***
— В чём проблема? — говорит Мерлин со всем идиотским упрямством человека, который явно ничего не понимает. — Уильям ведь был хорош на ужине… — То был ужин, Мерлин! — отвечает ему Гвен низким и раздражённым голосом, когда они проходят мимо охранников у ворот замка на пути к её дому. Почему мальчики такие идиоты? — Ужинать может каждый! А это танец. Официальный танец, и от чемпиона ждут, что он станцует с Морганой! — Ну и что? Не все умеют танцевать. — Не все умеют танцевать хорошо. Но если ты дворянин, как, предположительно, Уильям из Дэйры, тогда ты должен был учиться. — И Уильям, будучи сыном свиновода, который полдня ехал в повозке из маленькой деревни… — …не учился. Мерлин на мгновение задумывается над этим — великий творец этого безумного плана, в который Гвен была втянута в качестве сообщника и помощницы — а затем выжидающе смотрит на неё. — Тогда, наверное, тебе придётся его научить. Гвен всерьёз раздумывает над тем, чтобы опрокинуть ему на голову миску с ужином, которую она несёт домой, чтобы Артуру не пришлось посылать Мерлина за ним обратно в замок. Удар Мерлина не поможет сэру Уильяму, но она думает, что это сотворит чудеса с её характером.***
Её дом — отнюдь не большой дворцовый зал Камелота, но она училась танцевать и в меньших помещениях. — Я не буду страдать от этого в одиночку, Гвен! Они упражнялись в покоях Морганы, скользя туда-сюда и разворачиваясь только для того, чтобы врезаться в угол стола или бельевой шкаф. В основном они хихикали, периодически спотыкаясь об очередное препятствие — за исключением того раза, когда Моргана резко повернулась лицом к «внешнему» партнёру и эффектно врезалась лбом в канделябр. — Вы даже не знаете, что это будет за танец, — возражает Артур, рассевшись в удобном положении за столом. Если бы он не был принцем, Гвен могла бы подумать о том, чтобы со звоном ударить его чем-нибудь по голове, что она и собиралась недавно проделать с Мерлином. Удовлетворённый как своим успехом на турнире, так и перспективой целого дня свободы, прежде чем он должен будет вернуться в замок к своим обязанностям наследного принца, Артур Пендрагон решил остаться там, пока она учит Уильяма танцевать. Конечно, её тщетные попытки его очень забавляют. — Мерлин может спросить музыкантов. — Гвен отказывается отвлекаться — ни на Артура Пендрагона, ни на кого-то ещё. — Стартовый танец обычно самый простой. — Ты заметила? — А ты нет? Наверное, это звучало немного грубо от служанки по отношению к принцу, но линии между ними стали размытыми в последние несколько дней, даже часов с тех пор, как он поцеловал её. И Гвен отказывается думать о том, что она поцеловала его в ответ. Тем не менее, сейчас он не кажется сердитым из-за её грубости, а просто ухмыляется, прежде чем сделать глоток из своей кружки. Гвен упорно игнорирует то, как её сердце врезается в грудную клетку от улыбки Артура, как тогда Моргана в канделябр, и оглядывается на долговязого Уильяма, который с интересом переглядывается между ней и принцем. — Это всего лишь вопрос времени и ритма, — начинает она. — Я не очень хорошо пою. — Тебе не нужно петь, — успокаивающе улыбается Гвен. — Просто слушай темп музыки. В её доме нет музыки. Артур отказывается даже напевать мелодию, не говоря уже о полноценном пении. Разумеется. Не то чтобы она ожидала этого. Так что вместо этого Гвен напевает себе под нос, одновременно обучая Уильяма первым шагам рядом с партнёршей вперёд и назад, прежде чем он медленно обогнёт её сначала по часовой стрелке, а затем против. Он послушно следует за ней и прислушивается к её наставлениям, несмотря на неуместность всей ситуации: сын свиновода играет благородного, служанка учит его танцевать, а принц сидит в скромной хижине кузнеца и наблюдает за ними. Остаётся совсем немного до заката, когда Гвен заканчивает урок. Уильям не безупречен, но он и не обязан быть. Никто при дворе не ждёт совершенства от провинциального дворянина — только элементарную обходительность. Уильям может это сделать. Он быстро учится. Пожалуй, если бы ей пришлось учить танцевать Мерлина за такое же время, он бы точно упал плашмя на глазах у всего двора… что немногим больше, чем обычная программа Мерлина, но Уильям готов как никогда. — Ты сможешь всё это вспомнить? Он размышляет. Несмотря на то, что он выглядит как деревенский идиот, он не глуп — просто внимателен и вдумчив. — Да, — наконец решает он. — У меня есть предложение, — говорит Артур из-за стола, где он получил уже достаточно удовольствия, периодически поправляя Уильяма. Гвен думала, что через некоторое время ему это наскучит, но он оставался с ними, хотя вполне мог выйти и прогуляться под тёплым летним солнцем, его личность всё равно была скрыта плащом. — Покажем ему, как это должно выглядеть. — Сир? Когда он выскальзывает из-за скамейки и предлагает ей свою руку, Гвен замирает в изумлении. — Ты только что провела последние несколько часов, обучая его танцам. Разве он не должен хотя бы взглянуть, как это выглядит, когда всё сделано правильно? В его устах это звучит невинно. Но когда она кладёт свою руку в его ладонь и позволяет ему вывести её на площадку позади стола, Гвен понимает, что это совсем не так. Моргана всегда утверждала, что Артур был худшим партнёром по танцам. Она говорила, что чувствовала, как он мысленно отрабатывал свои защитные приёмы с мечом всякий раз, когда танцевал с ней. Но Гвен готова поклясться, что сейчас он не защищается. Два шага вперёд, два назад, повернись в сторону и покружись. Кончики пальцев кисти, шаг влево, снова пальцы, шаг вправо. Не смотри выше воротника его рубашки, ради Бога, Гвен. Не смакуй задерживающийся след его пальцев на твоей коже, пока он не отвернётся. Не смотри на широкую грудь под рубашкой с открытым горлом… Но она осмеливается взглянуть на его лицо, когда его пальцы обхватывают её во время поворота, где они должны лежать ровно, мыльно-шероховатой ладонью к ладони, мозолистой от меча. Уверенные ноги Гвен спотыкаются, и она теряется в своих мыслях, а не только в движениях, потому что Артур Пендрагон смотрит на неё с полуулыбкой и тем выражением, которое она ещё никогда не видела на его лице за все те годы, что его знает. Они останавливаются. Гвен не может отвести взгляд от его лица, его глаз, от чего-то опасного, похожего на нежность. Тишина в доме начинает напоминать священное благоговение перед чем-то большим, чем любой из них, дыхание, затаённое в ожидании, молчание перед обещанием… Внезапно слабое покашливание напоминает им, что у них есть аудитория. Уильям очарованно наблюдает за ними, приподняв брови и растянув рот в чём-то похожем на кривую ухмылку. Гвен вздёргивает подбородок, словно бросая ему вызов, и он мгновенно приходит в себя — вежливо и учтиво. — Что ж, — говорит Артур, слегка откашливаясь, — именно так это должно выглядеть. — Я приму этот урок близко к сердцу, — отзывается Уильям и кланяется. Выходит больше деловито, чем элегантно, но он всё делает правильно, даже если ему не хватает грации. — Благодарю вас, миледи. Сир. Гвен не может сдержать улыбки. — К вашим услугам, сэр Уильям. — Быть может, он просто сын свиновода, но из него выйдет очаровательный придворный. Он никогда не станет воплощением доблестного рыцаря, но его добродушие просвечивает даже сквозь лоск благородства, который им удалось надеть на него в последние несколько дней. Артур поворачивается к Гвен, решительный и оживлённый, как будто только он знает, что делать. — Итак. Ты должна быть в замке, чтобы помочь Моргане одеться, ну а я пока дам Уильяму несколько советов напоследок… Гвен останавливается у двери, оглядываясь на принца, который просвещает простолюдина в тонкости придворной жизни, и улыбается. Затем она спешит к замку, чтобы помочь Моргане с её нарядом. Она вернётся позже.