touch

сунен двигается плавно, изящно, бедрами крутит, как опытная куртизанка. на вешалке в углу висит этот блядский костюм, что уже на следующей неделе на нем увидят тысячи людей. если бы джихун был стилистом сунена — он бы его в ткань замотал и на пол бережно уложил, возможно, отодвинув бы складки с шеи. чтобы губами туда уткнуться своими и раскрасить нежную кожу пятнами засосов. но он всего лишь лидер вокал юнита, ведущий вокалист, продюссер группы и всего лишь парень квон сунена. и что-то свое делать совсем, увы, не в его компетенции. сунен двигается плавно, изящно, бедрами крутит, как опытная куртизанка. и взгляд у него блядский. в час ночи, когда все мемберы спят уже давно, он вытаскивает джихуна в зал, усаживая в угол, прося посмотреть снова, еще раз, — какой? сотый, наверное — на то самое сольное выступление, что будет совсем скоро. и у джихуна будет. и у сынчоля, у джонхана, у вону. у всех, в общем-то, будет. — но такого, — думает джихун, — ни у кого не будет точно. эта песня… мелодия — что-то нереальное, томное, страстное, как оба думают. им хансоль помогал, и лирика, как бы они (они не) ни старались, вышла такой же абсолютно. и сунену подходит. он вертится, изгибаясь в такт, поднимая руки, в волосы их запуская, туда сюда в замысловатых связках крутясь. в репетиционном зале он не берет микрофон, включая уже готовый трек, оставляя себе волшебство танца, погружаясь в них с головой. но джихун смотрит и видит. губы суненовы двигаются будто неосознанно, и он поклясться готов, что тот шепчет те же самые слова, что в лирике убористым джихуновым почерком прописаны. только те на фанатов рассчитаны были, в сочетании с суненом и большими экранами, а тут лишь тесная комната, заваленная вешалками, и тот самый блядский взгляд в прямом контакте с глазами джихуна. комбо убийственное, младший его на себе испытывает и клянется, что никому больше такое увидеть не позволит. джихун знает, что выйдя на сцену, сунен превратится в божество неземное, одним взглядом напрочь поражающее, элегантностью добивающее, но сейчас, здесь, он другой, но эффект слабее не становится, отнюдь. сунен сейчас растрепанный, волосы, выкрашенные недавно совсем в голубой, спутались, футболка невзрачная, серая промокла за все время, что он здесь, и на лице у него косметики ни грамма, лишь красота чистая, настоящая, под дорожками пота, что на висках блестят. но что-то внутреннее горит, поджигая через взгляд все вокруг, джихуна тоже. он сунена разным видел, да даже чертову репетицию в образе, с чокером проклятым на шее и тем самым, дымчатым мейком, что глаза так подчеркивает, что они, кажется, могут душу забрать. сунен извивается, глаза прикрывая, будто освобождая джихуна из этого плена. его губы все еще двигаются, и джихун взглядом уже к ним теперь прикован, ловя каждое слово. сунен шепчет. — ты можешь прикоснуться, — на строчке этой его глаза распахиваются вновь. ресницы трепещут от недостатка сил, но он не остановится, пока дыхание не предаст его, заставив осесть на пол. он — безупречная красота в танце, отдающий всего себя в это искусство. он — искусство. у джихуна перехватывает дыхание в какой-то момент, видимо, решив, что сунену еще рано падать, атакуя вместо него джихуна, на полу сидящего. воздух заканчивается окончательно, когда сунен откидывает голову назад, выставляя на показ шею, на которой подозрительно-знакомой черной полоской красуется… чокер? этот мудак нацепил чокер? и джихун буквально только что это заметил? кажется, хватит с него простого сидения в уголке, с широкими глазами и ужасным волнующим чувством в животе. он вскакивает на ноги, скидывая на пол все, телефон, портативный блок, наушники, все летит на пол, и джихуну даже не важно если что вдруг сломается. телефон можно починить, но восстановить подобные моменты с суненом — что-то невозможное. тот даже не реагирует, в танец погруженный, поэтому сунен вздрагивает от неожиданности, когда джихун мертвой хваткой в его плечо вцепляется и к ближайшей стене толкает, сверху наваливаясь. взгляд у него сразу потерянный становится какой-то. хотя спустя мгновение в глазах возрождается то пламя, грозящее все сжечь, но пока опаляющее лишь внутри. он гордо вскидывает голову, будто сказать что-то захотев, но любые слова оказываются заглушены. потому что в то же время джихун ловко подцепляет тонкую ленточку на шее парня и притягивает к себе ближе, еще ближе, затыкая поцелуем. сунен со своей гордостью врожденной, кажется, пинаться собирается, чтобы вырваться и снова в плен музыки попасть, но коленом он метит совсем не туда, куда стоило бы, и джихун, охнув, еще сильнее наваливается, раздвигая его ноги, будто неумышленно вплотную прижимаясь. сунен нетерпеливый совсем когда дело до джихуна доходит, поэтому первый, невинный будто толчок бедрами принадлежит ему, и от этого трения крышу обоим сносит, побуждая их на еще более откровенные движения. первый жалобный стон снова сунену принадлежит, хоть его и снимает с губ джихун, не прерывая почти поцелуя. воздух, кажется, почти кончается и им приходится оторваться друг от друга, чтобы оглянуться дико, бешено вокруг. оба еще растрепаннее чем были, губы мгновенно опухают, а бедра вжимаются друг в друга, на автомате почти, без мысленных на то приказов. руки джихуна начинают свой путь под футболку суненову, но тот лишь цокает недовольно, из сплетения тел выпутываясь и озираясь, попутно вдыхая бешено воздух, будто это последние глотки его на земле. он кивком головы указывает на стол, заваленный бумагами и, вроде, косметикой какой-то, что мемберы неосторожно оставили в зале, будто никому она не нужна. этот стол выглядит крепким? они мысленно соглашаются и так же, почти не разделяясь, добираются до этого угла комнаты. и всего лишь за минуту джихун умудряется руками сильными рвануть бедную футболку за воротник и оставить сунена без верха. тот лишь смотрит удивленно, но ничего возразить не успевает, потому что джихун, совсем, видимо, обезумев, толкает его животом голым на холодную, местами заваленную чем-то поверхность. сунен не успевает привстать, как джихун наваливается сзади. руки все же уходят в путешествие, спешно, как будто бы у них больше случая не представится друг другом насладиться. у сунена мурашки по коже бегут, но он, явным усилием воли, поворачивается и шепчет, словно сил на голос не осталось. — не нужно спешить, ты можешь прикоснуться ко мне лучше, — с этими словами его рука незаметно проскальзывает назад и ложится на твердый джихунов член, сжимая почти рефлекторно, но тому хватает, чтобы сжать зубы и откинуть голову назад, в попытке удушить желание выебать сунена прямо сейчас. он накидывается на голую суненову спину, пальцами ведя по животу, заставляя сунена одновременно морщиться и давить в себе стоны, что практически невозможно становится из-за джихуновых толчков сзади. сунен чувствует, как его сжигает пламя изнутри и, выпуская отчаянный стон он, все так же надрывным шепотом просит: — джихун-и, пожалуйста? тот лишь сильнее потирается и, делая вид неудоуменный, мурлычет: — что, сунен-хен? сунен теряет уже весь свой огонь, держась на одном лишь желании. он играл, пылал десять минут назад, сейчас же он превращается в беспорядок, страстно желающий лишь одного: джихуна. он сдается. — в-возьми ты меня уже, — он стонет, почти отчаянно измученно. и джихун берет. он стаскивает суненовы тренировочные, пыльные на коленях штаны, вместе с боксерами, отвлекаясь после этого на свои джинсы, возясь с пуговицей, вынужденно игнорируя сунена, такого прелестного и такого открытого для него. джинсы падают до щиколоток, и джихун не отказывает себе в удовольствии вжаться в суненову задницу еще раз, членом проезжаясь по чужому члену вызывая обоюдную дрожь по коже и новую порцию суненовых стонов. старший не смотрит на него, но красные щеки и громкие стоны выдают его реакцию. ухмыльнувшись, джихун наклоняется еще сильнее, и спрашивает: — поиграем? сунен в очередной раз давится воздухом, когда чувствует джихуновы пальцы у своего входа. он пытается назад податься за нужными, необходимыми сейчас прикосновениями, но тот со смешком еле слышным руку убирает, от сунена отстраняясь тоже. незаданный вопрос повисает между ними, но ответ приходит быстро — джихун шарит по столу в поисках чего-то. и сунен, без слов его понимая, хватает какой-то крем из открытой косметички джису, валяющейся на этом же столе. вот и пригодилось, вот и нечего разбрасывать. крышка тюбика улетает в сторону, а содержимое, приторной ванилью пахнущее оказывается на джихуновых пальцах. а джихуновы пальцы… сунен теряется окончательно, снова чувствуя его пальцы. джихун мучает, дразнит, не начав толком даже, и старшему материться хочется, вместо проклятых стонов, но только они и выходят. сознание затуманенное и мыслей адекватных совсем в голове нет, лишь желание, что пеленой и застилает глаза. сунен выгибается, так же, как и пятнадцать минут назад, в танце своем, но тогда он был королем, властителем всего. сейчас сунен не ведет, он подчиняется, и господи, он согласен на все, что ему предложит джихун. а тот рукой ему на поясницу давит, еще сильнее прогнуться заставляя. блять, джихун. мысли в слух — то самое, что подвести может всегда и, кажется, сейчас джихун слышал это. во всяком случае он хватает сунена рукой свободной за волосы, к себе повыше притягивая, и шепчет на ухо всякое, от чего мурашки по коже, спускается, опаляя дыханием кожу на шее и прикусывая, но не сильно, чтобы следов ярких, напоминающих не осталось, потому что цепочки пятен по коже суненовой — вид прекрасный, но джихун дышать не сможет. — я не блять, — шепчет, усмехаясь. — а ты? а сунен для джихуна кем угодно готов, и доказывает это, подаваясь слегка назад. джихун давится воздухом от этой картины. такой жадный до прикосновений, до джихуна. его сунен. вау. он вставляет сразу два пальца, прикусывая губу в осознании того, что это подозрительно легко, и сунен вздрагивает заметно, слегка зажимаясь, роняя голову на стол. они только начали, но голая спина старшего уже напряжена и покрыта дорожками пота, а спутанные волосы разметались по лбу. джихуну даже не нужно это видеть, чтобы сказать, что сунен выглядит прекрасно. он вторит своим мыслям, чувствуя, как сунен вздрагивает еще сильнее, и цепляется рукой за стол в попытке успокоиться и не превратиться в беспорядок окончательно. — развлекался без меня? — тихо, чтобы дрожь в голосе не была услышана. джихун отмахивается от картинок в голове, вдыхая воздух и аккуратно двигая пальцами. зачем порно, если существует сунен, чье существование может поднять любую мысль о нем в рейтинг 18+. сунен молчит, продолжая цепляться за стол. признаваться не желает, но, да, конечно, развлекался. потому что джихуна одновременно так много и так мало. мысли путаются всегда, зажигая в долю секунды внутренний огонь. пиздец, как же он хочет джихуна. — хочешь меня? сунен не успевает ответить, захлебываясь стоном, вынуждая себя закусить губу в попытке быть тише. джихун добавляет третий, и сунен теряет голову, насаживаясь на изящные пальцы. джихун опускает вторую руку на чужую спину и пересчитывает позвонки, гладя нежную кожу аккуратно. он может чувствовать, как напрягаются мышцы, и джихун готов кончить только от той мысли, что все это — его. что сунен стонет под ним так разбито и просяще. сунен стонет безостановочно, заставляя джихуна слегка сжимать руку, лежащую на его спине, чтобы хотя бы немного успокоиться и не навредить сунену. но его стоны слишком громкие и сладкие для джихуна, что впитывает каждый. и вряд ли он сможет держаться еще дольше. — я хочу видеть твое лицо. джихун убирает руку, и сунен тяжело дышит, аккуратно садясь на стол. он кусает губы так заманчиво, что младший не может удержаться и тянется за поцелуем. он кусает любимые губы, заставляя сунена чуть морщиться, запуская руки в чужие волосы. сунен не отрываясь снимает с себя всю оставшуюся одежду и скидывает ее на пол, в разные места — им повезет, если они найдут и соберут все. джихун свою футболку успел снять непонятно еще когда, поэтому он чуть отстраняется, чтобы стащить с себя боксеры и скорее вернуться к своему пороку во плоти. старший сидит на столе, расставив ноги, он тяжело дышит, а в глазах плещется неприкрытое ничем желание, окруженное похотью. джихун застывает. сунен устраивает шоу. одной рукой он медленно ведет по шее, спускаясь ниже, проходясь по соску, слегка зажимая его между пальцами и запрокидывая от этого голову назад. он облизывает губы и прикрывает глаза, пока рукой ведет все ниже, пересчитывая ребра показательно, чуть выгибаясь призывно. джихун еле дышит, прикованный взглядом к этой картине. сунен — искусство. джихун — ценитель. рука — будто случайно — соскальзывает на член, и сунен показательно пробегается пальцами по всей длине, успевая еще сильнее выгнуться и почти упасть на стол спиной, потому что вторая рука совсем отказывается быть опорой. джихуну хватает этого, он рывком ловит сунена, чтобы снова впиться в его губы жадным, страстным поцелуем. сунен жмется ближе, обхватывая джихуна за талию ногами, и их члены соприкасаются, заставляя джихуна крепче схватить сунена, чтобы держать его ближе, хотя куда ближе можно им? сунен стонет в поцелуй, кусая губы — свои и чужие. неважно. отстраняется, шепчет в ухо. — п-пожалуйста. джихун щурится, слегка толкаясь вперед, наблюдая, впитывая реакцию, и удовлетворенно кивает будто сам себе. — ноги. сунен, дернувшись, раздвигает ноги, и трепетно ждет, почти не двигаясь. каждый раз джихуну хочется его помучать, но собственного терпения не хватает. у кого, вообще, хватит, когда чертов квон сунен сидит перед тобой, умоляя взять его? джихун выдавливает остатки крема на ладонь, проводя ей по всей длине члена, прикусывая губу, чтобы сдержаться на последние жалкие мгновения. он опирается на стол одной рукой, вторую кладя на бедро сунена, слегка сжимая. — никогда не мог отказать себе в этом удовольствии. — ухмыляется. сунен сначала ухмыляется тоже, а потом становится не до этого. потому что джихун медленно проникает внутрь. он медлит, сжимая зубы от того, какой сунен все же узкий, и останавливается, давая ему время привыкнуть. у сунена сбивается дыхание, он закрывает глаза и даже не стонет. ощущение близости с джихуном ударяет по голове каждый раз. — можно? — нужно. джихун начинает двигаться, медленно и осторожно, сначала сдерживаясь. сунен громко и рвано дышит, слегка подаваясь вперед, и у джихуна сносит крышу. он ускоряется, так, что какие-то из едва выживших тюбиков и баночек все же валятся на пол, и сунен сквозь ватный туман в голове даже слышит звон стекла, что быстро заменяется собственным стоном, и все остальное вылетает из сознания. он лишь сильнее скрещивает ноги вокруг джихуновой талии и почти ложится на стол, не в силах поддерживать себя самостоятельно. джихун не может оторвать взгляда от сунена. он по-прежнему красив. светлые волосы разметались по лбу, искусанные, красные губы, четкая ленточка чокера на шее, вставшие соски, напрягающиеся под кожей мышцы. джихун даже наклоняется, чтобы легко укусить сунена за сосок и получить новую порцию стонов. его мальчик такой чувствительный. он не может молчать, и обрушивает все мысли на сунена. тот прикусывает губу, стараясь быть как можно тише, и ловит каждое слово, смотря блестящими глазами прямо в джихунову душу. — ты просто прекрасен, сунен. сунен не может сделать ничего, кроме как впиться пальцами в предплечье джихуна и стонать, принимая всю любовь и ласку от младшего. джихун толкается в податливое тело, наслаждаясь моментом, запечатывая его в памяти. это не их первый раз, не второй, но все внезапно так чувственно и слишком, что хочется задыхаться. сунен уже почти. джихун опирается на одну руку, обводя пальцами ленточку на шее, жалея, что нельзя раскрасить нежную шею любовными метками в контраст с черной полоской. сунен мешает стоны и вздохи с каждым новым толчком, понимая, что он не сможет продержаться долго. джихун, чей взгляд прожигает насквозь, выглядит так горячо, насаживая сунена на свой член, но кроме стонов ничего не получается, и сунен бросает идею сказать об этом, впиваясь лишь пальцами в руку сильнее. по старшему видно, что он не выдержит долго — измученное танцем и ласками тело на последнем издыхании реагирует на джихуна. — джихун-и… сунен запрокидывает голову назад, захлебываясь стоном, и джихун слабо ухмыляется: — могу ли я прикоснуться к тебе? тот кивает, умоляя одним лишь своим видом, но джихун из последних сил исполняет свое желание — мучать. — ты можешь прикоснуться ко мне, п-пожалуйста. джихун пальцами пробегается по суненову члену, дразняще, невесомо. наблюдает как выгибает сунена, и повторяет. жестоко. сунену нужно больше. — только я? — только ты? джихун вдалбливает сунена в гладкую деревянную поверхность, одновременно проходясь рукой по члену, и тот захлебывается стоном, кончая. сунен сжимается, и джихуну хватает буквально двух толчков, что вздрогнуть и излиться внутрь, с рыком валясь на сунена. тот лениво прикрывает глаза, даже не пытаясь спихнуть младшего. джихун запускает руку во влажные волосы и слегка тянет, наблюдая за реакцией. сунен выглядит нежно, совсем не блядски уже, тот самый огонь будто потух, оставляя место усталости. он даже не реагирует на джихуна, слабо выдыхая. и таким он тоже, конечно, нравится. любым нравится. джихун ведет рукой по чужой груди, в приступе нежности к сунену. старший мямлит что-то о сне, и джихун аккуратно пихает его в бок, чтобы сунен хотя бы встал и оделся, прежде чем они смогут свалиться на диван, который стоит в другой комнате, и законно поспать до утра. — где футболка? — сонно спрашивает сунен, обнимая себя руками. джихун пожимает плечами. сунен пожимает тоже, поднимая с пола свои штаны и джинсы джихуна. они одеваются молча, джихун, закатывая глаза, поднимает уцелевшую косметику с пола и забирает телефон с зарядкой, чтобы быть на связи с группой. сонный сунен двигается медленно, слегка неуклюже, ежась от холода, пока джихун не находит где-то клетчатый плед, укрывая им старшего. сунен выключает аудиосистему, гасит свет, и они уходят в другую комнату. оставляя блядский костюм висеть на вешалке, ожидая своего часа.