***
Когда часом позже вся компания оказывается в сборе и Поз включает just dance, Арсений едва ли не первым соглашается попробовать свои силы. Он лихо отплясывает в окружении девушек, смеясь слишком громко. Ему хорошо, так сильно хорошо, что контроль спускается сам собой. Перед ним маячит Оксана, Ира сидит на пуфике и снимает происходящее безумие, Катя и Дима стоят позади нее, с улыбками наблюдая за телодвижениями друзей, остальные гости также выступают в роли зрителей, ожидая своей очереди. Антон стоит за диваном, глядя на экран, где показываются фигуры, которые необходимо повторить, и уже предвкушает, как будет знатно косячить, когда его вытолкнут на импровизированный танцпол. На Арсения он не смотрит. По крайней мере, пытается. По крайней мере, не так часто. По крайней мере, ему хочется в это верить. А также в то, что никто ничего не заметил и не заподозрил. Что никто не знает, что они скрывают. И только сидящий в углу Макар то и дело качает головой, глядя на них, и поджимает губы, чтобы не привлекать к себе внимания. Он ведь не виноват, что ему приспичило сходить в туалет именно тогда, когда за стенкой раздавалось тихое и размеренное «Шаст, Шаст, Шаст…».Часть 1
13 февраля 2019 г. в 15:01
У Арсения скулы сводит от улыбки.
День рождения.
День рождения — это вообще отличный праздник. Немного грустный, но все равно теплый. А, главное, это повод собраться вместе огромной семьей и хорошо провести время. А что еще нужно для счастья, когда твоя жизнь — это съемки, съемки, съемки?
Крепко сжимая букет хризантем, Арсений поудобнее перехватывает пакет с подарком для Кати и, продолжая улыбаться, как кретин, выскакивает из такси. Дышится легко, свободно, и он пару мгновений стоит на месте, подняв голову и разглядывая светлое московское небо.
Он так до конца не разобрался в том, кто будет на празднике, но разве это так важно? Важнее то, что они будут все вместе, что можно будет сходить с ума и фальшиво петь какие-нибудь старые песни, что можно будет перехватить у Савины какую-нибудь игрушку и не париться, что на тебя будут смотреть, как на кретина, потому что там все такие.
Арсений обожает свою жизнь. Арсений обожает своих друзей из мира юмора. Без них все было бы серым. Без них все было бы бессмысленным. Без них все было бы не то, а так — идеально. Что еще надо?
Он заходит в дом и торопливо поднимается по лестнице, наплевав на лифт, потому что в горле вдруг встает ком и сердце начинает стучать чаще. Почему? Потому что день рождения — отличный повод собрать в одном месте всех людей. В том числе тех, кто очень сильно скучал друг по другу.
Арсений натягивает очередную улыбку, нажимая на звонок, и шумно выдыхает через нос. Мысленно считает до десяти, убеждая себя в том, что все пройдет гладко, даже несмотря на разноперую компанию. А потом дверь открывается — и его уверенность сдувается, как воздушный шарик.
Антон стоит на пороге, небритый, в своем излюбленном сером свитшоте и растянутых подвернутых снизу штанах, в нелепых носках, чуть взъерошенный, словно заспанный кот, но с неизменно широкой улыбкой.
Твою же…
— Привет, Арс, — в зеленых глазах появляются озорные огоньки, а улыбка становится мягче. В груди ощутимо теплеет, и, когда Антон пропускает его в квартиру, Арсений улыбается в ответ, отвечает на объятие, прислушиваясь к чужому сердцебиению, и позволяет удерживать тонкие запястья на своей спине чуть дольше положенного.
— Все собрались?
— Да подтягиваются, — хмыкает, улыбается, задорно косит глазами и держит букет с подарком, пока Арсений раздевается и расправляет замявшуюся желтую футболку. Взгляд Антона скользит по его груди, разбирая надпись, и он хмыкает. — Проходи, мы нашли just dance. Готов показать, кто тут папочка? — припоминает он ему фразу со съемок «Студии Союз», и Арсений пафосно откидывает воображаемые волосы.
— Всегда готов.
Они заходят в гостиную, и Арсений сразу же направляется к Кате, крепко стиснув ее в объятиях, сыплет каламбурами, немного переигрывает — нарочно, — чем вызывает улыбку у всех присутствующих, и на душе становится совсем спокойно.
Чувство, что он «дома».
Потом хлопает по плечу Поза, накинув и ему поздравлений в честь дня рождения жены, целует Оксану в щеку, отвечает на рукопожатие Журавля, кивает Ире, долго кружит по комнате Савину, присвистывает, когда замечает Макара, и чуть морщится, сжимая его крепкую ладонь в ответ.
— Арсений, ты руки-то помыл? — вскидывает голову Катя, спохватившись. — Стол-то накрыт, можно уже кушать, если кто голодный. Показать, где ванная?
— Да найду… — начинает было Арсений, но Антон вдруг вылезает вперед:
— Я ему покажу. Пошли, — кивает он ему и шлепает дальше по коридору. Арсению остается только следовать за ним, стараясь не думать о том, сколько взглядов обращено им в спину.
Антон открывает дверь в конце коридора и проскальзывает в комнату, Арсений заходит следом — и шумно выдыхает через нос, когда дверь захлопывается, а он оказывается прижатым к единственному свободному от шкафчиков и сушилок клочку стены.
На губах — чужой язык с привкусом газировки и ягодной жвачки.
Он противится только мгновение, а потом порывисто отвечает, потому что скучал. Потому что слишком сильно. Потому что по нему.
Поэтому целует в ответ, толкается вперед языком, забирается кончиками пальцев под край толстовки и тянет на себя, вынуждая буквально вжимать в стену. Хихикает, ощущая колючую щетину, и проводит по ней ладонями.
Дышать получается херово. С перерывами. Которые пиздецки раздражают и вообще выводят из себя.
Мало, мало, мало, так сильно м а л о.
В гостиной кто-то громко смеется, и Арсений застывает, словно его кто окатывает ледяной водой. Антон касается губами влажного от выступившего пота виска, ласкает тонкими, чуть дрожащими пальцами бедра и жмется так отчаянно, словно…
— Ты сумасшедший, — шепчет Арсений в пухлые губы, — там ребенок, Шаст.
— Похер.
— И наши друзья.
— Похуй.
— И… — вдох, выдох, потому что зубы сжимают мочку уха, — твоя девушка.
— За-ва-лись, — по слогам, сипло, с такой хрипотцой, что ноги подкашиваются. И Арсений снова жмется ближе, подставляя шею под жадные поцелуи и путаясь пальцами в жестких волосах.
Антон нетерпеливо лезет ладонями под футболку и трется бедрами, опасно цепляя болезненный стояк, и стонет в приоткрытые губы, улыбаясь пиздецки хитро, потому что понимает, что творит.
Потом тянется пальцами к ширинке брюк и зажимает в угол, чтобы было удобнее. Случайно толкает локтем шкаф, и с того начинает заваливаться шампунь. Арсений каким-то чудом перехватывает его, спасая от падения и впоследствии шума, и хрипло выдыхает, откинувшись затылком к стене.
— Шаст, палимся.
— А тебя так ебет? — ох уж этот шепот в ключицы, ради которого приходится согнуться едва ли не пополам. Антон перехватывает из его руки флакон и ставит его на место, игриво смотрит в глаза и улыбается. — Вот это ловкость.
Память совсем некстати подсовывает момент из недавно посмотренного сериала.
— Если… бы мы были в сериале, я бы сказал «сумеречный охотник», но…
Пара секунд непонимания в зеленых глазах, а потом — взглядом насквозь, и воздух сужается до размера пары сантиметров между губами.
— Молчи, — требовательный шепот в губы, и Арсений тонет, позволяя тонким пальцами возиться с брюками, цепляя кожу бедер.