Во имя любви

      Чимин порхал белоснежными крыльями и в воздухе почёсывал пяточкой обнажённую ножку. Его светлые волосы раздували мягкие потоки встречного воздуха. Пока бог войны не добрался до этой парочки, надо в них стрелять. Все беды от войн, в день святого Валентина уже даже пострелять не в кого… А ведь, как-никак, праздник любви.       Божок хорошенько прицелился и натянул тетеву своего лука. Хотел было отпустить стрелу, но увы. Чья-то большая ладонь обхватила голень и с силой дёрнула вниз. Чим пискнул и выпустил из рук оружие.       Его поймал бог войны. Чонгук навалился всем телом, его тяжелые латы… Или это были не латы? Красивый он был, в общем, но хитрожопый и злой. А Чон, тем временем, прижимал к себе, в глаза пялился.       — Пусти, — бурчал Чим, дуя свои пухлые губки.       — Ты мой трофей, я тебя поймал, — кричал на ухо Чонгук, странно хихикая.       — Я не могу быть трофеем, я тоже бог, более того, я старше, я хён… Сегодня день всех влюбленных, у меня много работы.       — А я не влюблён, — усмехнулся Чонгук, зазвенев мечом на поясе. Или не меч это был? — Почти.       «Почти — не бывает» — подумал Чимин. И вообще, после стольких приставаний к нему, он уже надеялся на любовь… Не влюблен он, видишь ли, важный какой. Божок взмахнул крыльями, и уже было выскользнул из цепких лап воинственного бога, но Чон снова потянул вниз, уже не за ножку, а за голое бёдрышко.       Чим взвыл и покраснел. Большие ладони с бёдер скользнули на талию, загробастав ту.       — Предлагаю сделку. Я тебя поймал, ты мой, а я не воюю денёк…       Чимин хотел было улыбнуться, но сдержался.       — Неделю, — нахмурился Чимин.       — Два дня.       — Месяц.       — Хорошо. Месяц. Но ты не убегаешь от меня…       — Хорошо. Но чур меня не целовать. Не люблю, когда слюни, — покраснел крылатый. — И я делаю это только ради прекращения войны… Все же, праздник любви… Да. Чего не сделаешь ради любви… Я такой. Я добряк.       Чимин поджал розовые губки и схватился пальчиками за край доспехов бога, мило хихикнув. Чонгук расцвёл в улыбке и на радостях скинул с головы шлем, с размаха впечатавшись в пухлые губы напротив.       — Я же просил!!! Не люблю слюни! Айгууууууууууууу! Конец