Как брат

       Холод убивал, сжигая его тело в горниле ледяного пламени. Гарри казалось, что в те секунды, когда он прорывался сквозь тёмную воду ко дну и тянулся к мечу, даже его мозг и тот превратился в глыбу льда. Пальцы сомкнулись на рукоятке, Гарри потянул меч на себя.       И тут вдруг что-то сдавило горло. Сначала он подумал, что это водоросли, но тут же вспомнил, что нырял в совершенно чистую воду. Он потянулся к шее, чтобы высвободиться. Это оказались не водоросли, а цепочка хоркрукса, которая сжалась и начала его душить.       Гарри резко оттолкнулся от дна, пытаясь выгрести на поверхность, но его только отнесло к каменистому берегу озера. Барахтаясь и задыхаясь, он цеплялся за душащую его цепочку, но закоченевшим пальцам никак не удавалось ослабить её, и у него перед глазами заплясали вспышки, он тонул. "Гермиона" - всплыло у него в голове, он должен к ней вернуться, Рон - он должен с ним разобраться, и наконец, Волдеморт, Том Риддл, будь у него достаточно дыхания, его бы перехватило, но и при его отсутствии ненависть сделала то, что не смогло сделать всё остальное.       "Я! Не! Остановлюсь!" - и Гарри с диким, рвущим тело и сознание, трудом сумел выплыть из тёмной ледяной мути. Скинул что-то неподъемно тяжелое с шеи и отбросил куда-то в кусты. Попытался встать почти не чувствуя конечностей, опираясь на что-то непонятное в руке. Гарри попробовал сфокусировать взгляд, но без очков это было крайне сложно сделать. Откинул поддерживающую его металлическую палку. Взглянул на лежащую рядом одежду, нащупал палочку и кинул на себя обогревающее заклинание. Уф-ф-ф, хорошо. Обессиленный Гарри опустился на землю и начал немного приходить в себя. Внезапно он понял, что он не один.       — Гермиона?!       Ответивший ему голос был совсем не тем, которого он ждал, это был голос его бывшего лучшего друга.       — Как ты здесь оказался?       Рон явно рассчитывал, что на этот вопрос придётся отвечать позже, если вообще придётся.       — Ну, я… это… вернулся. Если… — он прочистил горло, — ну, понимаешь… Если я ещё нужен.       Повисло молчание. Обстоятельства, при которых Рон покинул их, будто стеной встали между ними. И всё-таки он был здесь. Он вернулся. Вот только зачем?       — Ага, — ответил Гарри. — Но я вот чего не понимаю. Как ты сюда попал? Как ты нас нашёл?       — Долгая история, — проговорил Рон. — Я вас несколько часов искал, это же громадный лес. Только подумал, что придётся ночевать под деревом и дожидаться утра, как увидел лань и тебя следом.       — А ты больше никого не видел?       — Нет, — сказал Рон, — я…       Он поколебался, взглянув на два дерева, росших близко друг к другу в нескольких ярдах от них.       — На самом деле, мне показалось, что там кто-то шевелится, но я бежал к озеру, потому что ты ушёл под воду и не показывался, так что у меня не было времени проверять… но ты смог, сам... без меня...       Гарри уже бежал к тому месту, которое указал Рон. Два дуба стояли рядом, между стволами на уровне глаз была щель в несколько дюймов — идеальное место для того, чтобы наблюдать, и самому не быть обнаруженным. Впрочем, на земле вокруг корней не было снега, и Гарри не нашёл никаких следов. Он вернулся туда, где ждал его с мечом и хоркруксом Рон.       — Нашёл что-нибудь? — спросил он.       — Неа, — ответил Гарри.       — Как же меч мог попасть в озеро?       — Наверное, его положил туда тот, кто вызвал Патронуса.       Они посмотрели на богато украшенный серебряный меч, на рукояти которого в свете от палочки Гермионы сверкали рубины.       — Как думаешь, это и есть настоящий? — спросил Рон.       — Есть только один способ проверить, — ответил Гарри.       Хоркрукс всё ещё болтался на цепочке в руке Рона. Медальон едва заметно подёргивался. Гарри знал, что нечто, жившее внутри, снова забеспокоилось. Оно почувствовало меч и попыталось убить Гарри, чтобы тот не смог получить его. Не время для долгих рассуждений, хоркрукс следовало уничтожить прямо сейчас, раз и навсегда. Гарри, высоко подняв палочку Гермионы, огляделся и увидел подходящее место: в тени платана лежал плоский камень.       — Идём, — позвал он и подошёл к камню, смёл с него снег и протянул руку за хоркруксом. Рон подал ему меч, но Гарри помотал головой.       — Нет, это ты должен сделать.       — Я? — потрясённо спросил Рон. — Почему это?       — Я открою его, — сказал Гарри, — а ты вонзишь меч. Сразу же, понятно? Потому что, что бы там ни находилось, оно будет бороться. Часть Риддла, которая жила в дневнике, пыталась убить меня.       — Как ты откроешь его? — спросил Рон. Он выглядел напуганным.       — Я попрошу его открыться — на партселтанге, — проговорил Гарри. Ответ с такой готовностью сорвался с его губ, что ему подумалось, что в глубине души он с самого начала это знал. Вероятно, он осознал это после недавней стычки с Нагини. Гарри посмотрел на извивающуюся букву "С", выложенную блестящими зелёными камешками, так легко было представить на её месте крошечную змейку, свернувшуюся на холодном камне.       — Нет! — воскликнул Рон. — Не открывай! Я серьёзно!       — Почему? — спросил Гарри. — Давай избавимся от этой гадости, мы столько месяцев…       — Я не могу, Гарри, правда… лучше ты…       — Но почему?       — Потому что эта штука для меня опасна! — ответил Рон, отступая от камня и медальона на нём. — Я с ней не справлюсь! Я не собираюсь оправдываться в том, как себя вёл, но оно действует на меня хуже, чем на вас с Гермионой, мне в голову такое лезет… я и так об этом думал, но от него только хуже становилось. Я не могу толком объяснить, а потом снимаю его, и у меня в голове проясняется, а потом опять приходится надевать эту дрянь… Я не могу, Гарри!       Он попятился, мотая головой, меч концом волочился по земле рядом с ним.       — Ты сможешь, — сказал Гарри, — у тебя получится! Не знаю, могу ли я дальше относиться к тебе так, как раньше, но этот шанс твой, Рон       Собственное имя словно подхлестнуло его. Рон сглотнул и, с трудом дыша длинным носом, двинулся обратно к камню.       — Скажи, когда, — просипел он.       — На три, — откликнулся Гарри. Он, сузив глаза, посмотрел на медальон, сконцентрировался на букве "С", представляя вместо неё змею, и внутри медальона что-то завозилось, будто таракан в коробке. Было бы так просто пожалеть его, да вот только шею до сих пор саднило.       — Раз… два… три… откройся.       Последнее слово прозвучало шипящим сердитым возгласом, и золотые створки медальона с лёгким щелчком распахнулись.       За обоими стёклышками на створках моргали живые глаза, тёмные и красивые — какие были у Тома Риддла, прежде чем они у него стали красными с узкими зрачками.       — Бей, — сказал Гарри, неподвижно удерживая медальон на камне.       Рон трясущимися руками занёс меч. Остриё моталось над бешено вращающимися глазами, и Гарри, внутренне собравшись, крепко держал медальон, уже ожидая, что из опустевших створок польётся кровь.       И тут из хоркрукса раздался шипящий голос.       — Я видел твоё сердце, и оно моё.       — Не слушай его! — резко сказал Гарри. — Бей же!       — Я видел твои сны, Рональд Уизли, и твои страхи тоже. Всё, чего ты хочешь, может быть исполнено, но и то, чего ты боишься, так же возможно…       — Бей! — закричал Гарри, и его голос эхом повторили окружающие деревья. Остриё меча дрогнуло, и Рон уставился в глаза Риддла.       — Твоя мать любила тебя меньше других детей, она мечтала о дочери… Твоя девушка предпочла твоего друга, а тебя любит гораздо меньше, чем его… Всегда второй, всегда, навечно в тени…       — Рон, бей немедленно! — заорал Гарри. Он чувствовал, как медальон дёргается у него в руках, и боялся того, что скоро должно было произойти. Рон поднял меч выше, и глаза Риддла блеснули алым.       Из створок медальона, из обоих глаз выросли, как мыльные пузыри, странно перекошенные головы Гарри и Гермионы.       Рон вскрикнул от неожиданности и отшатнулся, люди из медальона продолжали подниматься — плечи, живот, затем ноги — пока не встали на медальоне во весь рост, бок о бок, как деревья с одним корнем, покачиваясь над Роном и настоящим Гарри, который отдёрнул руки от медальона, внезапно раскалившегося добела.       — Рон! — закричал Гарри, но Гарри-Риддл говорил теперь голосом Волдеморта и Рон как зачарованный, не отрываясь, смотрел на него.       — Какое самомнение! — эхом откликнулась Гермиона-Риддл. Прекрасная и ужасная Гермиона, красивее и страшнее настоящей. Она с хихиканьем плавала перед Роном, который смотрел на неё в полной панике, остолбенев, меч бесполезно болтался у него в руке. — Да кто обратит на тебя внимание, кто заметит тебя? Ты когда-нибудь хоть что-нибудь совершил, как он, Избранный?       — Рон, бей, бей его! — вопил Гарри, но Рон не шелохнулся. Его глаза были широко распахнуты, и в них отражались Гарри-Риддл и Гермиона-Риддл, их волосы извивались, как языки пламени, глаза горели красным, голоса сливались в зловещий дуэт.       Рон с исказившимся от боли лицом стоял на земле перед ними. Он вскинул меч, но руки его тряслись.       — Давай, Рон! — заорал Гарри.       Рон смотрел перед собой, и Гарри показалось, что он увидел в его глазах красные блики.       — Рон…       Меч вспыхнул и отлетел в сторону       — Ты, ты, — что ещё хотел сказать опять попавший под действие хоркрукса бывший лучший друг Гарри уже не было суждено узнать, перекатившись и схватив меч Поттер тут же саданул им по медальону. Красный отблеск в глазах Рона погас.       — Когда ты ушёл, — сказал он негромко, про себя радуясь, что не видит лица Рона, — она плакала с неделю. Может, даже дольше, просто не хотела, чтобы я видел. Было множество ночей, когда мы словом не обменялись. От того, что тебя не было…       Он не смог договорить. С возвращением Рона он понял, как тяжело им далось его отсутствие. Но ещё тяжелее ему далось горе Гермионы, её слезы, и то... что она плакала именно из-за Рона.       — Ты... ты... — наконец смог сказать Рон, — ты её любишь как сестру?       Гарри задумался. Он недавно умирал. Он недавно считал что ему не пережить ближайшую минуту. О чём он думал? О его явном, смертельном враге. О его... Гермионе. О Роне.       — Да нет, не как сестру, — наконец, твёрдо ответил Гарри, — совсем не как сестру, — он глубоко вздохнул. Он почти умер и, скорее всего, скоро опять умрет. Уже окончательно, так и не признавшись любимой. Поскольку она его не любит, ей и не будет так больно, если он уйдет, но вот держать это в себе он уже не мог, да и не хотел. Завтра он может умереть почти так же глупо как буквально полчаса назад. Может она и найдёт себе кого-то, может Рон это то, что она хочет, но вот он её не заслуживает.       — А вот тебя, Рон, я люблю почти как брата. Как своего двоюродного брата Дадли, — и уже обрадовавшемуся было Рону прилетело в глаз. Потом в нос отхватил сам Гарри, ну и наконец, у него окончательно сорвало крышу. Рон был тяжелее, руки его были длиннее, кулаки больше, но это ему не помогало. Как росомаха на медведя попёр не жалея себя Гарри, и Рон отступил, потом ещё на шаг, и ещё. Оба глаза Рона заплыли, несколько рёбер треснули или были сломаны. Гарри тоже не слабо отхватил, но как берсерк, не замечая боли, он всё двигался вперёд. В конце - концов рыжий здоровяк упал и прикрыл голову руками.       — Убирайся! Она достаточно из-за тебя плакала! — Гарри щёлкнул делюминатором, кинул тем в Рона... И Рон исчез. Он поднял глаза и поискал взглядом меч, перевёл взгляд в ту сторону, где где-то далеко была палатка... И встретился взглядом с карими глазами полными боли, неверия и чего-то ещё.       Внезапно ему стало всё равно. Плевать на хоркруксы, плевать на Рона, василиск с ним, с Волдемортом, весь его мир сосредоточился на этих необычайно грустных и настолько же прекрасных живых карих глазах. Гарри, не обращая внимания на холод, боль от следа хоркрукса, синяки, свернутый немного на бок нос, шёл вперёд.       — Я всё слышала, — серьёзно посмотрела на него Гермиона, — и что это значит?       — Не знаю, — честно ответил Гарри, и уже когда Гермиона почти взорвалась возмущением, сделал шаг вперёд, оказавшись близко, почти её касаясь. — Но очень хочу узнать, — и переступил к ней. Крепко обнял не ожидающую такой прыти Гермиону, и начал целовать. К его невероятному удивлению Гермиона сразу начала отвечать.       — Гарри, — простонала она, немного отстранившись, — ты ...я... Рон... Как же так?..       — Не знаю, — повторил Гарри, — но мы с тобой вместе и точно это узнаем!       И снова потянулся её поцеловать, что ему с блеском и удалось.