***
Боль нарастала, и Кораблеву казалось, что от нее можно ослепнуть. Он вышел из машины, с трудом поднялся к себе. Становилось то холодно, то накрывал жар. Далеко не с первой попытки мужчина попал ключами в замочную скважину. Соседка что-то спросила, но Леонид не расслышал ее вопроса. Его отвлекла вибрация во внутреннем кармане плаща — звонил надоедливый телефон. На экране какими-то слишком яркими буквами высветилось: «Люся». «Что ей надо?» — подумал Леня с раздражением. — «Что им всем от меня надо?». — Леня, ты уже дома? — быстро, в своей обычной манере произнесла Колонкова. — Я хотела спросить насчет Турбина, — голос Люды, всегда приятный, резал слух, майор поморщился. — Что ты хочешь узнать? — Ты сделал распечатку его звонков за прошлую неделю? — на другой стороне трубки нервно кашлянули. Кораблева снова бросило в жар. Лоб покрылся крупными каплями пота, голова пошла кругом. Порог комнаты подскочил, и ему стоило большого труда переступить его и шагнуть на пол, неожиданно ставший шатким и проваливающимся. Ощущение корабля в шторм стремительно вернулось. — Зачем она тебе? — спросил хрипло Леня, пытаясь расстегнуть непослушными пальцами удушающий воротник рубашки. Комната плясала у него перед глазами. Стены то приближались, грозясь раздавить, то разбегались на невероятное расстояние. Из трубки доносился людин голос, но Кораблев уже ничего не слышал. Уши заложило, сердце бешено колотилось. Мысли о прожитом пронеслись быстрые и яркие, друг за другом, а после замерли на одной. Парадная. Грязная мрачная лестница. Он осторожно поднимается по ступенькам. Вот она, заветная дверь. Он пытается ее открыть. Что-то хлопает, он оглядывается.За спиной никого нет. Но назад идти нельзя, никак нельзя. Кораблев рывком открывает дверь, и ему навстречу вырывается волна горячего воздуха вперемешку с огнем и неимоверным грохотом. Страх, боль захлестывают оперативника. Но надо терпеть, упасть сейчас нельзя, он ещё не дошел. До чего не дошел? Теперь уж не вспомнить, но что-то точно осталось впереди, и не дотянуться до этого, пусть он и старается изо всех сил. Из трубки, которая теперь валяется на полу, доносится голос Люси, потом и он исчезает. Снова боль, снова страх. И он снова один. Один. Хочется крикнуть ей в трубку: «Не молчи! Не оставляй наедине с этим!» Но вызов уже завершен. Бросила говорить. Бросила. Комната кружится в бешеном темпе. Мысли снова пускаются в водоворот. Снова замирают. Ее хитрые карие глаза, она смеётся над ним: «Я подарю тебе плюшевого оленя». Сцена меняется быстро, будто в фильме. Они ждут служебную машину после задержания Игнатова. Она смотрит уже по-другому: с интересом, немного изучающе. Вспышка бьёт в глаза из ниоткуда, Кораблёву не справиться с ней в этот раз. Последнее, что увидел Леонид прежде чем провалиться в темноту, это взволнованное лицо Колонковой и ее крик, доносившийся будто издалека: «Леня! Ленечка!»***
— Зачем я отпустила его одного? — взволнованно подумала Люда, возвращаясь в свой кабинет. — Он же был сам не свой, а я видела это. И ничего не сделала. Колонкова набрала номер майора, коря себя последними словами. Он ответил не сразу, а отвечая, вел себя не очень дружелюбно. Но это не обидело женщину. Год совместной работы здорово сблизил ее с начальником уголовного розыска. Она поняла, что Кораблев мог иногда быть просто невыносимым, но в любом случае лучшего опера, чем он, надо было поискать. Он помогал ей в работе, всегда находил нужную информацию, ездил с ней на обыски и многочисленные допросы. Были случаи, когда его едкие замечания охлаждали неуемный пыл следователя Колонковой, и она рассуждая более здраво, приходила к правильным выводам. Люда знала, что нравится Кораблеву, но в последнее время его отношение стало более прохладным. Он прекратил всякие попытки пофлиртовать с ней, и только часто подшучивал над ее горячностью. Однако она не думала об этом. Разговор прервался на полуслове, в телефоне послышался странный звук, будто что-то упало, и все стихло. — Леня! Леня! Кораблев! — Людмила несколько раз безуспешно крикнула в трубку и с досады бросила телефон на дно сумки. «Что случилось? Почему он не договорил?"-лихорадочно думала следователь, натягивая куртку и едва не снося на своем пути доблестных работников Следственного комитета. Через несколько минут маленькая красная машина уже остановилась возле подъезда, где жил опер. Дверь ей открыла соседка Кораблева, немолодая полная женщина лет шестидесяти. Вероятно, она собиралась пить чай, так как в одной руке у нее был заварочный чайник, в другой — хитро сплетенная корзиночка с печеньем. — Здравствуйте! Сосед ваш дома? — выпалила Люда, не отдышавшись до конца от быстрого бега по лестнице. — Дома, где же ему быть? — недовольно ответила соседка, слегка обиженная бесцеремонностью нежданной гостьи. — Наверняка спит пьяный. Прошел, слова не сказал. Потом упало у него что-то в комнате, не иначе как сам.Я заходить не стала, его дело, его жилье. Эй, куда вы? — окликнула она Люду, но, пожалуй, результата не добилась. Та уже бежала по узкому коридору, ища нужную комнату. Слова соседки не на шутку взволновали ее. Одна дверь оказалась приоткрытой. Колонкова толкнула ее и вошла внутрь. Под ноги ей бросился испуганный толстый кот, и женщина едва удержала равновесие. Упала бы, если бы не дверной косяк. Твердо встав на ноги, она окинула ищущим взглядом небольшую комнату и тут же увидела оперативника, лежащего на полу в неестественной позе. Он упал лицом вниз, одна рука была неловко подвернута под себя. У Колонковой все перевернулось внутри. Где-то в районе солнечного сплетения что-то болезненно сжалось. — Леня! Ленечка! Что с тобой? — Люда быстро опустилась рядом с Кораблевым на колени и взяла его лицо в свои руки. Постаралась даже легко побить по щекам чтобы привести его в чувства. Веки у майора слабо дрогнули, но тут же снова опустились, голова беспомощно упала на вовремя подставленное плечо Колонковой. — Господи, горячий какой! — прошептала она, дотронувшись губами до лба, — Сейчас, сейчас я все сделаю! Потерпи, миленький! Потерпи! Люда одной рукой прижала Леню к себе, другой стала нервно копаться в сумке, разыскивая мобильный и выкидывая то, что невовремя попадалось под руку.***
Кораблев открыл глаза. Странно, но очнулся он совсем не в той обстановке, в какой потерял сознание. Леня понял, что лежит на диване, заботливо укрытый теплым одеялом. Плащ, кофта и рубашка были аккуратно развешены по местам, ботинки стояли рядом. — О, очнулся! — Кораблев резко выпрямился и сел в кровати. В глазах сразу потемнело, но мужчине было не до этого. — Панов, ты что ли? — не веря собственным ушам спросил опер. — Я, а кто же еще? — неунывающий судмедэксперт подошел, взяв в руки тонометр. — А ты что вскочил, как будто тебе пружину подложили? Ну-ка давай, укладывайся обратно, — заворчал Леня. — Вот за что я люблю своих клиентов, так это за то, что они все люди исключительно мирные, спокойные и терпеливые. — Так тебя увидишь, подумаешь, что в морг попал, — усмехнулся Леня, опускаясь обратно на подушку. — Вот злой человек, — посетовал Панов. — Уйду на пенсию, как Жиров, будете знать! Кораблев смягчился. Обижать старого друга ему не хотелось, но как он здесь оказался? Задавать этот простой вопрос Леониду было почему-то неудобно, но любопытство взяло верх над тревогой. — Слушай, Панов, а кто тебя сюда притащил, да еще такую погоду? — спросил мужчина. За окном действительно творилось что-то невообразимое. Сильный ветер с Финского залива обрушился на город, и его мощные порывы трепали начавшие желтеть листья, гнали прохожих быстрее по опустевшим улицам. Крупные капли дождя бились о стекло, и казалось, что они вот-вот прольются в комнату. — Кто, кто! Люся. Спасибо, что не торнадо. — Колонкова? — Она самая. Позвонила мне минут сорок назад. Кричала в трубку, что ты почти без сознания, что была скорая и сделала укол, но она боится, что тебе станет еще раз плохо. Так и уговорила. — А где она сейчас? Уехала? — На кухне она, чай тебе с мятой заваривает. Будем у тебя температуру сгонять, а то еще, чего доброго, сляжешь тут с нервной горячкой. Кто, спрашивается, работать будет? Кораблев молчал. Он еще не полностью пришел в себя и не мог понять, зачем Люде понадобилось ехать к нему домой, вызывать скорую, и главное, оставаться рядом, да еще приводить Панова. В душе у майора поднималось что-то, чему он не мог дать название. Ему было так хорошо сейчас, так светло и спокойно. Буря за окном как ни пыталась, не могла проникнуть в этот маленький мир, где мягко горит настольная лампа и тихо ходят старые часы. Дверь открылась, и вошла Люда с большой чашкой в руках. Свежий запах мяты и еще каких-то неведомых трав разлился в воздухе. Леонид пригляделся к женщине. Судя по всему, дома она не была, ведь одежда на ней была все та же, в которой Кораблев видел ее несколько часов назад в допросной. Тем не менее, она очень изменилась с того момента, как они виделись несколько часов назад. Во всей фигуре ее появилась непривычная мягкость. Даже взгляд стал другой: заботливый, нежный. — Леня! Как себя чувствуешь? — Люся немного смутилась, заметив, как он смотрел на нее. — Прекрасно, как никогда! -заверил Леонид. — А что это за таинственное варево? — Это чай, — оживилась Колонкова, — Панов говорит, здорово успокаивает нервную систему. Так что пей, сколько сможешь. — Горячий, — констатировал Леня после первого глотка. — А ты по чуть-чуть, — посоветовала Люда. Живительное тепло разлилось по всему телу. Даже дышать стало легче. — Леня, тебе поспать надо, — Колонкова подсела к изголовью, забрала кружку из рук. — Почти двое суток на ногах. Противостоять столь разумному совету Кораблев не стал. Тем более, что температура еще не снизилась, и самочувствие оставляло желать лучшего. Он поворочался, и устроившись поудобнее, погрузился в объятия Морфея.***
— Нет! Нет! Нет! — от громкого возгласа, похожего на стон, задремавшая Люда подскочила в кресле. «Леня!» — промелькнуло у нее в голове. Она вскочила и почти подбежала к мужчине, преодолев совершенно небольшое расстояние едва ли не в один прыжок. Кораблев метался по постели. На него было страшно смотреть. Мокрые волосы растрепались и прилипли ко лбу, лицо исказилось будто от ужаса. Дышал он быстро, тяжело и поверхностно, хватая ртом воздух. Панова, который мог помочь, рядом не было — он уехал час назад из-за звонка жены, и Колонкова несколько секунд смотрела на Леню, не зная, что делать. Но долго бездействовать было не свойственно ее характеру. Люда быстро залезла на диван, крепко обняла мужчину и прижала к себе. Его била мелкая дрожь, а сердце колотилось так бешено, что казалось, оно вот-то не выдержит и разорвется. — Леня, проснись! Проснись, Леня! -почти крикнула Люда.С ее голосе послышались нотки отчаяния. Кораблев вздрогнул и открыл глаза, испуганно озираясь по сторонам.Он попытался подняться, но Люся удержала его на месте. -Тише, тише, успокойся. Все хорошо! Ты дома, ты в безопасности, тише, — приговаривала она, ласково гладя его по голове. Через несколько минут Кораблев окончательно пришел в себя и все понял.Ему стало неловко и стыдно. Никто за восемнадцать лет не видел его приступов. Даже старые друзья вроде Швецовой ни о чем не подозревали, считая его непробиваемой язвой до мозга костей. И, как назло Люся, которая так нравилась ему, которая не должна была вообще ничего знать про контузию, сидела сейчас перед ним. — Как впечатления? — с горькой усмешкой спросил Леонид. Смотреть на нее было выше его сил. Он опустил глаза и хотел отвернуться, но Люда не дала ему этого сделать. Взяла его лицо в свои руки, повернула к себе и быстро, горячо заговорила: — Ты просто устал! Ты не сумасшедший, слышишь меня? — Слышу, только не знаю что сказать, — виновато ответил Леня. — Ничего не говори, — спокойно сказала Колонкова. Летний сумрак заливал комнату.Дождь по-прежнему хлестал за окном. Ветки деревьев бросали на обшарпанные стены густые тени. На постели друг напротив друга сидели два человека и не могли понять, что им делать дальше.Что-то, разделявшее их раньше, рухнуло, но рухнуло не полностью. Оба они понимали, что одно слово, один жест, и все может вернуться назад. Но возвращать прошлое ни ей, ни ему абсолютно не хотелось. Первой молчание нарушила Колонкова. — Я пойду заварю чай, а то холодно у тебя, — женщина сделала движение, чтобы встать, но Кораблев удержал ее, приблизил к себе и неуверенно поцеловал в теплые губы. Он ждал, что она оттолкнет его и сейчас же убежит, быстро схватив свою куртку, но этого не произошло. Люда ответила на поцелуй, и Леонид почувствовал, как ее руки мягко легли на его сильные плечи. Мужчина выдохнул и уже уверенно обнял свою подругу. Никогда он не любил никого так, как ее. Ни одна женщина еще так бессовестно не вторгалась в его жизнь, подрывая до основания многолетнее одиночество. Люся аккуратно освободилась от его рук, и озорно посмотрев в глаза Кораблеву, сама стала целовать его…***
— Знаешь, у меня ужасный характер, тебе будет тяжело со мной, — вздохнул Кораблев, тепло глядя на Люду, лежавшую рядом. Он понимал, что все его немногочисленные романы в большинстве своем ломались о стену его непростого нрава. Рассыпавшиеся темные волосы придавали своей хозяйке особое очарование. — Ну, удивил! — улыбнулась она, — За пять лет совместной работы я достаточно поняла, с кем имею дело. Какие еще у тебя скелеты в шкафу? — Я не люблю чай в пакетиках и растворимый кофе. — Вот как! — Да, и если ты согласишься стать моей женой, то тебе придется с этим смириться, — полусерьезно заявил Леня. Люда молча взглянула на него. Похоже, что мужчина подумал, что сказал лишнее. Он смутился, готовясь все свернуть в шутку. Но Колонкова уже знала, каким будет ее ответ. — Безусловно, это очень серьезный недостаток, — сказала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до губ Леонида, — Но я думаю, что мы найдем компромисс. Кораблев счастливо улыбнулся и еще крепче обнял любимого следователя. Люда прижалась к нему, тоже до неприличия счастливая. Она подумала о том как через несколько часов они заявятся на работу рука об руку, повергнув многих в крайнее изумление. Только Панов довольно оглядит их и, наверное, скажет, что эти два упрямца просто созданы друг для друга. Часы показывали половину седьмого утра. За окнами уже было светло. Ветер стих, и умытый Петербург готовился встретить солнечное утро, такое редкое в этих краях.