Хоть я и правда скучаю, Но сейчас я сотру тебя. Ведь это не так больно, Как ненависть к тебе. (BTS – Spring Day)
***
— Слушай, Чонгук, — тянет Чимин мягко, но в то же время с почти невесомым напряжением в голосе, — может, мы забудем старые обиды и начнём всё заново? Чонгук помнит, как когда-то они втроём — он, Чимин и Тэхён — ошивались всюду вместе. Об этом, казалось, ещё в школьные времена знали все в округе: их родители, одноклассники и учителя, даже соседи. Началось всё банально: маленький Чонгук увязался хвостиком за двумя старшеклассниками, что гоняли мяч во дворе школы. Тогда из них никто бы и не подумал, что это выльется в крепкую многолетнюю дружбу. Про их троицу книгу писать можно было: чего они только не пережили за эти годы! На их отношениях не сказываются ни экзамены и поступление старших в университет, ни поездка младшего в Америку. Когда Чонгук возвращается и тоже поступает в вуз, они продолжают выкраивать время друг для друга и общаться как ни в чём не бывало. Правда, недолго. Они расстаются слишком внезапно. В пух и прах ссорятся из-за какой-то ерунды (по крайней мере, Чонгуку так кажется). Чон в тот момент наивно полагает, что им всем просто надо немного остыть, и сам пробует отвлечься на пару дней. Из-за повседневных хлопот он выпадает из реальности, а когда наконец вспоминает — с недоумением осознаёт, что минула почти неделя. И за всю неделю ни один из них не удосужился ни позвонить, ни написать другому. Словно ошпаренный, он срывается и пишет ребятам, но всё без толку. Чимин слышать от Чонгука ничего не хочет, гнёт своё и выходит из сети первым; Тэхён же долго игнорирует его сообщения, и Чонгук, уже порядком раздражённый, достаёт того комментариями в Инстаграме. В конце концов Тэхён отвечает в директ, но совсем не то, чего от него ожидает Чон. Разговор выходит каким-то сухим, коротким… и очень болезненным. Чонгук честно пытается понять их обоих, но собственные эмоции мешают. Ему мерещится, что это чья-то дебильная шутка. Парень решает, что не стоит на хёнов давить, что друзья скоро одумаются и придут мириться. Так всегда было после каждой их перепалки. «Было, есть и будет», — думает Чонгук. Ведь они уже столько лет вместе! Поэтому он считает, что сможет подождать их совсем немного. И он ждёт. Три дня. Неделю. Месяц. От ребят никаких вестей. Его выкинули из друзей во всех соцсетях, заблокировали доступ к отправке сообщений, удалили общие фотографии. Самого же Чонгука разрывает от жгучей обиды и не менее жгучего желания постараться наладить отношения ещё раз. Он правда не понимает, за что так с ним. В итоге он зачем-то оставляет всё как есть. За последующие несколько месяцев отрицательные эмоции медленно объедают, сжигают все пути к старой, искрящейся красками жизни, оставляя внутри целое пепелище из ничего. С апатией Чон боролся первые полгода. Через месяц его вышвырнули с только полученной подработки «за непродуктивность», в конце второго — пошли выговоры в университете. На третьем месяце он всё же берёт себя в руки: вновь устраивается работать (уже в другом месте) и усиленно сдаёт «хвосты» по учёбе, но напрочь обрывает все связи со знакомыми. Никому не пишет первым и никому не звонит. Признаётся себе, что не особо хочет с кем-либо общаться. И делает вывод, что вообще никогда не стремился к общению с кем-то помимо тех двоих. Каким бы заливистым ни был смех в каждой новой компании, что-то всё равно не так. «Наверное, потому что остальные — не Чимин и не Тэхён», — устало думает Чонгук. Новые знакомые не поймут его странных шуток и не вспомнят задушевных историй — тех, что одни на троих. А может, он просто боится повторения? Он и сам не знает. Всё это время Чонгук прекрасно понимает, что сам себя в трясину затягивает, но ничего с этим не делает. Абсолютно. Львиную долю сил теперь отнимают работа с учёбой. А оставшуюся часть сжирают собственные эмоции. Чон просто катится по этому чёртову кругу — дом, универ, работа, — сам не пойми куда. Первое время он не может толково спать, прокручивая в голове ссору и события до неё, силится понять: где же находилась та точка невозврата и что он, Чонгук, сделал не так? Возможно, ему не стоило давать им время, а разобраться сразу же после скандала? А что, если Чимину и Тэхёну уже давно было с ним не интересно, вот они и нашли повод разойтись? Случилось ли что-то, пока он был в Америке? Чонгук ворошит воспоминания, как осиное гнездо, а ответ всё никак не приходит. Ни одна из причин не кажется ему едва значимой для того, чтобы разрушить их длительный союз. Чон злится, и очень сильно. Предоставленный самому себе, парень зарывается в чтение и с каким-то лихорадочным энтузиазмом проглатывает за три дня «Бесцветного Цкуру Тадзаки и годы его странствий» — роман, приобретённый им по совету Намджуна, единственного его приятеля, с которым он до сих пор держит связь. Ведь «там тоже про какие-то дружеские разборки», да и вообще хён ерунды не посоветует. Многое из книги остаётся неясным для Чонгука, однако о потраченных деньгах он не жалеет. По крайней мере, книжка отвлекает его, когда он остаётся дома один. Ему раз пять или шесть снятся сны, где они снова втроём: вместе веселятся или ругаются. Сюжеты снов самые разные, как и ощущения от них. Но если это происходит, то утром и без того невысыпающийся юноша встаёт каким-то особенно разбитым. Как-то раз он даже просыпается на сорок минут раньше будильника. Ему кажется, что и после пробуждения в воздухе звенит сталь знакомого голоса, что, заливаясь в уши, кромсает и выцарапывает где-то изнутри: «Ты достал нас своим эгоизмом, Чонгук!». «Ты невыносим». Чонгуку это не нравится. Совсем. Он выговаривается тому же Намджуну в один из тех редких дней, когда старший оказывается свободен. Только ничего от этого не меняется, ведь его лучших друзей как не было рядом, так и нет. И в самом Чонгуке всё так же чего-то не хватает. На пепелище, запорошенном снегом, всё так же ничего не растёт. Однажды, когда подворачивается случай, он поливает его — не водой, алкоголем — и впервые за всё время чувствует себя лучше. Легко так, спокойно. К чёрту всю эту усталость и злость, к чёрту вообще их всех… На следующий день Чонгук спешно снуёт по своей комнатушке, собираясь на работу и, кажется, корит себя больше обычного. С одной стороны, он теперь знает быстрый и действенный способ опустошить голову и заполнить пустоту в груди. А с другой, у Чонгука напряжение — состояние постоянное. Ну не спиваться же ему, в самом деле? Да и нужной пометки в паспорте у парня до сих пор нет. Он обдумывает, как ещё выбраться из этого капкана собственных мыслей. Может, попытаться встретиться с бывшими лучшими друзьями ещё раз? Плевать на гордость и обиды, больше Чонгук так не может. Он просто хочет, чтобы всё было, как раньше. Это ведь вполне реально, да? Вечером, заканчивая смену, он прокручивает свой план в голове снова и снова, обещая себе, что как только освободится — точно напишет Чимину или Тэхёну с просьбой о встрече. Уже сидя в автобусе, он находит одного из них в социальной сети. Прокручивает страницу профиля. Случайно замечает фотографии, загруженные две недели назад… Что-то дёргает его просмотреть альбом до того, как ткнуть на кнопку «добавить в друзья». На фотографиях — Тэхён с Чимином, оба в окружении большой компании. Некоторые лица Чонгуку знакомы, но большую часть из них он видит впервые. Позади людей, на заваленном фотографом горизонте, виднеется полоска моря (Чонгук почему-то уверен, что пляж находится в Пусане). У Тэхёна на ярко-рыжей макушке — большие солнцезащитные очки, а Чимин мнёт в руках волейбольный мяч. А ещё у обоих невероятно радостные лица. Это заметно даже не столько по их широким улыбкам, сколько по их глазам. Чон помнит этот блеск, ведь не раз видел его на старых общих снимках. Они очень счастливы без Чонгука. Пепелище вновь заполняют языки пламени. Чонгук сам не знает, что делает. Он наспех просматривает другие фотографии, листает стену, лезет на страницы к общим знакомым в надежде узнать какую-нибудь «страшную» правду: например, что Тэхён сильно болен. Или его до полусмерти избили ночью в подворотне. Вынюхивает про Чимина: может, тот на тренировке сломал ногу или руку? Вдруг он попал в аварию или же его на днях обокрали? Быть может… Нет. Оба живы и здоровы. А Чонгук ненавидит себя за собственные мысли. Чувствуя неспадающее напряжение, он заворачивает в аптеку перед домом и несколько минут не может выбрать между успокоительным и снотворным. Не то, чтобы он стремится успокоиться — скорее, вообще ничего не чувствовать и ни о чём не думать. Поэтому покупает второе. Дома Чонгук не ужинает — пьёт препарат натощак, и, завалившись на кровать, флегматично размышляет о том, что зря вообще всё это затеял: при встрече он скорее сдерёт костяшки пальцев о Чиминову рожу, чем позволит себе что-либо другое. Ещё Чонгук думает, что и Тэхёна бы разукрасил. За бездействие последнего, когда они с Чимином препирались, как два барана. Чонгук не знает, чего ему хочется больше: напиться или на пляж. Так и не успев выбрать, парень проваливается в сон. Август в Сеуле выдаётся непривычно холодным.***
Следующие полгода проходят спокойнее. И если сначала Чонгук ещё на что-то надеется, то потом свыкается и перестаёт ждать неизвестно чего. Апатия сходит на нет, давая место спокойствию. К учёбе и работе примешивается новое увлечение — фотография. Порой ему отчего-то хочется пересечься с Тэхёном или Чимином. Представляет, как его схватят за руку и скажут глупое: «Будем опять друзьями?» Чонгук гонит эти мысли прочь. К нему никто не пришёл и не придёт. Он не то, чтобы им не сдался, — он вообще никому не сдался (родители и вечно работающий Намджун не в счёт). Так что Чонгук плюёт и сам заставляет себя выкарабкиваться: он усиленно учится и работает. Выкидывает всё, что напоминает ему о бывших друзьях: как фотографии, так и вещи. Он сжигает старые любимые кроссовки, подаренные когда-то Чимином, а на собственную зарплату покупает тимберленды, на которые уже долго пускал слюни. Чистит память на телефоне. Выбрасывает снотворное. По выходным тащит упирающегося трудоголика Намджуна на различные тусовки и знакомится, знакомится, знакомится… А потом на одной из таких тусовок появляется чертовски весёлый парень из Кванчжу, который смотрит оценивающе на развалившегося в кресле Чона и его ноги в «тимбах», закинутые на стол, а после с широкой ухмылкой выдаёт: — Прикольные у тебя ботиночки… Да и ты тоже, — и протягивает руку. — Айда дружить? Где-то внутри начинает таять снег. И вот сейчас, когда перед ним стоит Чимин, искренно улыбаясь — в точности, как раньше — и всем видом словно спрашивает: «Давай забудем о том, что было?», Чонгук тушуется. Он сам в замешательстве, почему не протягивает руку в ответ. Ему досадно немного: не хочется сознаваться в том, что он сам столько времени загонял себя в ловушку из собственных эмоций. И теперь ему легче навсегда стереть Тэхёна с Чимином из своей жизни, чем перестать видеть в них напоминания обо всём произошедшем. Он, честно говоря, не знает, что чувствует сейчас к стоящему напротив Чимину. Но точно знает, что как раньше ничего уже не будет. Да, он до сих пор скучает по своим старым друзьям. Но этот урок Чонгук выучил: люди меняются. Нынешние Чимин и Тэхён уже давно совершенно иные. Не его. А значит, Чонгука больше ничто рядом с ними не держит. Поэтому вместо того, чтобы протянуть руку в ответ, он просто сверлит бывшего друга нечитаемым взглядом. А через пару мгновений растягивает губы в неловкой улыбке. — Прости, хён, — произносит он и, бесшумно развернувшись, уходит. — Чонгук? — доносится тихое недоумённое из-за спины. Но тот будто и не слышит вовсе. Не оборачивается. Он и так неоднократно делал это в попытке выцепить то, что так сильно ожидал увидеть. А теперь… «Не теперь, Чимин», — завывает ветер внутри Чонгука, разнося по пепелищу семена. Парень чувствует: те непременно скоро взойдут, раскроются яркие бутоны. Не сбавляя шаг, он идёт по тротуару и блаженно прикрывает глаза, ощущая на веках ласковое тепло февральского солнца, вдыхает полной грудью — и снова не может сдержать улыбку. Теперь уже настоящую. До весны осталось совсем чуть-чуть.