***
Человек в плаще быстро зашагал по улице, но не успел он пройти и десяти шагов, как ощутил позади движение. Он не оглянулся, но чуть приподнял свой капюшон, из-под которого блеснули внимательные глаза. И заметил метнувшуюся к загону для верховых животных невысокую фигуру. Родианец. Один из тех яростных игроков, первым вытащивший бластер. Похоже, он здесь не только игрой промышляет. — Стой! — приказал ему человек, чуть вытянув вперед руку. И родианец застыл на месте, его рыло задергалось. Человек сделал жест, подзывая родианца к себе. Тот подошел. — Ты меня не видел, — сказал человек, слегка поведя рукой, — и тех парней тоже. — Я тебя не видел, — прогудел родианец на своем языке. — Каких еще парней? Тяжелый взгляд человека впился в фасеточные глаза родианца. — А сейчас вернись и выпей как следует. — Вернуться… — пробормотал родианец, разворачиваясь и направляясь обратно в кантину. — Выпить… Отличная мысль. Стряхнув шпиона, человек продолжил путь. Да, сейчас никогда не угадаешь, где, когда и кто тебя выследит. Следовало быть осторожнее. Спору нет, он поступил несколько опрометчиво; те парни запросто могли быть такими же шпионами, как этот родианец. Но нет, он ощущал их — они на самом деле попали в беду. Повстанцы они или нет, неважно. Да, он мог выдать себя. Он должен был просто пройти мимо. Но равнодушно проходить мимо — это не путь джедая. Он прожил на Татуине пятнадцать лет, но эту черту вытрясти из себя так и не смог, как и многие другие. Мысли его вернулись к нежданной встрече в кантине, и он невольно улыбнулся. Собственно, он никогда не верил в ее смерть. Да, она считалась мертвой — но и он сам тоже. «Встреча двух мертвецов», — мрачно подумал он и прибавил шагу. Он знал, что она пойдет за ним, и нарочно оставил след в Силе. Надо было только найти подходящее место, чтобы встретиться и поговорить. И он знал такое место. На самой окраине Мос Айсли стояло давно заброшенное здание — то ли жилой дом, то ли магазин. Все внутри уже давным-давно разграбили джавы, но стены уцелели и порой использовались для всякого рода сомнительных сделок. Поэтому большинство горожан старались держаться от него подальше, и, по их мнению, шляться там мог разве что сумасшедший. «А у меня как раз репутация сумасшедшего», — сказал себе человек. По дороге к месту назначения он углубился в размышления. Он не думал о предстоящей встрече, не пытался представить себе возможную беседу — пусть она пройдет так, как пройдет. Он задумался о своей жизни здесь, о главной причине, что удерживала его. Об одной отдаленной ферме. И о том, кто там жил. Он побывал на этой ферме два дня назад и сейчас невольно вспомнил увиденную им сцену. Пятнадцатилетний мальчишка с волосами цвета окрестных дюн сидел на земле возле периметра влагоуловителей и угрюмо пинал ногой песок, поднимая низенькие фонтанчики. Хмурый взгляд его украдкой падал на припаркованный неподалеку скайхоппер. Все как всегда: он рвался летать, а дядя велел ему почистить машины от набившегося в них песка. Незримый свидетель этой сцены, казалось, даже на расстоянии ощутил недовольство паренька. Тот посидел еще немного, затем со вздохом встал и принялся за работу. Недовольство его постепенно улетучивалось. Он любил возиться с механизмами, хотя, конечно, не с такими. Кто знает, о чем он мечтал в этот момент? Может, воображал себе звездолет или истребитель? Тот, кто наблюдал за ним с дальней дюны, поймал себя на недозволенном чувстве. Он понял, что всей душой тянется к юноше. «Привязанность запрещена», — сказал он себе. — «Не она ли подвела меня? И если бы меня одного!» — с горечью добавил он. Человек оборвал нить воспоминаний. Да, с мальчиком все в порядке, и это хорошо. А вот очередной приступ самобичевания — не очень. Как предполагалось, джедай не должен был винить себя — но винил. И хотя ему уже несколько раз говорили, что его вины в произошедшем нет, он знал, что есть. Наверное, это чувство пребудет с ним до конца его дней… «Почему я об этом думаю?» В конце концов, прошлого не вернуть и не изменить. Надо пребывать в настоящем. «Точно». Он улыбнулся и заметил, что уже пришел на место. Затем сел на камень в тени полуразрушенного навеса над давно выломанной дверью и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Он увидел на песке длинную худую тень и ощутил знакомое присутствие. — Здравствуй, Асажж, — сказал он и откинул капюшон. Она остановилась рядом, скрестив на груди руки, и посмотрела на него. Рука ее сдвинула визор с глаз на лоб. — Значит, это и вправду ты, — проговорила она. — Я же говорила, что узнаю тебя где угодно. Но она покривила душой. Она смотрела на него — и не узнавала. От его былой красоты ничего не осталось. Сильно загоревшее, обветренное лицо прочертили глубокие морщины. Некогда роскошная грива рыжевато-русых волос теперь стала седой и изрядно поредела. Он слегка ссутулился, и фигура его чуть оплыла, хотя он остался по-прежнему крепким. «Видно, в пустыне без тяжелого труда не выживешь», — подумала она. Только глаза остались прежними. Они даже казались еще ярче на фоне смуглого лица и побелевших волос и бороды. А выражение этих глаз, как и прежде, было непроницаемо. — Да, как же ты постарел, — выговорила наконец Вентресс. — Выглядишь, как совсем древний старец. Даже Дуку, по-моему, выглядел получше в свои годы. А тебе, если не ошибаюсь, чуть за пятьдесят. Он, по своему обыкновению, не ответил. Она подошла и села на камень рядом. — Что, удивлен? Только честно? Думал, я мертва? — Нет, — ответил Оби-Ван Кеноби. — Если честно, я сразу же заподозрил неладное, когда тот корабль так и не прилетел на Корускант. А потом… — он опустил голову, — стало не до того. А ведь ты предупредила меня… — Да, предупредила. — Ее тон был каким-то отрешенным. — Откуда мне было знать, как все обернется. Они снова помолчали. Затем Вентресс повернулась к нему: — Я-то думала, ты давно мертв, погиб в чистке. А ты, оказывается, выжил. Как тебе это удалось? Оби-Ван не ответил, только вздохнул. Его губы слегка сжались. — Не хочешь — не говори. Хотя, зачем я спрашиваю? Выживать у тебя всегда прекрасно получалось. — Она помолчала. — А кто-нибудь еще уцелел? — Может быть, где-то кто-то и уцелел, — туманно ответил он. — Но точно я не знаю. — Темнишь, как всегда. — Вентресс хихикнула. — Нет, ты все-таки совсем не изменился. Нам столько всего можно вспомнить! — Она чуть подалась в его сторону; он не шевельнулся. — Да ладно тебе, мастер Воплощенное Бесстрастие! Неплохая получилась встреча двух старых врагов? — Мы не враги, Асажж, — заметил Оби-Ван. — А были ли мы ими? — добавила Вентресс. — Или нас ими сделали? Куда же вы смотрели, джедаи? Как могли вы проглядеть угрозу? — Мы видели то, что хотели видеть, — горько произнес Оби-Ван. — Все мы. И я тоже. Вентресс заметила, как по лицу его пробежала судорога, словно от физической боли. О чем он думает, что он пережил? Она молча смотрела на него, а затем сказала то, что, как ей всегда казалось, она не способна сказать: — Мне жаль. — Он обернулся к ней, и она продолжила: — Да. Никогда не думала, что скажу это, но мне жаль тебя. А вот некоторых мне вообще не жаль! Они как раз получили по заслугам. Гривус, например, или тот же Дуку. Я слышала, его убил Скайуокер. Имя было словно световой меч в сердце. «Да, убил, а потом занял его место». Вентресс, видимо, что-то почувствовала, но не удержалась и спросила: — Тебе, наверное, неприятно об этом говорить, но… он тоже погиб? — Да. — «Да, погиб. Энакин Скайуокер ушел навсегда». — Его больше нет. И, если позволишь, — добавил он после паузы, — мне не хотелось бы об этом говорить. — Как скажешь. — Она пожала плечами и поправила ножны виброклинка. — Ну, ладно. А ты, значит, спасся и осел здесь. И что ты здесь делаешь — просто скрываешься или выполняешь какую-нибудь тайную миссию? «Да, в проницательности ей не откажешь. Впрочем, она не могла ничего почувствовать, не могла ничего узнать о мальчике». Оби-Ван оперся плечом о косяк двери, погладил бороду и ответил: — В некотором роде миссию. — Вот как, и какую же? Помогаешь непутевым повстанцам выбираться из пуду? Кстати, если бы ты не использовал Силу там, в кантине, я бы тебя и не заметила. — А ты чем живешь? — перехватил он инициативу — совсем как в бою на световых мечах. — Охотой промышляешь? — Надо же как-то выживать, — отмахнулась Вентресс. — Думаешь, только вас одних истребляли? В первые годы выслеживали всех чувствительных к Силе — в первую очередь хотели, конечно, найти залегших на дно джедаев, но заодно не брезговали и остальными. Я несколько лет пряталась, прежде чем снова заняться делами. Правда, мне было подспорьем то, что я официально считалась убитой. Я изменила внешность, взяла другое имя, освоила новую профессию — что тут удивительного? И кроме того, я не растеряла свои навыки скрываться в Силе, что и тебе советую. Ты сегодня так сверкнул здесь Силой, что, можно сказать, заявил о себе на весь Мос Айсли. А ведь за вас, между прочим, дают неплохую награду: десять тысяч за голову, пятьдесят — за живого. — Что ж, охотно верю, — отозвался Оби-Ван. — И все же буду надеяться, что, кроме тебя, меня никто не заметил. — Слушай, — вдруг заговорила Вентресс, — тебя же мне сама Сила послала! Я задумала одно дело… Ты знаешь, кто такой Дарт Вейдер? «Знаю ли я? Да, знаю, как никто другой… и знаю, как именно он стал тем, кто он есть». Оби-Ван сдержал невольную дрожь и ответил ровным голосом: — Я слышал о нем. Высокий человек в черной броне… и правая рука Императора. — Да. А еще он ситх. — Откуда ты знаешь? — Я видела его изображение и вживую видела его один раз. У него красный световой меч. — Красный меч еще не означает, что он ситх. Не мне тебе говорить. — Нет, он точно ситх. Я это почувствовала. Мне доводилось общаться и с ситхом, и с тёмными джедаями, и я хорошо понимаю разницу. Так вот, к делу. Ты поможешь мне убить его? Оби-Ван невольно отшатнулся. — Что? — спросил он, не веря своим ушам. — Я хочу убить его. Одной мне с ним не справиться, я это прекрасно понимаю. Но вдвоем с тобой… — Нет, — решительно ответил Оби-Ван. — Вдвоем мы бы одолели его, — с жаром продолжала Вентресс. — Послушай меня, Оби-Ван, хоть раз в жизни послушай! Вдвоем с тобой мы горы свернем! Я всегда это знала и всегда хотела, чтобы и ты это понял. Мы должны не враждовать, а сотрудничать. В конце концов, у нас с тобой столько общего… — Но и различий немало, — сурово сказал джедай. — Нет, Асажж. Я не пойду с тобой убивать Вейдера. Тем более, это ничего не изменит. — Это все изменит, как ты не понимаешь! — С каждым словом она все больше распалялась. — Он — палач галактики! И единственный, кто удерживает воедино эту треклятую Империю! — А тебе-то чем Империя не угодила? — поинтересовался Оби-Ван. — Думаешь, захвати ты власть, ты бы устроила иной режим? — Сейчас не об этом речь. А о том, что стоит лишь убрать Вейдера, и вся Империя развалится, как карточный домик. Думаешь, Император долго простоит без поддержки ситха? Оби-Ван посмотрел на нее и решил сдать последнюю карту. — А Император — тоже ситх, ты не в курсе? Судя по изумленному молчанию Вентресс, для нее это оказалось новостью. Шокирующей новостью. Неужели она не знала? Оби-Ван тут же озвучил это: — Разве ты не знала, кто был учителем твоего хозяина? Не знала, кто такой Дарт Сидиус? — Я видела его только один раз — голограмму, но лица его я не разглядела. А сейчас Император особо и не появляется на людях. — Пойми и ты, Асажж, — он сжал ее руку, — смерть Вейдера ничего не изменит. Потеряв ученика, Император станет искать другого. А значит, вновь начнется охота на чувствительных к Силе. И меня это совершенно не устраивает — по некоторым причинам. — Значит, ты еще не на грани, — медленно проговорила Вентресс. — Значит, ты еще не пал духом, не сдался — хотя ты всегда был таким. А вот я сдалась. Мне нечего терять. Мне не для чего жить… нет, не перебивай, я знаю все, что ты мне скажешь. Ты, наверное, решил, что я хочу убить его, чтобы потом занять его место? Точно, именно так ты и подумал. Можешь успокоиться, эти игры уже не для меня, вернее, я не для них. Но и сдохнуть, забившись в нору, я не хочу. Если уж уходить, так уходить с блеском. По крайней мере, — она гордо выпрямилась, — это лучше, чем просто сидеть и ничего не делать. — Отсутствие действия — тоже действие, — не удержался Оби-Ван. — И, если тебе интересно, я здесь вовсе не сижу без дела. Она посмотрела ему в глаза, и он на миг приоткрылся в Силе. И она увидела, что он несет внутри: огромную, страшную, невыносимую боль, для которой нет слов в человеческом языке. И ровное, нежное, хрупкое пламя надежды, которая не противостояла боли — но тем не менее, боль не могла ее поглотить. Это было… невероятно. — На что ты надеешься? — прошептала Вентресс. Оби-Ван улыбнулся. — Надежда есть всегда, забыла? Она не забыла. На это ей нечего было ответить. Надежда действительно вела его всю жизнь, помогала бороться, помогала выстоять там, где другие ломались… где она сама сломалась. — Что ж, надеюсь, твоя надежда сбудется… тьфу ты, что я сказала? — Она решительно поднялась, он поднялся тоже. — Тогда прощай, Оби-Ван Кеноби. Раз я не смогла уговорить тебя помочь мне, значит, я займусь этим одна. Нет, не вздумай меня отговаривать — это уже дело решенное. Но пусть даже я иду на смерть, я рада, что перед смертью увидела тебя. Не знаю, что ты там скрываешь, но знаю одно: твоя надежда чего-то да стоит. — Прощай, Асажж, — ответил Оби-Ван. — Не стану желать тебе удачи и не стану отговаривать, если ты настаиваешь. Скажу одно: да пребудет с тобой Сила. — Можешь считать это искуплением, — добавила Вентресс. — Я столько времени служила ситхам и теперь хочу это исправить. — Но помни: ненавистью их не победить. Здесь нужно что-то другое. Сам я этого не нашел и не ищу, у меня иной путь. Но, может быть, кто-то другой найдет и совершит то, чего не смогли мы. — Говори за себя! — усмехнулась Вентресс и протянула ему руку на прощание. Он пожал ее. — Глупо жалеть о прошлом, Оби-Ван, я это знаю — но жалею. — Они снова помолчали. — Ну все, я пойду, а то мы с тобой вовек не расстанемся! — Она рассмеялась, повернулась и ушла.***
Солнца низко висели над горизонтом. Оби-Ван быстро отдалялся от города, направляясь в пустыню. Путь до дома был неблизкий, но джедай знал, что этим путем должен скоро проехать песчаный краулер джав. Если попросить маленьких жителей пустыни подвезти его, они не откажут — он всегда поддерживал с ними дружеские отношения. Он остановился, глядя на небо. Подумал о сегодняшней встрече — нежданном подарке Великой Силы. Подумал о Вентресс и о Дарте Вейдере. Невольно улыбнулся, вспомнив, как она пыталась воздействовать на него речами то о справедливом возмездии, то об искуплении. Жаль, что он не смог отговорить ее от этой безумной затеи, да и кто может знать, каковы на самом деле ее цели? И все же джедай знал, что этот бой, если он состоится, окажется для нее последним. Скоро Асажж Вентресс станет едина с Силой. Затем его мысли переключились на того, чье имя и сам факт существования он был не вправе никому открыть, — о том, ради кого он жил на этой планете-пустыне и ради кого вообще жил. О той надежде, что горела в его душе ровным, тихим пламенем. Он не мог учить мальчика. Не мог даже приблизиться к нему. Мог лишь наблюдать издалека и защищать от возможных опасностей, что он делал, и уже не раз. Но он твердо верил и знал, что однажды настанет время, когда Сила сведет вместе учителя и ученика. Кроме того, никакое событие не зависит только от одного человека. Галактическое сопротивление, похоже, набирает силу. Если эти двое, которым он сегодня помог, — на самом деле повстанцы, значит, это движение распространилось шире, чем может себе представить Империя. Когда-то он отговаривал верных Республике сенаторов от создания всегалактического сопротивления. Сейчас это время настало. Время собирать силы и начинать борьбу. И если он понадобится для этой борьбы, он будет готов. Издали послышался грохот песчаного краулера. Оби-Ван накинул на голову капюшон, развернулся и зашагал навстречу транспорту.