Камнем вниз.

Тодороки складывает ладони и сгинает свою спину, наклоняясь над городом. Город, на который он смотрел, еще шумел деревьями и гулом машин, плавился от последних лучей солнца, что освещали только верхушки зданий, он тонет в оранжевых и малиновых красках, воздух наполняется влагой и заметно свежеет. Бетонная крыша, на которой он сидел, почти полностью пожелтела от яркого света заката. Время от времени он забывал как дышать, но не из-за красоты вида. Облака плыли низко и казалось, что сейчас он поднимет руку и проткнет на сквозь почти прозрачное и холодное облако, чем-то напоминавшее белый остров, беспечно плывущий по течению обстоятельств и времени. Голова полностью забита ненужными мыслями. Она болит и раскалывается и единственное, что может сделать Тодороки, это терпеть. Просто терпеть. Картинка в глазах неясна, все плывет и он просто не замечает всего того, что окружает его. Он не замечал, какие хорошие люди его окружали. Он не замечает, какие ужасные люди окружают его сейчас. Он плюет на чужое мнение, как и на свое. Судьба связала ему глаза и сейчас он идет по лезвию ножа, не понимая этого. Он ставит очередную пустую бутылку на бетонную крышу здания. Что же, блять, не так? Казалось бы, все прекрасно. Лига процветает все больше с каждым днем, жители в страхе, полиция и герои держат ухо востро, ожидая новой их атаки. Каждая статья в газете заполнена новостями о новых нападениях от лица Шото Тодороки, сына Старателя, и Мидории Изуку. Первого очень бесит это, он сжимает серую газету в кулаках и скрипя зубами разрывает ее на пополам. Он уже давно не считает себя его сыном, и каждое упоминание о его корнях заставляет его прибывать в гневе. На счету у него всего пару купюр, которые он сопьет, обязательно. А если не сопьет, то скурит. Зачем тратить деньги на еду и все что поможет выжить, если уже нет смысла жить? — Опять бухаешь? — голос слышиться из-за спины, знакомый льстивый голос Деку, от удивления Тодороки чуть ли не падает с края крыши вниз, на дорогу. Половинчатый тяжко вздыхает и ставит уже вторую бутылку на бетон. — Чего ты тут забыл, Деку? Он мог бы решить все проблемы здесь и сейчас, если бы расслабился и камнем полетел вниз, совсем забывая о чертовых задачах, которые сейчас изъедают его мозг. Он мог бы решить все проблемы одним выстрелом. В этот же миг, не думая ни о чем. — Ты третий день не отвечаешь на звонки, что с твоим телефоном? Ты думал, что если выключишь мобильник, то я не буду тебя искать? — Деку сел на корточки неподалеку от союзника и запустил пятерню в свои волосы. Тодороки снова смачивает горло спиртным и смотрит себе под ноги. Во рту стоит ком, который уже врятли пройдет. Он выдает: «Уйди, Деку», поднимается во весь рост и уже делает шаг вперед, в небытие. Перед глазами проностятся картинки из жизни: мама, чайник, отец, юэй, лига злодеев и все это запачкано пятнами крови. Но его хватают за запястье. Опять. Опять этот щенок совершает добро уже будучи злодеем. — Не смей, идиот. Ты что, совсем тупой? Или тебе жить надоело?! Открой свои глаза наконец, посмотри, как все хорошо. Опять ты на свою пьяную бошку всякий бред творишь. — а дальше половинчатый и не слушал: и без этого понятно о чем идет речь. Он подходит ближе к Мидории и захватывает его в крепкие объятия, не говоря ничего.