Долгие ожидания Билли

I Без пяти десять. Корабль, один из тех огромных махин, вместимость более четыреста пятьдесят тонн, дал затяжной протяжный гудок. Торопиться отплыть, но пока он не даст по рации добро, капитан не сдвинется с места. Где же ты, Кастл!? Сначала неделю меня мариновал, а теперь, когда ты опаздываешь на десять минут, а я уже на готов тебя убить. Обхожу периметр. Около сходень стоят три черных джипа. Моторы не заглушены, вовсю светят фары. Еще пять минут. Снова гудок. Гребанный ублюдок. Ненавижу ждать. Тебя, Фрэнк, в особенности. Сердце греет только то, что я тут не один такой. Я жду тебя, меня капитан и агент Орандж в темном джипе. Предложение была заманчивое, но ты, Фрэнк, не ищешь легких путей. Снова обхожу периметр причала, слышу очередной протяжный густой звук гудка корабля. Ну давай же Фрэнк. Появись. Сделай милость. Смотрю на часы. Нет. Я терпелив и могу прождать тебя хоть вечность, а вот Орандж нет. Видит Бог, Фрэнк, я пытался… II Лицо горит огнем. Маска, которую я одеваю, чтобы на мое безобразное лицо не смотрели, пахнет пластиком. Я не снимаю ее ни днем, ни ночью. Только когда принимаю душ или лекарства. Меня даже противно смотреть на себя в зеркало. Мое лицо, как говорят медики, собрали по кусочкам. Так же они говорят что операции прошли успешно. Могло быть в сто раз хуже. Хуже? Это и есть хуже. Постоянная боль. Шрамы. Мое лицо это какой-то пазл, который собрали очень плохо. Вернуть былое уже не получиться. Что самое жуткое, я не помню, что со мной произошло. Ничего не помню и никто не говорит. Не врачи, ни полицейские которые днем и ночью меня охраняют. Я сделал что-то плохое. Да, наверное. Не помню. Ничего не помню. Как жутко ничего не помнить, ощущать себя жалким и убогим. Я пытался доказать что имею право знать, кто со мной так поступил, но меня скрутили, так как мои приступы ярости и гнева никому не нравились. На меня одели смирительную рубашку и кинули на кровать. Если бы я был как я себя помню. Никто бы там со мной не поступил. Не смогли бы. У меня было время подумать. Много времени. Особенно когда находишься взаперти. Особенно когда остаешься один. Это мое преимущество. Если я подожду, накоплю силы, то смогу. Женщина что пришла утром. Я ее не знаю. Она расстегивает смирительную рубашку. Она улыбается и представляется как доктор Криста Дюмон. С сегодняшнего дня она будет моим психологом. Сегодня наш первый сеанс. - Помочь вам, вот моя задача. Я думаю, со временем, мы научимся доверять друг другу. Вот, - она передает мне записную книжку. – Кажется, вы говорили главному врачу, что вам нужна записная книжка, - она улыбается, даже тогда когда я не беру ее подарок. Она оставляет его на прикроватной тумбочки, вместе с ручкой, когда уходит. III Из всех ранений, что у меня было, пожалуй, это можно было назвать смертельным. Мадани отняла у меня Кристу и веру в то, что если мы уедим и начнем с чистого листа, у нас все получиться. Странный доктор отнял у меня надежду. Если бы я не вырубился от боли и держал этого засранца на прицеле, не получилось бы этого. Мне не пришлось бы взламывать замок в группе поддержки Кертис, я бы не звонил ему и не умолял о помощи. Если он приедет достаточно быстро, он еще сможет меня спасти. Судя по долгому молчанию в телефонном трубке, надеяться на это невозможно. Я просто ждал его. Не хотел умирать один. Все, что я чувствовал это боль. В животе, в плече, в голове. Она застряла там со свинцом и с чувством вины, утратой и разочарованием. Я не хотел умирать один. Это было мое простое предсмертное желание. Криста сказала, что я запутался в своих собственных мыслях, но она их распутала, вселила в меня уверенность. Теперь, на пороге смерти, я понимал четко чего хочу. Не умереть в одиночестве. Кертис был моим братом по оружию. Все что мне нужно это немного подождать. Продержаться. Кровь уже не идет. Она свернулась, или же вся из меня вышла. Я чувствовал ее своей холодной кожей, чувствовал ее в горле, на деснах, на языке. Я вздрагиваю от резкого звука или может это был не звук. Я уже не уверен. То, что я еще в сознании и, что мне все еще больно, говорит о том, что я еще не умер. Нет, мне не показалось. Я вижу как ко мне приближается размытый темный силуэт. Только когда он оказывается рядом, я понимаю что это не Кертис, а Фрэнк. На окровавленном каменном лице невозможно прочесть каких-либо других эмоций. Я искренне рад, что он пришел. Я все это говорю ему и даже извиняюсь и в ответ получаю выстрелы, которые обрывают мою жизнь навсегда. Лучший друг, мой враг, обрывает мое добровольное ожидание.