***
Акааши не любит вести дела вне дома. Причин тому много, и среди них – нежелание общаться с людьми, которые бывают порой чрезмерно назойливы. В этот раз посетить торговый центр пришлось. Из-за недавней атаки акумы власти решили проверить все крупные магазины и места развлечений, и на этом мероприятии требовалось его непосредственное присутствие. На самом деле жаловаться ему не на что: проверяющие быстро осмотрели все помещения, проверили запасные выходы, пообщались с охраной и персоналом магазинов и кафе. От него требовалась лишь подпись на бумагах – спасибо Куроо, который вёл дела в этом центре с умом и ответственностью. Акааши унаследовал крупный бизнес, активно участвовал в развитии Токио, охотно инвестировал баснословные суммы в разнообразные проекты. Большой торговый центр был лишь одним из принадлежащих ему объектов. Управляющим здесь стал феерически наглый и пугающе умный Куроо Тетсуро, отучившийся в одном из старейших университетов Европы и вернувшийся в родную Японию с красным дипломом. Человек этот изворотлив и проницателен, так что вытрясти из него лишнюю копейку или обвести его вокруг пальца практически нереально. Будучи ещё совсем молодым, он уже держит на плаву огромный торговый центр, как бы конкуренты ни пытались его потопить. Лучшие европейские профессора пророчили ему блестящую карьеру, и его достижения этим прогнозам соответствовуют на все сто двадцать процентов. Конечно, как сотрудника Акааши управляющего ценит, а вот как человека недолюбливает: уж больно этот Куроо язвителен и бестактен. Однако взаимовыгодным отношениям его лёгкая неприязнь никак не мешает: они получают друг от друга то, в чём нуждаются, а их взаимодействие не лишено капельки чего-то человеческого, хотя и строго урегулировано кучей бумаг. В этом плане всё очень просто. – Большое спасибо за ваше внимание! – распинается Куроо вслед покидающим здание специалистам, закончившим свои дела в центре. – Куроо-сан, Вы переигрываете, – бубнит себе под нос Акааши, провожая группу людей взглядом. – Ах, Акааши-сан, – театрально вздыхает управляющий, прикладывая руку к груди. – Я так устал сегодня, так с ними намучился. Они обошли все этажи, все подсобки, все помещения персонала, я так… – И чего же Куроо-сан хочет? – уже зная ответ, бизнесмен прывает пафосную речь вопросом, отворачиваясь и шагая по направлению к эскалатору. – Куроо-сан хочет, чтобы его неоценимый и тяжкий труд был оплачен, – следует ожидаемый ответ; управляющий идёт позади, но даже по его голосу можно угадать хищную улыбку на его лице. Акааши кивает: он к этому готов. Способы и размеры оплаты труда Куроо прописаны в их многочисленных договорах. За работу он заплатит вечером, а пока есть более насущные дела. Раз уж он пришёл сюда, то стоит забрать кое-какие документы из бухгалтерии: есть у него одна идея, как немного увеличить доход от центра. На втором этаже их окликают. Акааши подавляет желание закатить глаза, когда узнаёт голос, а Куроо издаёт нервный смешок. От магазина спортивного питания к ним направляется крупный мужчина примерно их возраста. Куроо смешно: не ему разговаривать с этим недоразумением. – Куроо-сан остаётся без премии, – цедит Акааши, подозревая, что не случайно назойливый друг его управляющего оказался именно здесь и именно сейчас. – Куроо-сан должен идти, – криво улыбается хитрый засранец и с присущей ему звериной прытью смывается в сторону эскалатора. – Бокуто-сан, я не собираюсь финансировать Ваш спортзал, – в миллионный раз повторяет бизнесмен, поворачиваясь к человеку. Бокуто-сан выглядит на удивление прилично, даже рубашку погладить потрудился. Огромные жёлтые глаза блестят решительностью, и Акааши чувствует неимоверную усталость. – Я не из-за зала, – произносит ходячая головная боль, расплываясь в улыбке. – В другие спортивные проекты я тоже в ближайшее время инвестировать не собираюсь. Бокуто мотает обесцвеченной головой и продолжает улыбаться. – Мне на самом деле не финансирование нужно, – сияет он. – А что тогда? – устало спрашивает Акааши, искусно пряча вялое удивление: странное заявление, но ему в целом плевать. – Ты мне нравишься, Акааши, – грубо выпаливает Бокуто, тараща свои огромные глазищи, а в его руке появляется небольшой цветок георгина тёмно-красного цвета. А кому не нравится симпатичный наследник богатого бизнесмена? Акааши привык к таким заявлениям и научился их игнорировать. Только в этот раз всё же слегка удивляется: Бокуто с его поразительной энергичностью успел неплохо закончить университет и пробиться в волейбольную сборную Японии, а ведёт себя как школьник. Ни капли серьёзности к его-то годам. Или хотя бы вежливости. Они с Куроо – отличный дуэт; управляющий получит выговор не только за то, что подстроил эту встречу, но и за то, что рассказал про любовь Акааши к тёмным георгинам: он часто ставит на свой рабочий стол именно такой цветок, причём всегда один. – Я не буду вести с Вами дела. До свидания, – твёрдо произносит бизнесмен и разворачивается, намереваясь уйти. Бокуто молниеносно вырастает прямо перед ним. Чёртовы волейболисты, ему всего два шага понадобилось. Будто на атаку зашёл. Акааши чувствует себя некомфортно и подумывает позвать охрану. – Акааши, я серьёзно, – взволнованно тараторит спортсмен. – Ну их, залы эти, можно мы будем видеться чуточку чаще? Ни капли серьёзности. Вместо неё эмоциональность и настойчивость. План действий ясен. – Послушайте, – сдержанно отвечает Акааши, – Вы мне не интересны. Рот Бокуто открывается для каких-то возражений, но бизнесмен не даёт возможности их высказать. Добивает. – Я не заинтересован в компании игрока национальной сборной, мысли которого крутятся исключительно вокруг мяча. Это как минимум скучно. Прощайте. Бокуто застывает на месте. Его лицо – как у героя фильма, которого огромный шипастый монстр только что проткнул насквозь. Удивление, недоверие. Боль? Акааши обходит превратившегося в статую спортсмена и удаляется в служебное помещение.***
– Суга-чан, идём пить кофе! – вместо приветствия бодро зовёт Куроо, едва переступая порог цветочного магазина. – И тебе привет, – отвечает симпатичный молодой продавец, возящийся с очередным букетом. Сугавара по скромному мнению Куроо был единственной причиной такого успеха этого вполне обыкновенного цветочного магазинчика в большом торговом центре. Сюда приходили даже те, кому цветы и комнатные растения даром не нужны были, а всё из-за милого хозяина. Даже Куроо в своё время зашёл сюда исключительно с целью подкатить к этому чуду с пепельной шевелюрой, огромными глазами и очаровательной родинкой на скуле. Неприятный был день: неудавшийся соблазнитель споткнулся о затаившуюся за каким-то ветвистым кустом лейку, и в следующую секунду лежал носом во вскрытом мешке с удобрением. Когда флорист заботливо помог встать и стереть с себя следы позора, а потом пообещал хранить это событие как страшную тайну, Куроо внезапно решил, что хочет такого друга. Через неделю он, будучи хорошим другом, уже учил недавно закончившего универ и до сих пор до безобразия невинного Сугу-чана целоваться «как на Западе», по собственной же просьбе ученика – и как никто раньше Куроо до такого сокровища не добрался? К его величайшему сожалению всё, на что он мог здесь рассчитывать – это уютная дружба, которую изредка разбавляли не совсем дружеские вещи. А так хотелось большой и чистой любви. – Так идём за кофе? – рассеянно переспрашивает управляющий, разглядывая здоровенную орхидею. – Сходишь сам? – просит Сугавара, добавляя в букет последнюю белую розу. – Хитока-чан отпросилась, я не могу оставить магазин. Конечно же, дело в ушедшей Ячи, думает Куроо с долей мрачного сарказма. Но вслух ничего не говорит и просто отправляется за порцией кофеина для обоих. Он же хороший друг.***
В солнечные дни в парке очень приятно проводить время. Бокуто часто приходит сюда, когда ему грустно, потому что сочетание природы и физической нагрузки действует на него прямо-таки магическим образом. Он лежит на траве и подбрасывает волейбольный мяч вертикально вверх, почти так же, как это делают связующие во время игры. Плечи и запястья уже наливаются тяжестью от усталости, но он не останавливается: монотонные действия помогают держать себя под контролем. Его назвали скучным. Раньше он слышал о себе много чего негативного: странный, поехавший, нестабильный, несносный, невежливый. Много всего другого. Но вот скучным его назвали впервые. Но это только полбеды. Акааши считает его скучным. Почему он так сказал? Он же совсем не знает Бокуто! Он понятия не имеет о его интересах, его знаниях и его… да вообще о нём. Всё, что знает Акааши – это род занятий Бокуто, может, какие-то незначительные факты из биографии. Самого человека, скрывающегося за этой сухой стандартной информацией, он не знает. И знать не хочет. Это так горько. На самом деле, Бокуто не может сказать, что это любовь всей жизни: он знает о бизнесмене только то, что успел выяснить за пару провальных попыток переговоров без посредников и бессонную ночь в поисках информации в интернете, а ещё со слов болтливого после второго стакана Куроо. Казалось бы, чего расстраиваться? Очередной сладенький мальчик отказал, в первый раз, что ли? Ощущение, будто в первый. И в последний. Обидно до слёз и почему-то больно. Ладони смыкаются на мяче, пальцы сжимаются до скрипа. Спортивный снаряд выпадает из рук, откатываясь куда-то в сторону, и Бокуто в который раз касается лежащего на его груди одинокого георгина. Глупо вышло. И зачем только он послушался придурка Куроо и ещё и цветок купил? На тёмные лепестки садится удивительной красоты чёрная бабочка. Её тонкие крылья переливаются на солнце оттенками фиолетового – выглядит просто волшебно. В присутствии насекомого спортсмен внезапно чувствует, что он больше не одинок. Будто бы рядом есть кто-то, кто понимает его горечь и обиду. «Ас, я Бражник» В голове звучит чужой голос. Ему бы насторожиться, но сейчас Бокуто всё равно: ему нужен хоть кто-то. Лишь бы не оставаться сейчас одному. Подойдёт даже злодей, досаждающий жителям Токио. «Тебя отверг тот, чьей симпатии ты так жаждешь, а я дам тебе силу, чтобы завоевать его. Больше никто не посмеет назвать тебя скучным» Звучит просто чудесно. Кто вообще решил, что Бражник – злодей? Именно он сейчас здесь, с Бокуто, и именно он предлагает помощь. Он готов дать то, что сейчас необходимо его разбитому сердцу. «Взамен ты принесёшь талисманы Баг-сана и Кота Нуара» – Я в деле, – выдыхает Бокуто, и от цветка по всему телу течёт приятное тепло.***
Куроо возвращается в цветочный магазин с двумя стаканами кофе и ставит на стол у кассы сладкий латте. Сам управляющий производит впечатление человека, сидящего на чёрном – прямо как его фамилия – кофе, не уступающем по омерзительности и горечи его характеру. Однако Суга знает страшную тайну: в его стакане – некрепкий напиток с двойной порцией ванильного сиропа, выпрошенной у бариста методом «для друга жалко?», которым Куроо никогда не стеснялся пользоваться. – Са-амура-кун про тебя спрашивал, – как бы невзначай бросает управляющий, забираясь на высокий стул у витрины. В любой другой ситуации Суга похихикал бы с того, как забавно Куроо коверкает слова, ленясь выговаривать звук «в», но от такого заявления у него начинают дрожать и мёрзнуть руки, а лицу и ушам становится жарко. – Да? – выдавливает продавец, даже не пытаясь звучать как обычно: от Куроо всё равно ничего не скроешь. – Ага, – безразлично тянет управляющий, болтая ногой в воздухе. – Ему грустно, что ты так редко ходишь за кофе сам, Суга-чан. – Серьёзно? Что ты ему сказал? – взволнованно и почему-то шёпотом спрашивает Сугавара, хватаясь за пустой горшок в попытке занять руки. – Сказал, что ты будешь очень рад, если он зайдёт сам. Ледяные пальцы разжимаются, и пластиковый горшок со звонким хлопком падает на плитку. – Не смотри на меня так, – спокойно бубнит Куроо, пялясь в телефон. – Сколько ты ещё тянуть будешь? Суга медленно опускается на мягкий стул и упирается лбом в незагромождённый всяким прикассовым товаром уголок стола. С одной стороны, именно этого он и хотел – внимания симпатичного бариста, моментально покорившего его глубиной голоса и приятной беседой за вкусным кофе. А с другой – у него от одного взгляда Савамуры язык к нёбу присыхает, а мозги перестают выдавать цельные связные мысли. И как общаться с человеком, если рядом с ним превращаешься в жалкого мямлящего дурачка? – Ты издеваешься, – глухо бормочет он. С той стороны, где сидит управляющий, доносится невесёлый смешок. – Нет, Суга-чан, я хороший друг, и я пытаюсь спасти тебя от депресняка, – звучит оттуда же. – Ценил бы. Всё, что из себя может выдавить флорист – это нечто среднее между болезненным всхлипом и мученическим стоном. Он складывает руки над головой, будто пытаясь от чего-то защититься. И вот почему он согласен с тем, что Куроо прав, и что он о своём неловком друге действительно заботится? Даже и возразить нечего. – Ну хочешь, я у него номер для тебя попрошу? – предлагает управляющий. Суга тянется к карману за телефоном, неловко цепляет рукавом серьгу в ухе, недовольно шипит. Чтобы увидеть экран, Куроо приходится спрыгнуть со своего стула и подойти к кассе. – Твою ж мать, у тебя даже номер есть! – восклицает он, звонко хлопая себя по лбу. Суга решает, что не будет озвучивать метод, которым он этот номер добыл. Это было глупо, и к прямому общению с Савамурой отношения не имело. Если честно, ему за эту глупость было чертовски стыдно. – К нему часто приходит девушка, – вместо этого произносит он с горечью. – Ты про Юи-чан? – тоном «да я тебя умоляю» спрашивает Куроо, таща стул к кассе. – Они не вместе, я к ней подкатывал. Замужем она. Не за принцем твоим. Суга правда очень старается сдержать облегчённый вздох, но у него не получается. Вот только толку от этого облегчения мало. У него ещё огромный список всяких «а если?», которые мешают просто выйти из своего цветочного, пройти пару метров до кофейни напротив и спросить, не хочет ли симпатичный бариста сходить с ним в кино, что на шестом этаже центра. Куроо даже обещал добыть бесплатные билеты в зал с маленьким балконом в один ряд, куда редко кто ходит по причине высокой цены этих мест. – Я вижу на твоём лице сомнения, – устало тянет управляющий. – Что ещё? – Всё и сразу, – признаётся Суга. – Я же даже не знаю, нравятся ли ему парни. Флорист разглядывает свой стакан с латте, прячет лицо, но по вздоху предполагает, что его невыносимый друг закатывает глаза. – Ты не можешь не понравиться, – выдаёт он, и Суга всё-таки переводит взгляд на Куроо в поисках признаков сарказма на от природы ехидной физиономии, но он абсолютно серьёзен. – Брось, я авторитетно заявляю, что за твой поцелуй душу дьяволу продать можно. Хозяина цветочного магазина разбирает смех. Почему-то с Куроо легко и просто. Он умеет вести себя как редкостный засранец, но со своими всегда остаётся человеком внимательным и самоироничным – наверное, эти два качества и делают возможной их близкую дружбу. Во всяком случае, по жизни не слишком уверенный в общении с людьми Сугавара не испытывает неловкости, говоря с Куроо на любые темы или, например, целуя его. Вот бы так легко ему было со всеми. – Кстати, я достаточно бестактен, чтобы спросить у него, – безмятежно оповещает управляющий. – Ну, знаешь, как он относится к чаепитиям на заднем дворе и… Договорить ему Суга не даёт: шлёпает его раскрытой ладонью по плечу – скорее пафосно, чем больно. Куроо пытается изобразить из себя смертельно раненого, но не выдерживает и разражается хриплым смехом, сгибаясь на своём стуле пополам. – Дурак!– смеётся вместе с ним флорист, но внезапно до него доходит: а Куроо-то не шутил. – Не смей. – А вот пойду и посмею, – внезапно серьёзно заявляет управляющий, поднимаясь с места. Вот это уже не смешно. Он явно хочет как лучше, из кожи вон лезет, чтобы помочь, но кое-что для Суги уже чересчур. Нельзя позволить ему выйти из магазина. – Куро, если ты мне друг… – начинает, было, флорист, но его перебивают. – Я тебе друг, и именно поэтому я пойду и спрошу, – настаивает управляющий и поворачивается к двери. – Стой, не надо, – Суга вскакивает на ноги, но броситься на друга не успевает. – Он смотрит в нашу сторону, Суга-чан, – останавливает его Куроо и машет рукой. В кофейне напротив стоящий у кассы Савамура Даичи отвечает на этот жест, а потом они с Сугой встречаются взглядами. Флорист находит в себе силы, чтобы натянуто улыбнуться, после чего поспешно опрокидывает многострадальный горшок и ныряет за ним под стол. Нельзя же так внезапно на него смотреть! Ещё и после таких фокусов от придурка Куроо. От собственной неловкости и глупости хочется одновременно рассмеяться и расплакаться. – Всё. Очень. Плохо,– мрачно констатирует Куроо, глядя на друга сверху; наверное, опять улёгся на стол, засранец. – Я тебе сейчас этот горшок на голову надену, – мрачно обещает Сугавара. Куроо смеётся и мотает косматой башкой – знает, что ему ничего не грозит. – Мне нужно спуститься в продуктовку, туда сейчас поставщик новый подъехать должен, – вздыхает управляющий, бросая взгляд на экран телефона. Флорист встаёт на ноги и отряхивает джинсы. Работа есть работа. – Иди мимо кофейни, – строго говорит Суга. – Давай, чтоб я видел. – Ты мне не доверяешь? – ахает Куроо, театрально вытаращивая глаза. – Ты тот ещё вредитель, – мрачно кивает хозяин цветочного. – Я просто очень-очень добрый, – с наигранной обидой прикладывает ладонь к груди управляющий. – Переигрываешь, – смеётся Сугавара на прощание. Куроо пожимает плечами и быстрым шагом покидает магазин, оставляя флориста наедине с цветами. Он действительно идёт мимо кофейни напротив, а после эскалатор уносит его вниз, туда, где ждут дела. Суга бросает короткий взгляд на человека за стойкой. Савамура сидит, опираясь локтями на её гладкую поверхность и пристроив широкий подбородок на ладони. Внезапно стеклянная крыша над залом, где находится кофейня, обрушивается вниз дождём из сияющих осколков.***
Атака акумы застаёт его на первом этаже крупного торгового центра. Плагг в это время точит сыр в его поясной сумке и недовольно ругается, когда приходит время действовать. Собственно, выбора у квами нет: Токио нужен Кот Нуар. Всё здание содрогается. Сверху слышны грохот и крики, и именно на них идёт Кот. При виде него бегущие к выходам люди находят в себе силы совладать с паникой, хотя бы немного – и это до невозможного льстит. Быть героем всё-таки очень приятно. Когда он приходит на место атаки, он видит захватывающую дух картину: крупный человек в тёмно-красной футболке и такого же цвета шортах делает умопомрачительный прыжок и с силой бьёт по небольшому чёрному шару. Нуару нужно меньше секунды, чтобы понять: это волейбольный мяч. Новый злодей выполняет поразительную силовую подачу, и себе дороже такую принимать. Баг-сан тоже это понимает. На пару мгновений Кот застывает на месте, чтобы насладиться поразительной грацией своего напарника. А потом он вступает в схватку. – Эйс и очко команде противника, Жучок, – знаменует своё прибытие герой. – Следующий принимаешь ты, – не остаётся в долгу Баг-сан. – Осторожно! Злодей-волейболист заходит на новую подачу. Знакомые длинные наколенники привлекают внимание, и Нуар приглядывается повнимательнее: на голове человека немыслимая причёска из задранных кверху волос. – Бокуто? – выкрикивает Кот и едва успевает увернуться от летящего в него мяча; снаряд попадает в витрину магазина одежды, и она разлетается вдребезги. – Я Ас, – презрительно бросает ему в лицо одержимый волейболист: не кричит, но говорит громко и отчётливо. – Бокуто никому не был интересен, его больше нет. – Ты пробил в аут, чувак, – поддразнивает Кот. Всё-таки этот Ас получился у Бражника неплохим, это Нуар признаёт. Все попытки подобраться к нему пресекаются мощными ударами по мячу, который возвращается в руку одержимого сразу же, как падает на пол, попутно что-нибудь разбивая. Кроме самого пола. От плитки мяч отскакивает, а потом возвращается к хозяину. – Пока мяч не коснулся пола… – кричит Кот, и по светлому лицу его напарника видно, что он тоже понял. – … розыгрыш не окончен. Пол останавливает игру, а значит, и его силу! – заканчивает Баг-сан. Нуар не может не любоваться этим стройным гибким парнем. Он словно не дерётся, а танцует, прямо в эпицентре жестокой битвы, и на это можно смотреть вечно. Кот заставляет себя подумать об Асе. В какой-то степени их задача только что упростилась: он не может пробить пол, значит, люди смогут спокойно эвакуироваться, если они задержат злодея здесь. Следующая подача сносит прилавок в кофейне Савамуры. Хорошо, что он успел уйти. – Акума в мяче, – озвучивает очевидное Кот, получая в ответ согласный кивок напарника. Теперь, когда ясно, что нужно разрушить, следует отвлечь одержимого. Нуар швыряет в него обломок, кривляется, подкалывает – всячески оттягивает его внимание от Баг-сана. Ему нужна пара секунд, чтобы использовать свою силу и понять, что делать дальше. Краем глаза Кот наблюдает за тем, как стройный человек в облегающем молодое гибкое тело костюме подбрасывает йо-йо. Хочется пройтись языком по его сильному бедру, обвести круглые чёрные пятна на животе и груди, зарыться пальцами в красивые светлые волосы. Уворачиваясь от очередной убойной подачи, герой меланхолично размышляет о том, почему ему так нравятся именно светловолосые мальчики. Их с Жучком что-то определённо связывает, думает Кот. Иначе как объяснить, что каким бы абсурдным их план ни был, им не надо его обсуждать, чтобы всё сработало? Вот он видит, как напарник бежит с дурацким пятнистым ломом к огромной, треснутой у угла плитке на полу, а вот уже сам Нуар встаёт прямо между Асом и Баг-саном, будто бы готовясь принять мяч. Конечно же, целятся в этой партии именно в него. В последний момент герой уходит с линии атаки, и мяч, отскочив от приподнятой под углом плитки, взмывает в воздух. Ас мог бы вернуть его для подачи, но Кот знает точно: забить красивым атакующим ударом Бокуто никогда не откажется. Слишком гордый, слишком любит это чувство. Этого-то Нуару и надо. Между пальцев в когтистых перчатках собирается разрушительная энергия. Он прыгает с места, вертикально вверх, вытянув руки чуть вперёд. По лицу Аса видно, что наличие помехи его только радует, и его взгляд выдаёт его намерение: попытается пробить по диагонали, справа от поднятых рук. Молниеносное движение – и он накрывает мяч. Катаклизм срабатывает безукоризненно, и снаряд рассыпается прахом. Баг-сан шумно вздыхает от облегчения: он стоит именно там, куда собирался отправить свой смертоносный мяч одержимый. Неладное они замечают лишь спустя пару секунд. Ас приземляется на обе ноги, но акума не появляется, злодей не спешит возвращаться в норму. Наоборот: он властным жестом вытягивает руку, и Кот, медленно отступая, слышит грохот и звон. Сквозь витрины и стены со стороны магазина спортивных товаров к ним несётся новый мяч. На кольце гаснет подушечка. Прежде чем он успевает как-то отреагировать на ситуацию, его хватают за предплечье и тянут за собой, в хитросплетение коридоров торгового центра. Они оставляют Аса позади и поспешно отступают. – Ничего не понимаю, – на бегу выкрикивает Нуар. – Мы же уничтожили мяч. Они сворачивают в тёмный угол рядом с уборными и останавливаются, чтобы перевести дух. – Акума была не в мяче, – озадаченно произносит Баг-сан, и Кот поспешно отводит взгляд от его бледных губ. – Ты видел его вблизи. Ничего не заметил? – Я был сосредоточен на блоке, Жучок, – разводит руками герой. Он хочет добавить что-то ещё, какую-нибудь глупую шутку, хочет как-то разрядить атмосферу, но напарник не даёт раскрыть рта. – Давай, бегом. Расходимся, перезаряжаем талисманы и возвращаемся, пока он тут дел не натворил, – торопит он Кота, держась за ухо: с серёжек исчезает вторая точка. Жучок прав. Им нужны их способности; если без кошачьих разрушений ещё можно что-то придумать, то без силы удачи его напарника делать тут нечего: ни злодея не одолеют, ни разрушенное не восстановят. Нуар хватает Баг-сана за руку и быстро оставляет поцелуй на тыльной стороне ладони. – Будь осторожен, Жучок, – просит он, не давая открывшему рот напарнику возмутиться, а после припускает что есть сил по коридорам.***
Бражник считал, что у любого столкновения его одержимых с Баг-саном и Котом Нуаром может быть лишь два исхода: либо победа этих назойливых букашек и изгнание акумы, либо его триумф – лишение этих «героев» их талисманов. В этот раз всё пошло не так. В любой другой ситуации Бражник порадовался бы такому исходу: его одержимый сумел обмануть Баг-сана и Кота, даже обратил их в бегство, а это значило, что Ас был хорош. Вот только было одно «но»: он потерял их из виду, и теперь они, скорее всего, кормят где-нибудь своих квами в обычном, негероическом облике. И Ас это тоже понимает.***
Ас не слишком расстроился, когда герои сбежали. На самом деле, на двух клоунов в тесных костюмчиках ему плевать. В этом здании должен быть кое-кто, кто интересует его куда сильнее. Найти на плане эвакуации служебные помещения оказывается плёвым делом, а пробить стену между коридором и кабинетом начальства вообще ничего не стоит. Вот только внутри никого нет. Строгий чёрно-белый интерьер резко контрастирует с пёстрыми торговыми павильонами, но комнату явно редко используют по назначению – начальник здесь предпочитает не появляться. На полках совсем мало папок с документами, на столе их нет вовсе – только небольшая белая вазочка без узоров и украшений стоит на нём. Пустая. Ас задумчиво проводит кончиками пальцев по гладкой столешнице. Акааши здесь нет. Видимо, он уже успел закончить свои дела в центре. Одержимый обходит рабочее место и приближается к кожаному креслу. Этот бизнесмен покидает дом только в том случае, если иначе решить проблему никак нельзя. Спортсмен утыкается носом в подголовник и втягивает воздух. Человека, который, возможно, несколько часов назад сидел в этом кресле, он с большой вероятностью найдёт в его роскошном особняке в элитном районе Токио. Ас с силой сжимет спинку кресла, а после решительным шагом выходит из кабинета через пролом в стене. Нужно спешить, пока Баг-сан и Кот не взялись снова мешать ему.***
Говорят, бумажная работа помогает перестать думать о неприятных вещах. Говорят, она помогает, когда хочется лезть на стену. Акааши бы морду набил тому, кто это сказал, если бы не его статус. На его столе – куча папок с финансовыми отчётами, договорами, статистикой и прочими радостями жизни крупного бизнесмена. Не самые глобальные дела ведут управляющие на местах. Дома бесценная Шимизу всегда рядом, чтобы помочь с бумагами и при необходимости с графиком редких встреч. Без её помощи Акааши уже устал бы от всего этого окончательно, продал всё к такой-то матери и уехал на какой-нибудь необитаемый остров, обязательно в Атлантике. Сказать, что ему повезло с сотрудницей – ничего не сказать. Бизнесмен закрывает глаза и давит на кажущиеся горячими веки. Управляющего одной из его булочных следовало бы немедленно уволить, пока он не испортил репутацию всей сети. Акааши хочет попросить Шимизу зайти к нему, но снизу доносится грохот, а потом – громкие тяжёлые шаги. Подозрительно, неприятно, опасно. Шимизу – профессионал высшего класса, она не пустила бы в дом посторонних; охрана в доме тоже на уровне, так что вот так просто сюда никто не вломился бы. Ещё до того, как дверь кабинета бесшумно открывается, Акааши знает, что его ждёт: быть крупным бизнесменом всегда означает иметь постоянно возрастающее количество врагов, недругов и недовольных. В их городе такие настроения небезопасны. В комнату входит крупный человек в тёмно-красной волейбольной форме с совершенно неуместным цветком георгина на груди. Кто угодно определил бы с первого взгляда: он одержим акумой. Пришло время платить за промахи, но Акааши осознаёт, что ему совсем не страшно. Он просто устал и хочет покончить с этим поскорее. – Акааши, – тихо произносит одержимый. – Что Вы себе позволяете? – спокойно, даже безразлично спрашивает бизнесмен. – Я изменился для тебя, – говорит, медленно приближаясь, спортсмен. – Я стал лучше. Я теперь Ас. Сомнительное утверждение. Акааши не отвечает: только смотрит и ждёт, что будет дальше. Одержимый обходит слева его стол, задевая пальцами лепестки одинокого тёмно-красного георгина в простой белой вазе. Его кресло разворачивают, и бизнесмен поднимается на ноги, не желая смотреть снизу вверх; не помогает. Он всё равно ниже. – Я больше не скучный, – совсем по-детски произносит Ас, а его лицо приобретает беззащитное выражение. Это даже мило. Акааши ожидал, что на него набросятся, прижмут к чему-нибудь, куда-то потащат. Что его украдут, где-нибудь запрут, будут долго держать при себе как игрушку. Но одержимый невесомо проводит по его щеке тёплой шершавой ладонью, смотрит чуть ли не с нежностью. Не спешит. – Позволь мне доказать, – тихо просит Ас, наклоняясь к самому лицу бизнесмена. Первый порыв – оттолкнуть. Запретить к себе прикасаться. Отчитать. Пригрозить. Акааши молчит и не двигается. – Умоляю,– шепчет одержимый, и его дыхание оседает на губах бизнесмена. Он своё всё равно получит. Самый быстрый и простой способ от него отделаться – дать то, чего он хочет, а потом разыграть жертву. В принципе, идея не вызывает у Акааши отвращения, которое он ожидал испытать. Всё равно Баг-сан и Кот Нуар победят его, а после изгнания акумы ещё ни одна из жертв пока ещё не вспомнила о своих приключениях в злодейском облике. Никто ничего не узнает. Даже сам Бокуто. Чего в таком случае стыдиться и опасаться? – Не бойся, – неверно толкует молчание одержимый. – Тебе будет хорошо. Акааши оценил тело этого человека давно, ещё когда впервые увидел запись с его матча. Глупо отрицать: один из лучших волейбольных нападающих страны в великолепной физической форме. Ещё глупее отрицать, что Акааши такие нравятся. – Ладно, – будто бы нехотя произносит бизнесмен севшим голосом. Ас целует. Медленно, осторожно, с нежностью, которая никак не вяжется с грозным внешним видом и фактом одержимости. Акааши не отвечает исключительно из вредности. Волейболист гладит его спину и бока, и бизнесмен в кои-то веки решает отдать инициативу в чужие руки: сегодня пусть ублажают и нежат его. Он не хочет ни о чём думать и ни о ком заботиться. Всё равно никто не вспомнит, что жёсткий, требующий во всём безоговорочного подчинения Акааши Кейджи умеет не только брать желаемое, но и покорно отдаваться. На нём расстёгивают рубашку. Ас, неловко согнувшись, осыпает его тело поцелуями, обнимает, но не сжимает и не держит, будто боится что-нибудь сломать. Когда Акааши осторожно сажают на стол, чтобы было удобнее вылизывать его шею, он запускает пальцы в высветленные волосы и позволяет себе расслабленно улыбнуться. Всё равно Бокуто ничего не вспомнит.***
Тикки съела своё печенье быстро, но время всё равно ушло. Ас уже успел куда-то испариться, и Баг-сан беспокоится, как бы он не натворил в городе бед. Из торгового центра люди выбраться успели, но не всем же так везёт. Они с Тикки притаились в небольшой каморке на третьем этаже. Не сказать, что там удобно сидеть: компанию им в крошечном помещении составляют два ведра и четыре швабры, а времени на поиски другого места не оставалось. Баг-сан понимает, что он сам виноват в небольшой задержке: когда всё стихло, он вывалил на квами всё своё смятение по поводу досадной ошибки, которую они с Котом допустили. Милая добрая Тикки как обычно не смогла оставить волнение своего товарища без внимания, и, даже несмотря на относительную краткость их разговора, в каморке они просидели по ощущениям минут двадцать: квами отказывалась продолжать их охоту на одержимого, пока Баг-сан не успокоится. Он прекрасно понимает, что Тикки как всегда права. Никуда идти не хочется, но герои потому и герои, что делают не то, что хочется, а то, что правильно. Токио нуждается в Баг-сане, поэтому он выходит из своего укрытия, крепко сжимая в чуть дрожащих пальцах йо-йо, и отправляется прочёсывать центр: злодей мог не уйти, а лишь затаиться, и Баг-сан считает своим долгом всё проверить. Коридоры пусты: здешний управляющий организовал планы эвакуации на высшем уровне, и герой собирается выразить ему свою благодарность, если журналисты по своему обыкновению снова поймают его прямо после окончания схватки со злодеем. В маске говорить на большую аудиторию намного легче. Кота он встречает на третьем этаже у эскалаторов: тот обошёл всю нижнюю часть здания, но никого не встретил. Одержимый куда-то исчез. – Ты точно ничего необычного не заметил? – в сотый раз переспрашивает Баг-сан, когда они пытаются понять, что происходит. – Нет,– с терпеливым вздохом отвечает Нуар и чешет густую чёрную шевелюру. – На нём только волейбольная форма. – Никогда не видел, чтоб на форме были карманы, – бормочет герой. – Должно же быть что-то. Цепочка какая-нибудь, или браслет. – Бокуто не носит ни цепей, ни браслетов, – качает головой Кот и поспешно замолкает. Баг-сан понимает: сболтнул лишнего. Понимает, но ничего не спрашивает: работа у них такая, им ничего нельзя друг о друге знать. Он сам и не знает о своём напарнике практически ничего, но ему и не нужно: он доверяет Коту. Если он говорит, что на Асе нет украшений, то ему следует просто поверить. Об источниках информации задумываться нельзя. Баг-сан просто кивает, показывая, что принял к сведению. – Что-то не сходится, – рассуждает герой. – Если бы он переживал из-за спортивной неудачи, акума была бы в мяче. Что его может так огорчить, как думаешь? – Понятия не имею, – пожимает плечами Нуар. – Ты видел записи с его матчей? – Пару раз, – кивает Баг-сан. – Он очень эмоциональный. – Просто находка для Бражника, – хмыкает Кот. – Его вообще что угодно может до смерти расстроить. – И как он раньше акуму не поймал,– качает головой его напарник. – Да он отходит быстро, – тихо бросает Нуар и внезапно останавливается. – Сюда. Он указывает на один из боковых коридоров центра. Стена в этом месте пробита насквозь, а за ней виднеется светлый интерьер служебного помещения. Баг-сан сжимает йо-йо покрепче и подходит к пролому. Его напарник ступает бесшумно, но нет сомнений в том, что он идёт следом. Пробравшись в дыру, они оказываются в небольшом кабинете, оформленном в чёрно-белых тонах. Баг-сан судорожно вздыхает: ему некомфортно в такой обстановке. Всё как-то слишком строго, нет даже полутонов между светлым и тёмным. Одержимого здесь нет, но огромные следы ног отчётливо выделяются на белоснежном ковре: обувь испачкалась о пыль от пробитой стены. Он здесь был. – Ты же знаешь, чей это кабинет? – отчего-то мрачно спрашивает Кот. – Акааши Кейджи? – предполагает Баг-сан, указывая на маленькую металлическую табличку на столе. – Зачем он Асу? – Скажем так, – прокашливается Нуар, – есть слушок один. Будто Бокуто того... Кот медлит, подбирая слова. – Короче, Бокуто в него влюбился, – выпаливает он и замолкает. Баг-сан кивает и снова запрещает себе задуматься: он такое впервые слышит, а значит, не из слухов Кот такие выводы делает. Нельзя интересоваться. Нужно поверить на слово. – Мне так жаль этого Акааши, – с искренним сочувствием произносит Баг-сан, осматривая пыльные полоски на идеально гладкой столешнице. – А мне жаль Бокуто, – зло выплёвывает Нуар. – Его наверняка жёстко отшили. По его лицу явственно видно, что он хочет сказать ещё что-то: крепко сжимает зубы, на виске бьётся жилка. Он что-то знает, но сказать не может. Да и не нужно: в голове Баг-сана складывается картина. –Идём, нужно проверить дом Акааши. Быть героем с тайной личностью вовсе не романтично, как думают многие фанаты глупых супергеройских фильмов. Это ужасно утомительно. Баг-сану ведь тоже есть, что сказать, вот только это может вызвать у Кота подозрения. Он же не глупый, он быстро разгадает личность напарника, если не проявлять осторожность. Нельзя оставлять ему подсказку, нельзя создавать ему это искушение. Баг-сан прекрасно знает, что Кот отдал бы всё на свете за его расположение. За лишнюю минуту вместе. Баг-сан не говорит, что утром Бокуто Котаро заходил в цветочный магазин, чтобы купить один цветок тёмно-красного георгина – но мысленно вносит его в необычно короткий список предметов, в которые могла вселиться акума.***
Акааши выставляет одержимого за дверь быстро, жёстко, безжалостно. Смотрит самым строгим своим взглядом и буквально приказывает уйти. Давит на больное, говорит, что Ас своё получил, и больше он, Акааши, видеть его не хочет. Кажется, он доводит здоровяка до тихой истерики. Ему не жаль. Вообще-то, он в неплохом настроении. Должно быть, этот Бокуто действительно влюблён в него, раз даже под воздействием акумы так нежничал, раскладывая бизнесмена на его собственном столе. Акааши даже чувствует себя отдохнувшим, свежим, если так можно сказать о человеке, вымазанном целой смесью из разных биологических жидкостей. В общем, он действительно не жалеет. Только Асу знать об этом не следует. У Акааши ещё много дел, а эта ходячая катастрофа будет мешать. Поиграли – хватит, пора возвращаться к работе. С улицы доносится шум. Подойдя к окну, бизнесмен слегка отодвигает штору и осторожно выглядывает. Прямо перед его домом Баг-сан и Кот Нуар сцепились с Асом и пытаются придумать, как его обезвредить. По губам расползается неприятная ухмылка.***
На Аса они натыкаются прямо у дома Акааши Кейджи. Он выглядит потрёпанным, но в бой бросается незамедлительно, с пугающей яростью. Уворачиваясь от очередного мяча, Кот замечает на его лице слёзы. Хочется заплакать вместе с ним: настолько сильно сочувствие сжимает горло и жжёт глаза. – На его груди! – откуда-то слева доносится голос Баг-сана, и Нуар смотрит в нужном направлении. На футболке одержимого что-то топорщится, и приходится замереть и подставиться, чтобы разглядеть: тёмно-красный георгин, именно такой, какие любит грёбаный Акааши. Кот хочет хлопнуть себя по лбу: и как он не заметил? Да, цветок такого же цвета, как и ткань под ним, но он же не невидимый. Баг-сан с болезненным стоном падает недалеко от него на асфальт, и Нуар чувствует укол вины и страшное беспокойство за напарника. Смотрел бы лучше – он бы не заработал лишних синяков. Не подвергал бы свою жизнь опасности, если бы Кот сразу заметил цветок. Он помогает напарнику подняться и увернуться от мяча, попутно размышляя о том, какой Баг-сан, наверное, белый под этим костюмом. Рот наполняется слюной от желания расцеловать его руки и вылизать живот, медленно опускаясь вниз. Кот смотрит на напарника и видит на его лице озарение – такое же, как и его собственное. Всё ясно. Теперь можно действовать по их старой схеме. – И как тебя с такой хреновой подачей в сборную взяли? – смеётся Нуар и бежит прочь от Баг-сана, чтобы выиграть для него немного времени. Теперь победа над Асом – вопрос нескольких минут. Во всех смыслах чудесный Баг-сан об этом позаботится. Кот неизмеримо горд быть причастным к его подвигам.***
Из груди Аса с корнем вырывают тёмно-красный георгин. Акума выходит из раздавленного цветка, и Бражник теряет связь с одержимым. А ведь он на секунду поверил, что именно в этот раз победа будет за ним. Он опускается на колени в смятении. Больше всего на свете он хотел получить талисманы Баг-сана и Кота Нуара, но в тот момент, когда у него был реальный шанс, он испугался. Испугался, что Ас победит. Он этого боялся – и страстно желал. Разочарование и облегчение – отвратительная смесь. Вместе они хуже очередного провала. Победитель всегда получает то, чего хочет. В полной мере. За круглым окном яркое солнце издевательски смеётся над его неудачей. Над ним самим. Бражник сжимает ладонями голову и сгибается пополам, касаясь лбом колен. Что он теперь должен делать?***
Баг-сан знает, что следовало бы поскорее детрансформироваться и дать Тикки отдохнуть, но ноги несут его к торговому центру. Неприятное чувство беспокойства не уходит, не исчезает с очищением акумы и восстановлением разрушенного. Нет, его дела не закончены. Он должен проверить кое-что ещё. Возле центра толпятся люди: журналисты пытаются урвать интересные кадры или интервью, персонал возвращается на рабочие места. Рабочий день для всех сократили, но такое крупное заведение не может позволить себе полдня простоя. Некоторые магазины, под которые владельцы снимали здесь павильоны, уже объявили, что закрыты до завтра; заведения же, которые работали напрямую на хозяина, должны закрыться лишь через четыре часа. Баг-сан ищет сотрудника одного из них – да, глупо, но иначе он не успокоится. Он отделывается парой фраз от журналистов, не забыв на камеру похвалить Куроо Тетсуро за хорошую организацию планов эвакуации в таком большом центре. Потом – направляется к людям, кучкующимся на стоянке. Стандартная процедура: полиция обходит здание перед тем, как пустить людей. С ним здороваются, ему машут, просят обняться, сделать селфи. Баг-сан вежливо отнекивается, выискивая знакомое лицо в толпе и мысленно ругая свой маленький рост. Его нигде нет. Спрашивать герой не решается: ни к чему сплетни. Он прощается, подбрасывает йо-йо и одним плавным движением буквально забрасывает себя на крышу соседнего здания. Беспокойство не отпускает. Баг-сан проходится по карнизу, присаживается на край крыши, отвернувшись от злополучного торгового центра. Невысокое для довольно нового района здание отделяет парковку от зелёного парка, и это небольшое скопление листвы – то, что сейчас нужно. Герой свешивает с крыши ноющие от усталости ноги и делает глубокий вдох. Его всегда успокаивала природа; растения помогали расслабиться и сосредоточиться. Каждый хрупкий зелёный листок вызывал в его душе прилив необыкновенной нежности; прямо сейчас он разглядывает ухоженные посадки с высоты, и мысли получается взять под контроль. Если бы кто-то пострадал, то по новостям трубили бы об этом на весь мир. Он бы уже знал. Взгляд цепляется за одинокую фигуру на лавочке в тени. Широкие плечи, белая рубашка с подвёрнутыми рукавами, тёмный кусок ткани на коленях – сто процентов фартук. Герой быстро спускается с крыши и приближается. Сердце ухает в груди молотом, руки мелко дрожат, но от того, что на его лице маска, ему легче. Следует спешить: у него не больше пары минут. – Всё хорошо? – спрашивает он, подходя к человеку на лавочке. – Баг-сан? – удивляется тот, переводя на него взгляд. – Да, всё нормально, спасибо. – Ты выглядишь расстроенным, – подмечает Баг-сан, старательно отводя от собеседника взгляд. – Просто беспокоюсь, – выдавливает бледную улыбку человек, сжимая в руках измятый чёрный фартук. – Всё позади, – заверяет герой, опираясь о спинку скамейки: надеется скрыть волнение за непринуждённой позой. – Я знаю, – отвечает его собеседник. – Скажи, ты видел кого-нибудь в магазине рядом с кофейней, когда пришёл? Баг-сан задыхается; его пальцы судорожно сжимаются в попытке унять нарастающую дрожь. – Там много людей было, – уклончиво отвечает он, едва ворочая внезапно высохшим языком. – Ты про кого-то конкретного? Человек на секунду задумывается, а потом кивает, теребя свой фартук. – Ростом примерно с меня, светлые волосы, – перечисляет он, а у Баг-сана медленно темнеет в глазах. – Продавец из цветочного. Надо что-то ответить, но лицо будто окаменело. Губы не слушаются, лёгкие отказываются сделать такой необходимый сейчас выдох. – Извини, не моё дело, – одёргивает сам себя собеседник. – Я не нашёл его перед центром, когда все вышли. Я за него волнуюсь. – Я видел, как он уходил, – выпаливает Баг-сан. Серьги в ушах подают сигнал: скоро превратишься назад. – Извини, мне пора. Он сбегает, не дождавшись ответа. Уши и щёки горят, а с лица не сходит глупая улыбка, когда он вваливается в пустую подворотню и превращается в себя повседневного, забившись в тёмную нишу в стене. – Тикки, ты слышала? – лихорадочно шепчет он, держа в ладонях уставшую квами. Та лишь кивает и улыбается – она счастлива не меньше, чем он сам, но сегодня ей здорово досталось. Ей нужно отдохнуть и поесть. Остаток дня кажется волшебным сном, несмотря на тяжесть в уставших мышцах и взбучку от лучшего друга за кучу пропущенных.***
Отношения с Куроо строго урегулированы бумагами до мельчайших деталей. В том числе размеры и способы оплаты его труда. Куроо Тетсуро – ценный сотрудник из-за острого ума и поразительной наглости, и Акааши прекрасно понимает, что к таким нужен индивидуальный подход – иначе жди неприятностей. Для себя индивидуальный подход к этому человеку он уложил в три простых правила. Первое. Куроо не следует слишком навязчиво контролировать. Он – что-то вроде соловья: в неволе петь не станет. Только в отличие от маленькой безобидной птички Куроо-сан не потерпит клетки: он вырвется на волю, быстро и с серьёзным сопутствующим ущербом. Поэтому Акааши даёт ему задачи и ресурсы, а после получает отчёт – никаких лишних вмешательств. Поэтому позволяет чуть больше, чем другим. Второе. Куроо следует щедро платить. Он – из тех, кто любит радовать себя мелкими покупками. А ещё он страшно любит высокое качество во всём – от утреннего кофе и стрижки до машин и медицинского обслуживания. Если он не сможет позволить себе чего-то – он просто уволится и найдёт работу получше. Поэтому Акааши денег не жалеет. Поэтому часто платит премии и не отказывает в надбавках. Третье. Куроо следует пару-тройку раз в месяц качественно и от души драть, драть так, чтоб он встать после этого не мог. Он – из тех, кто наглеет и зарывается, если слишком долго не напоминать, кто здесь главный. Он готов усмирить свою бунтарскую натуру всего-то за доступ к телу босса. Поэтому Акааши завёл отдельную комнату для подобных «рабочих встреч». Поэтому ждёт в ней, не зажигая света. Он приходит ровно в восемь, не опоздав ни на минуту. Какую бы клоунаду Куроо вокруг себя ни разводил, какой бы градус абсурда вокруг него ни витал, он в любой ситуации остаётся собранным и дисциплинированным: его исключительная пунктуальность это доказывает. Это пугает. – А вот и я, босс, – с порога кивает управляющий. – Добрый вечер, Куроо-сан, – холодно приветствует бизнесмен. Ненадолго между ними воцаряется молчание. Воздух в комнате словно наэлектризован, они прожигают друг друга взглядами: Куроо – хищным и вызывающим, Акааши – ледяным и спокойным. – Куроо-сан, я расстроен, – тихо тянет бизнесмен, не отводя глаз. – Вы потратили моё время на бесполезную встречу. Вы разгласили часть моих личных данных. – О, я так сожалею, – без тени раскаяния скалится управляющий. – Акааши-сама. – Придётся наложить на Куроо-сана штрафные санкции, – безразлично произносит бизнесмен, расстёгивая ремень и вытягивая его из петель. Куроо всё с тем же оскалом быстро раздевается догола, аккуратно складывая одежду на стул, а после подходит к начальнику и ложится животом на его колени, подставляя зад. Акааши загибает ремень вокруг пальца, проводит им по слегка смуглой коже вдоль позвоночника. Куроо покорно сводит руки за спиной, позволяя связать их. Сейчас он даст сделать с собой всё, что Акааши захочет. Вот бы он всегда был таким послушным.***
Бокуто отпускает. Точнее, становится не так хреново, чтобы бежать, высунув язык, за Бражником. Пару часов назад Куроо затащил его в хороший бар и качественно напоил – и за это спортсмен безмерно благодарен. А ещё пронырливый бро пообещал осторожно поинтересоваться у Акааши, что Бокуто успел натворить, когда завалился к нему одержимый акумой, и насколько ничтожны его шансы после этого. Как бы он вообще жил без этого засранца? Благодаря Куроо и алкоголю дышится легче. Пьяный туман мягко обволакивает сознание, наполняет всё тело приятной тяжестью, и Бокуто даже сожалеет, что и пить, и играть в сборной одновременно не получится. Куроо доставил его домой, уложил в кровать, поставил рядом бутылку минералки и смылся, наказав проспать часов десять. Бокуто пролежал полночи, то засыпая, то снова просыпаясь. Утром ему будет плохо. Утром будет трудно встать на пробежку. Утром вернутся тяжёлые мысли. Но сейчас ему наплевать. Он смертельно устал.***
Куроо лежит на животе и задумчиво выводит пальцем круги на боку Акааши. Тот не одёргивает: пускай трогает, раз так хочет. Управляющий явно выжат как лимон, но что-то мешает ему заснуть – Акааши понимает его: сам сомневается, что сможет уснуть. Он бросает косой взгляд на Куроо: один глаз прячется за уголком подушки, другой блестит из-под всклокоченной чёлки. Выглядит управляющий очень грустным и усталым – настолько, что на фальшивые улыбки и выпендрёж не остаётся сил. Акааши так его понимает. – Куроо-сан, – зовёт бизнесмен тихо. – О чём думаешь? Тот пару минут молчит, поджимает тонкие губы, всё водит и водит длинным пальцем по боку. Подбирает слова. – Я сегодня видел Баг-сана, – наконец говорит он. – Вблизи. Акааши недовольно хмурится: тема ему не нравится. – Он такой чудесный, – продолжает управляющий. – Я думал о нём с тех пор, как он вытащил меня из-под обломков зала, а тут… Бизнесмен припоминает тот случай: Куроо ходил на какой-то волейбольный матч и попал как раз под удар одержимого. Герой в красном тогда буквально в последнюю секунду успел к завалу. – Я бы очень хотел узнать его, – горько говорит Куроо, – как человека, понимаешь? – Он супергерой, – отвечает, наконец, Акааши. – Ему нельзя крутить романы. – Знаю, – печально соглашается управляющий и убирает от начальника руку. – Знаю. – Спи, Куроо-сан, – советует бизнесмен. – Если завтра опоздаешь на работу, я тебя точно премии лишу. – Уверен, что мы договоримся, – с невесёлым подобием улыбки хмыкает Куроо и устраивается лицом вниз. Акааши даже жаль его: Куроо Тетсуро всегда был и по сей день остаётся душой компании, затейником и просто очень надёжным человеком, но это никак не помогает ему действительно сходиться с людьми. Он улыбается и дурачится, но за его показной весёлостью всё время прячется человек, чувствующий себя ненужным и нелюбимым – уж от Акааши такое не скроешь. И дело вовсе не в том, что он отчётливо чувствует, когда окружающим плохо; просто это ощущение пустоты ему понятно, гораздо понятнее, чем гнев или горе. Он понимает одного из своих лучших управляющих как никто другой. Когда дыхание Куроо превращается в размеренное сопение, Акааши осторожно выскальзывает из-под одеяла и покидает комнату. Сна ни в одном глазу.***
– Суга-чан, я принёс обед, – с порога громко оповещает Куроо, приподнимая пакет с едой. – Барышня за кассой смотрела на меня как на психа, когда я заказывал твой супчик. Что с ним не так? – Всё с ним так, – отзывается флорист из-за какого-то куста в горшке. Куроо ставит контейнеры с едой на стол, достаёт одноразовые палочки, пока Сугавара вывешивает повсюду таблички «извините, у нас обед». Управляющий забирается на свой любимый высокий стул и ждёт друга. Пока тот убирает какой-то пакет под кассу и вытирает руки, Куроо смотрит новости в интернете: со вчерашнего дня не проверял. На превью одного из коротких видео он замечает Баг-сана и немедленно его включает. – Как вы можете прокомментировать произошедшее? – спрашивает голос из-за кадра. – Всё позади, – улыбается Баг-сан, и у Куроо дыхание перехватывает. – Хочу сказать отдельное спасибо управляющему, Куроо Тетсуро. Он создал все условия для быстрой эвакуации. – Ты слышал? – неверяще восклицает упомянутый управляющий. – Баг-сан тебя похвалил, – отвечает Сугавара с улыбкой. – Это здорово. – Я счастлив, – севшим голосом хрипит Куроо, прижимая телефон к груди. – Ты слышал, как он красиво произносит моё имя? – Определённо лучше всех на свете, – кивает ему друг, вытаскивая одноразовые палочки из бумажной обёртки. Они вскрывают упаковки еды, обмениваются автоматическими «итадакимас», а любопытство Куроо возвращается и всё усиливается. Суп у его друга выглядит нормально, почти как у него самого, только бульон чуть более насыщенного красного цвета. – Слушай, я палочки ещё не облизывал, можно попробовать, что у тебя за жуть? – просит он. Почему-то же продавщица удивилась. Почему-то же три раза переспросила, а точно ли этот суп желает купить клиент. Суга кивает и с лучезарной улыбкой подталкивает контейнер к нему. Куроо цепляет первое, что ему попадается, засовывает в рот и внимательно анализирует ощущения. Жуётся это что-то нормально, глотается свободно, вкус пряный, приятный. Вся суть до него доходит только тогда, когда он открывает рот, чтобы спросить, что с этим супом всё-таки не так. Язык, нёбо, горло и пищевод будто обжигает, в носу страшно щиплет, а из глаз катятся слёзы. – Твою-то мать, – сдавленно ругается он под звонкий смех друга. – Суга-чан, есть молоко? – Нет, откуда? – снова закатывается цветочный засранец. Внезапное озарение срывает управляющего с места и несёт прочь из магазина. – Са-амура, если ты мне друг! – гремит он на полпути к кофейне, отчего бариста едва не роняет чей-то кофе. – Ты чего? – спрашивает Даичи, разглядывая его залитую слезами и наверняка раскрасневшуюся физиономию. – Молоко, – стонет управляющий, – умоляю. Бариста, повозившись, ставит перед ним стакан молока – вообще-то его в прейскуранте нет, но тут ситуация явно неординарная. Куроо залпом выпивает половину, и пожар во рту становится чуточку терпимее. – Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Савамура. – Попробовал супчик Суги-чана, – жалуется управляющий. – Как он вообще это есть собирается? Чёртов Даичи давит смешок, поспешно изображает кашель, но Куроо всё же прожигает его осуждающим взглядом. Сам бы попробовал эту адскую дрянь. – Как он? – внезапно понижает тон Савамура. – После вчерашнего-то. – Да нормально, – хмурится управляющий и снова делает глоток молока. – А чего сам у него не спросишь? Бариста слегка краснеет, отводит взгляд, кладёт руку на затылок. Ясно с ним всё. Вот же две белки-истерички. Куроо подавляет желание закатить глаза. Что-то с этой парочкой надо делать, иначе у него самого от их индийского сериала крыша поедет. – Са-амура, – предупреждающе тянет Куроо. – Ты смотри, Суга-чан мне как семья. Обидишь его – вылетишь с работы с такой характеристикой, что в притон шлюший полы мыть не возьмут. – Ты вообще о чём? – с возмущением шикает Даичи, всё ещё не глядя на собеседника. Пытается провести. Куроо не может сдержать усмешки – не выйдет. Он всё тайное наружу вытащит. – О том, что ты сейчас сделаешь ему латте, нарисуешь на пенке что-нибудь милое, на стакане напишешь свой номер и принесёшь ему, – скалится управляющий. – Я не могу оставить кофейню, – отпирается бариста. – Азумане! – рявкает Куроо, и через окошко за спиной Даичи показывается обеспокоенное лицо его коллеги. – Подмени Са-амуру-куна на кассе минут через десять. По лицу Даичи видно: отступать ему дальше некуда. – Жду тебя в цветочном с латте и моим ванильным, – ослепительно улыбается управляющий. – И помни: Сугу-чана надо любить и носить на руках. После этого он одним глотком допивает своё молоко и возвращается, не оборачиваясь, в магазин Сугавары. Хозяин уже доедает свой адский суп, и выглядит при этом так, будто в контейнере – обычная лапша без приправ. – И как ты вообще это ешь? – спрашивает Куроо, во все глаза глядя на друга: во рту всё ещё печёт. – Не знаю, – пожимает тот плечами. – Мне кажется, суп немного пресноват. – Мазохист, – констатирует управляющий. – Безнадёжный. – О чём вы говорили? – напряжённо меняет тему Суга, а взглядом будто к стулу прибивает. – О том, что ты просто монстр, раз ешь такое, – называет одну из тем Куроо. – И всё? – задаёт ещё один вопрос друг: чует, что ли? – Я похож на человека, который способен сейчас думать о чём-либо, кроме того, что ты хренов монстр? – возмущается управляющий и нервно дёргает себя за чёлку. – Ладно-ладно, извини, – принимает его ответ флорист и отправляет упаковку из-под супа в мусорку вместе с палочками. Куроо задумчиво приступает к своему пристывшему рыбному супу, а его друг возвращается к работе над каким-то букетом. Когда он работает, наблюдать за ним очень приятно. Увлечённый своим делом человек всегда приковывает взгляды. Повезло же Савамуре. Куроо жуёт овощи и грустно размышляет о том, что почему-то он для всех друзей примеряет на себя роль свахи, а сам до сих пор один, и никому нет до этого дела. Сугавара будет недоволен его сегодняшним вмешательством, а Куроо всё на свете отдал бы за такое вмешательство в его собственную жизнь. Суга стоит к дверям спиной, поэтому, когда Савамура входит в цветочный с тремя стаканами кофе, он не замечает гостя. Куроо прикладывает палец к губам, безмолвно приказывая не выдавать своего присутствия. – Может, всё-таки достать вам с Са-амурой билеты в кино? – снова заводит он старую шарманку. – Мы это обсуждали сто раз, – вздыхает его друг, добавляя в корзину очередной белый цветок. – Как я вообще должен его позвать? – Что-то типа «эй, Даичи-сан, пойдём в кино»? – предлагает Куроо, весело косясь на непонимающе крутящего головой бариста. – Куро, – терпеливо произносит флорист, – ты же знаешь, что я рядом с ним рта раскрыть не могу. – Напиши записку, – продолжает гнуть свою линию управляющий и с наслаждением разглядывает Савамуру. – Он и без этого наверняка думает, что я слабоумный. Я слишком нервный, – отвечает Суга. – Никто не любит нервных людей. – Уверен? – фыркает Куроо. – Давай всё-таки проверим. – Не дави на него, – не выдерживает Савамура. От внезапного звона Куроо аж подпрыгивает: флорист выронил ножницы. – Куро, – то ли жалобно, то ли возмущённо выдыхает он и упирается руками в стол. – Я не вредитель, я хороший друг! – заранее выплёвывает управляющий. Савамура смотрит неодобрительно, но никак не комментирует. Явно волнуется, но, видимо, услышанное за последнюю пару минут его вдохновило. – Я принёс кофе, – обращается он к Сугаваре. – И идея с кино неплохая. – Наверное, – невнятно отвечает флорист и медленно поворачивается, чтобы взять свой латте. Куроо получает свой стакан и едва сдерживает звуки умиления, когда его друг розовеет, заметив на пенке рисунок: вытянув шею, он видит, что Савамура изобразил идеально ровное сердечко. Как же он рад за этих балбесов. – Не ты один нервничаешь, – вообще не к месту оповещает бариста. Флорист будто бы бездумно касается тыльной стороной ладони своего лица, и Куроо закатывает глаза: прячет родинку. Можно подумать, она кому-то может не понравиться. – Так я беру вам билеты, голубки? – напоминает он о своём существовании. Его прожигают сразу два раздражённых взгляда. – Хочешь, я буду делать ему только чёрный кофе? – предлагает убийственным тоном Савамура. – Самый крепкий, – кивает Суга, произнося внезапно связное для такой ситуации предложение. – И никакого сахара. Быстро же они спелись.***
За круглым окном кипит жизнью столичный город. От бессонной ночи веки кажутся тяжёлыми и липкими. От нескольких часов размышлений голова идёт кругом. Возможно, ему было бы легче, если бы кто-то дал совет, но о своей проблеме он мог бы поговорить только с Шимизу и Нууру. Первая сегодня целый день занята, со вторым откровенничать желания нет. Брошь словно посылает сигнал прямо в мозг – кто-то опять обижен, разозлён или расстроен. Ему плевать. Несколько часов подряд он отслеживает только одного человека. Ему плохо. Порыв накатывает волной, и Акааши Кейджи принимает решение, не давая себе времени задуматься. В конце концов, если он ничего не вспомнит, то почему нет? – Нууру, – выдыхает он, – подними тёмные крылья. Несколько секунд – и он готов действовать. Чёрная бабочка вылетает в окно, унося с собой все сомнения. Её цель недалеко. – Ас, у меня есть задание для тебя.