Перерыв.

      Едва касаясь пальцы скользили по запотевшему стеклу, вырисовывая простенькие узоры и слова (в них не было совершенно ничего необычно, все то, что мог бы сделать любой), собирали холодную, ледянящую росу. На улице уже несколько часов лил дождь, барабаня крупными каплями по козырьку, создавая одновременно приятный и слишком резкий для ушей звук, к которому было просто невозможно быстро привыкнуть.       Тяжело вздохнув, Аллен еще сильнее укутался в плед. Ему всегда нравилось сидеть в такую погоду на подоконнике, но печальный взгляд, смотрящий в никуда, прерывал, казалось, идиллию такой погоды. Аллен любил солнце, радовался ему. Дождь всегда навевал старые воспоминания, надежно запрятанные далеко в потемках разума.       Переживать дождливый сезон во время жизни на улице было невыносимо: холод, сырость и одиночество следовали за тобой по пятам больше, чем обычно. Еды оставалось категорически мало, а доставать ее становилось все труднее и труднее; приходилось прикладывать в два раза больше усилий, чтобы получить в два раза меньше. Но а после, когда ты уже возвращался домой (если этот уголок в старой полуразвалившейся лачуге с дырявой крышей действительно можно было им назвать), заставал скопившуюся в углах плесень и сырость, запах которой так и витал в воздухе, оставляя после себя совсем не радужные воспоминания. Плед тогда был единственным источником тепла, при этом все еще не согревая достаточно сильно. Заворачиваясь в него прямо в верхней одежде и шмыгая носом, маленький Аллен проваливался в беспокойную тьму, которая раз за разом словно насмехалась над ним, как казалось тогда ребенку.       Устало вздохнув и наконец возвращаясь в сознание, экзорцист невольно отвернулся от окна, чтобы такие манящие капли дождя не притягивали к себе взгляд словно гипнотизируя, и наткнулся на изучающий взгляд Тики Микка. — Тики, что ты здесь делаешь? — ничего, кроме бесконечной усталости в голосе не отражалось. Пусть они и враги, но сейчас, из-за непогоды застряв в этот хмуром городе, они были слова два обычных путешественника — ни больше, ни меньше. Не было сил на драки и какие-то сильные эмоции: первая встреча в этом пабе и так сильно напугала хозяйку и всех остальных, от чего пришлось засунуть все свои недовольства подальше и жить с врагом всего человечества в соседних комнатах. Буквально. Первые пару дней Аллен сразу же активировал Коронованного Клоуна, подставляя острые когти к горлу ухмыляющегося Ноя, но со временем попривык и уже просто не обращал особого внимания на него. — Ай-ай, Малыш, ну чего же ты так со мной? — С нотками ехидства ответил Микк, — А если я хочу украсть твое…- оглянул с ног до головы, от чего Аллену стало дурно, — тело. — Мечтай дальше, Ной, однако ты, спешу напомнить, Удовольствие, а не Мечта, — от представления вечно мечтающего Тики, Уолкер прыснул со смеху в кулак, стараясь как можно лучше скрыть смех. — Над чем ты там смеешься? — Да так, — отмахнулся Уолкер, босыми ногами касаясь холодного пола и на секунду приятно зажмуривая глаза. Направился к кровати и плюхнулся на нее, какое-то время даже не обращая внимания на Ноя. — Хэй, Малыш, может сыграем? — Ухмыльнувшись, Тики ловко достал из кармана колоду карт и, держа ее двумя пальцами, чуть повертел, привлекая внимание подростка на нее. Тот же несильно прикусил нижнюю губу, с интересом смотря на карты. Делать было совсем нечего, а играть он уж любил. Даже очень. Искорки азарта то и дело вспыхивали в серых глазах, а в ожиданиях приятного выигрыша, Аллен облизал губы сухие губы, говоря на выдохе: — А давай!       Микк сел напротив экзорциста, тасуя карты и раскладывая их. Перед началом он, только успев прикоснуться к карте, вдруг спросил: — Малыш, как насчет игры на желание? — Согласен, но ничего касающегося чистой силы, Ноев и Черного Ордена, — скептически оглядев мужчину, заключил Аллен, решив, что ничего ужасного в одном желании не будет. — И не мухлюй, — в ответ на что только улыбнулись.       Время летело быстро и вскоре напряженность, витавшая в воздухе, достигла своего пика в момент раскрытия карт. Капля пота скатилась по виску экзорциста, ради интереса даже не мухлевавшего. — Каре! — воскликнул мальчишка. В миг на чужом лице расплылась улыбка, граничащая с каким-то сумасшедшим оскалом. Длинные пальцы плавно разложили карты аккурат напротив чужой комбинации, а их обладатель сладко-приторным голосом пролепетал: — Стрит флеш.       Глаза сидящего напротив экзорциста удивленно распахнулись: он никогда не думал, что проиграет вот так. Ною, врагу всего человечества, а в завершение тому, кто оставил несчисленное количество ран на его теле и даже продырявил разок сердце. Сглотнув ком в горле, он тихо спросил, все еще не веря в это: — И что ты хочешь?       В одну секунду шелковистых волос на затылке коснулась рука, несильно надавливая и заставляя придвинуться поближе, а два пальца схватили подбородок, приподнимая лицо. Горячие губы накрыли чужие, покусывая их, юркий язычок проник в рот, подхватывая чужой и заставляя ответить все еще ошалевшего юношу. Поцелуй продолжался еще несколько мгновений, пока экзорцист не пришел в себя и не укусил Ноя за язык, заставляя поморщиться и недовольно разорвать поцелуй. Длинные острые пальцы были приставлены к горлу, но это совершенно не беспокоило Тики Микка. — Все когда-нибудь случается, — улыбнулся Ной и встал с кровати, посылая маленького тиза в сторону экзорциста. Звонко засмеявшись, Тики прошел через стену, бросая привычную фразу: — Еще увидимся, Малыш!       В комнате вновь повисла тишина, и только юноша, закрыв лицо руками, пытался привести мысли и чувства в порядок: так его первый поцелуй был украден врагом, которого, пожалуй, стоило бы ненавидеть, но веселые моменты игры в карты и последние дни только и говорили о том, что не такой уж он и злостный и… может все-таки есть надежда?       Капли дождя перестали стучать о подоконник, и первый луч солнца выглянул из-за свинцовых облаков. Взметнулся плащ экзорциста, блеснула роза ветров, и с громким стуком закрылась входная дверь. Кажется, все не так уж и плохо.