в горле душили воспоминания, которые и были ответом. Он вспомнил, как Дибала обнимал его после матча. Вспомнил то невероятное чувство, когда аргентинец взялся за его руку, когда тот помогал младшему подняться после фола, как пальцы их рук переплелись… — Жизнь — игра, где нет одного правильного решения, — просипел Манджукич, переосиливая себя. — Ты не можешь быть уверен на сто процентов. Никогда. Криш и сам это знал. Он помнил расставание с Марсело, как жизнь словно оборвалась в один момент. Но он нашел силы встать на ноги. А теперь собирался помочь сделать то же самое другу. Он встал, за руку притянул к себе хорвата, крепко обнял его, после чего, одаряя его зверским взглядом чемпиона, отвесила оглушающую пощечину. Такого Марио не ожидал, однако эффект был — что надо. Он начал приходить в себя, но опомнился только в раздевалке. Один на один с Роналду. Они стояли в самом центре просторной комнаты, окруженной лавочками и ячейками для вещей. — Скажи ему, — португалец был крайне настойчив. — Что? Зачем? — центрфорвард не понимал что, собственно говоря, происходит. Но, руководствуясь своим правилом «противостоять всему на свете» он на автомате начал сопротивляться. Криш отвернулся, отошел к стене, облокотился на нее, опираясь лбом на руку, приложенную к выкрашенной в белый деревянной табличке «Cristiano Ronaldo», помедлил секунду, после чего резко развернулся и второй раз огрел приятеля ладонью по щеке. Из глаз полетели искры, зрение ненадолго отключилось, а в ухе послышался звон. — С к, а ж и. А то это сделаю я. Ты не можешь сам справиться с этим, а я не собираюсь смотреть, как ты себя гробишь. Поэтому соберись! После этих слов португалец понял, что слегка погорячился. Он ведь никогда не был жестоким человеком. Напротив, уж его можно было смело заявлять на конкурс «милейшие существа планеты». Тем не менее, сейчас нужно было поступить именно так. Оба форварда понимали это. Криш сел на пол рядом с Марио, обнимая его одной рукой. Последний же смотрел куда-то в пол, прижимая руку к лицо. Роналду положил свою руку поверх руки хорвата, нежно подтягивая его голову к себе. — Прости… — он убрал ладонь Манджукича и положил на ее место свою. Он чувствовал, как кожа шашечного горела. Казалось, еще чуть-чуть и Рон сам получит ожог. — Ты тоже. Я поговорю с ним. Завтра же.

to be continued.