Я не исчезну

Поцелуй Макс – мимолетное касание губ – неуверенный и робкий, но Хлое кажется, будто ее ударили током в самое сердце. Это неожиданно больно – до темноты в глазах, до головокружения, до сбившегося, неровного дыхания. Паника, ее вечный добрый друг, давит на грудь, в горле разбухает горько-соленый ком. Хлоя сжимает руки в кулаки, вонзая ногти в ладони. Больно, больно, больно… Она часто моргает, неловко пытаясь свести все к шутке. И Макс вроде бы ведется, вроде бы верит – только ее последний взгляд слишком цепкий, слишком внимательный, словно бы Колфилд видит Хлою насквозь. Словно бы отмотала время назад, вернувшись из будущего, где Хлоя, рыдая, рассказала о себе все. О том, какую дыру оставил в ее жизни отец – настоящий отец – когда вышел за порог, улыбаясь и шутя, и не вернулся. О кошмарах, не дающих ей спать по ночам, в которых его машину раз за разом сминает грузовик. Или поезд. Или торнадо. Это всегда одинаково – крик на губах, слезы на щеках. Сорванное горло и тяжелая голова под утро. И уговоры матери, что надо отпустить. Жить дальше. Двигаться. Макс смотрит так, словно бы знает, как Хлоя пыталась двигаться дальше. Как сходила с ума от одиночества, оставленная отцом, брошенная лучшей подругой. Как весь ее привычный мир, казалось, рушился прямо под ногами, рассыпаясь острыми ржавыми осколками. Как кровоточащая рана в душе медленно трансформировалась в тянущую пустоту, которая просто отказывалась заполняться. Хлоя разбивала руки в кровь, вымещая злость на мертвых остовах разбитых автомобилей на свалке, но это не приносило облегчения. Как и травка. Как и неловкий секс по пьяни, не принесший ничего, кроме отвращения к себе и непонимания, зачем это вообще было нужно. Хлоя прогорала изнутри – до костей, до черного выжженного остова – и не могла остановиться. Как будто ей хотелось сгореть. Может, именно поэтому крик ее ангела мог воспламенять вековые деревья. Макс смотрит так, словно бы знает все про Рейчел Эмбер. Про безумие, таящееся в глубине ее магнетически-притягательных глаз. Про ее улыбку, способную осветить даже самую мрачную, самую беспросветную жизнь. Про ее мягкие губы, ради которых можно было спуститься в Ад и даже дальше, потому что никакая жертва не казалась Хлое слишком большой, если речь шла о Рейчел. Ради Рейчел ей хотелось жить. Жить быстро и ярко, прогорая, как сухая древесина в жарком пламени лесного пожара. Влезая в долги и проблемы, воруя и обманывая, с головой погружаясь в липкую трясину криминального мира Аркадии Бэй. Все ради призрачной надежды, ради наполненного сладкими грезами идеального будущего, где она, Хлоя, всеми порами кожи впитывала теплый соленый воздух бесконечных пляжей Калифорнии. Где танцевала под рваные ритмы музыки в Лос-Анджелесских клубах. Где возвращалась, счастливая и пьяная, домой к девушке, которую любила больше жизни. К Рейчел. Она могла бы любить Рейчел. Она хотела любить Рейчел. Возможно, она действительно любила Рейчел… …до того, как все в очередной раз рассыпалось прахом в ее ладонях. И Рейчел, широко улыбнувшись, вышла за порог – ее, Хлои, ненавистного дома – чтобы не вернуться. Чтобы не отвечать на звонки и приходить только в кошмарах. Тех, что рвут горло в беззвучном крике и жгут глаза едкой солью слез. И Макс смотрит так, будто знает – своим неловким поцелуем она в один момент вскрыла все гнойные раны в душе Хлои. Напомнив, что ей немногого надо – тепла, близости и смысла. Смысла просыпаться по утрам, который исчез, когда умер отец, когда уехала в Сиэтл Макс, когда пропала без вести Рейчел. Смысла, который так хочется увидеть в том, что кроется за этим робким поцелуем и этим внимательным взглядом. «Мне не все равно. Я рядом и буду рядом. Я здесь для тебя, Хлоя». – Я буду ждать внизу. «Я не исчезну».