С Днём Святого Валентина, любимый

      — День Святого Валентина самый дурацкий день на свете! — Поэтому ты сейчас стоишь у духовки, выжидая печенье в виде сердечек? — Это не из-за Дня Влюбленных! — А из-за чего? — Из-за тебя.       Тор глухо смеется и подходит к своему милому, обнимая того со спины. Черный фартук идеально смотрится на тощем, подтянутом и высоком теле, полностью оголенным, ведь буквально несколько минут назад это самое тело кричало и молило трахать прямо на столе. Локи уже не первый год проклинает 14 февраля, называя этот праздник дурацким. Он не понимал, почему именно в этот день влюбленные дарят друг другу подарки, обмениваются наибольшим количеством комплиментов и прочего. А так как его Тор почти ежедневно дарил для Лафейсона кучу всяких подарков, то ничего особенного этот день не дарил. Хотя… Одинсону каждый год удавалось придумать что-то грандиозное, чтобы любимый под конец дня имел переизбыток эмоций внутри.       — Лучше скажи, как там твоя Дже-ейн, — имя Локи выделяет особой интонацией, выражая всю свою мерзость. — Сколько раз мне сказать, что мы просто друзья, чтобы ты перестал беспокоиться? — Одинсон утыкается носом в висок и ладонями оглаживает худые бедра под тканью фартука. — Мм, во-первых, она лезла к тебе целоваться! При мне! А во-вторых, Тор, у меня задница болит, убери свои похотливые руки! — Зануда, — шутливо бормочет мужчина и убирает руки. — Ты же знаешь, она всё ещё недовольна, что я бросил её ради «какого-то заднеприводного». Вот и пытается доказать, что она лучше тебя. — А если она это докажет? — в голосе легкий страх. — Да она с тобой и близко не стоит! Сиськи есть, ума не надо, — фыркает, отворачивая голову в сторону и недовольно морща нос. — Вот Одинсон, вот дурак!       Локи легонько толкает блондина локтем, а затем достает печенье.       — А если я из ревности выколю ей сердце? — Уж зная тебя, ты на это способен, — мужчина издает смешок. — Но я не хочу потом опять тебя вытаскивать из тюрьмы. — Но ты не сказал «нет». — Локи-Локи, ты неисправим.       И все же, Тор прав, Джейн просто одолели злость и ревность, и это не позволяет ей оставить бывшего в покое. Но если ей можно распускать руки и дозволять самой себе столько возможностей, то чем же Лафейсон хуже? Не зря же он выслеживал эту сучку ежедневно. Смотрел как она идет на работу, как возвращается домой. Каждый вечер заходит в магазинчик рядом, чтобы купить еды на вечер, а если повезет, то ухватит за собой какого-нибудь красавчика, и вечер она могла провести в дорогом ресторане, а затем и в отеле. От такого легкого поведения Локи тошнило, он и представить не мог, какие рога она навешала бы Тору. Однако, не исключено, что пока они были вместе, то эта девка гуляла не только налево.       Место и время встречи было запланировано заранее, Локи точно знал, что в среду она выйдет из здания своей работы ровно в восемь вечера. Как раз на улице было темно, а уставших людей мало волновало происходящее вокруг, поэтому, когда одна из девушек пропала из толпы, никто и не заметил. А Джейн, ошалевшая, ничего не слышала кроме биения своего же сердца, и осознала, что находится в темном переулке, не сразу.       — Хороший сегодня денек, не правда ли? — слышится голос из темноты, а затем и сам его владелец выходит на тусклый фонарный свет. — Какого хрена ты творишь? — Фостер смотрит со всей своей презренностью и поправляет сумочку на сгибе локтя. — Да так, хочу избавить моего парня от проблемы. — Тор не твой парень! — рычит как собака. — Поиграется и кинет, а потом прибежит ко мне и будет на коленях молить вернуться к нему! — «Вернуться к нему»? — Локи истерически смеется, удивляясь такой уверенности и наглости. — Это он тебя бросил. Мм, помню как ты тогда убежала со слезами, а мы с Тором провели волшебную совместную ночь. — Да как ты смеешь! — аж слюна брезжит, а Лафейсону смешно, ему стоит больших усилий, чтобы не заржать в голос. — Ты бывший уголовник! — Это был несчастный случай, — резко серьёзничает, неприятно ему вспоминать те времена, когда ему угрожало полдесятка в тюрьме. — Ты заколол насмерть человека. — Он сам упал на мой нож. — Сорок раз? — Так, хватит! — Локи рычит и в два шага преодолевает расстояние, а холодное лезвие ножа тут же давит на милую шейку задрожавшей девушки. — Уже не такая смелая, да? — на ухо шепчет брюнет, пока лезвием проводит поперек горла, пока просто проводит… — Ты… ты сумасшедший, — Джейн нервно сглатывает и сжимает ладони в кулаки, намереваясь врезать нападавшему, но тот заранее ловко уворачивается. Прижимает жертву к стене, а сам вжимается в спину.       — Не будь я таким, Тор бы меня не полюбил. А ты шлюха, которая заслужила гнить на помойке, — он стаскивает с неё пальто, а нож легко разрывает белую ткань блузки. — Ты не имеешь право это говорить! Ты меня даже не знаешь! — идет сопротивление, жертва дергается и мешает, а Локи привык к тотальному контролю, ничто и никто не должен мешать его планам. Не жалея и наплевав на принципы, он тянет темные волосы назад, а затем бьет лбом об обшарпанную стену дома. Не смертельно, но хватит, чтобы затеряться на грани сознания.       — Малышка, о такой как ты, знать много не обязательно. Знаешь, я долго думал что с тобой делать. Сначала была мысль вытрахать из тебя всё, что можно, конечно, не моим членом. Затем я хотел похитить тебя, мучить голодом и посадить на цепь. Но в конце-концов я согласился с одной единственной мыслью…       В это время Джейн наконец фокусирует взгляд и шипит от боли в голове. Её разворачивают, прижимают к стене спиной и смотрят прямо в глаза. И если в её карих глазах отображается страх и панику, то в зеленой бездонной радужка пляшет безумный огонёк. Он наслаждается, питается этим ужасом, и улыбается во все тридцать два.       — Знаешь легенду о Валентине? — длинные пальцы царапают нежную кожу девушки возле ключиц. Красные полосы продлеваются до пупка, ровно десять, от каждого ногтя. — Ну да, откуда тебе знать. Ты же одна из ванилек, которые верят в магию любви, — Локи морщит нос и сплёвывает под ноги. Большой палец давит на образовавшийся синяк на лбу. Давит так, чтобы Фостер дернулась и попыталась крикнуть, но выходит только хрип из-за руки на горле, что так сжимает. Он размазывает кровь по лицу, спускается к губам и смазывает с них помаду.       — Тонна косметики, — недовольно ворчит парень. — Именно поэтому ненавижу баб, вы создаете свою красоту. Фальшивую красоту, за которой скрывается мерзость. Сколько бабла уходит на ваше уродство? — следует пощечина, голова от удара уворачивается в сторону. — П… перестань, Локи… Отпусти, я никому не скажу, — по щекам катится одна слеза, затем другая… — Перестать? Я же только начал! — а он веселится, всплескивает руками и дергает Джейн за плечо, увалив на сырую землю. Ему наплевать, что там лежит кожура от банан, или же банка от пива, а может крысиный помет? Ведь все это было подготовлено специально для неё. — Ты так заговорила славно, а как же «заднеприводный»? Или же «пидорас сраный»? — Лафейсон ставит ногу между лопаток и давит, не давая и возможности на подняться. — Лицемерная сука, вот ты кто.       Слышится болезненный стон, когда кинжал вонзается в светлую кожу на пояснице. Порез проходит вдоль края юбки и через пару родинок. Алые капли крови медленно стекают по бокам и медленно капают на землю.       — Я не разрешаю тебе отключаться! — шипит Локи, когда видит как тело под ним перестает дергаться, а дыхание становится тише. Он вытаскивает из кармана толстовки небольшой пузырек, переворачивает жертву на спину, не заботясь о том, что мелкие камни давят именно на раненую поясницу, а затем стискивает ладонью щеки, заставляя открыть рот. — Пей малышка, тебе понравится.       Он вливает ей полупрозрачную жидкость: на вкус приторно сладкая, обжигающая горло, густое как мед. Фостер сжимает челюсти, но это бесполезно, Локи сильнее.       — Итак, легенда, — сорвав с девушки юбку и оставив её в одном нижнем белье, Лафейсон сел на её бедра, зажав коленями. — В далеких краях и временах, — лезвие скользит по шее, ниже, повторяет изгиб ключиц. — Жил прекрасный мужчина, идеал каждой девушки, — нож упирается в ямку пупка и давит. — Давай, кричи, — усмехается, ведь знает, что от крика не будет пользы, да и получится один лишь хрип и мычание. Он прорезает пупок, ноги девушки дергаются, а руки цепляются за локти маньяка, на рефлексе стараясь отстранить.       — Глупышка, — цокает языком парень и делает резкое движение вверх, разрезая живот. — На чем я остановился? Ах да, идеал всех девушек. Высок и красив, светловолосый, а глаза цвета моря, — улыбается, невольно вспоминая образ Тора в голове и, кажется, девушка тоже подумала о нем. — Что такое? Не можешь и слова сказать? И отключиться тоже? — он насмешливо смотрит то на рану на животе, то на губы, которые судорожно пытаются захватить побольше воздуха. — Этот наркотик не даст тебе покоя. Тебя может парализовать, но ты будешь в сознании, и даже если боль тебе будет недоступна, ты будешь понимать все происходящее.       Под безумный смех он вытаскивает нож из живота, перебрасывает его в другую руку и медленным движением разрезает бедро. Глаза Джейн на секунду стекленеют, а затем становятся влажными. Пронзающая боль током бьет по телу, хочется подохнуть, хочется кричать, но нельзя ни то, ни другое.       Тор подготовил для Локи в этом году целый ресторан. Живая музыка, кухня, пустой зал: всё для них. А в коробочке с красным бархатом было кольцо, за которым пришлось знатно побегать по городу. Но Одинсону ничего не жалко для своего маленького психопата.       — С Днем Святого Валентина, — шепчет мужчина во время танца, легко продевая безымянный палец Локи в кольцо.       Лафейсон слабо улыбается и прижимается к широкой груди. Конечно, он уже успел посмотреть что за подарок подготовил ему любимый, и уже несколько сотен раз сказал «да» у себя в голове.       — С Днем Всех Влюбленных, любимый, — лукаво улыбается парень. — Я пополнил твою коллекцию… И избавил тебя от проблем.       Мужчина прикрывает глаза и весело фыркает. Он-то думал, что снова потратит этот день на поиск девушки, а его любимый уже обо всем позаботился. Что ж сказать, хороший праздник. Волшебный праздник.