childhood dream

Бабушка Шиеми могла часами, не умолкая, говорить о море. И каждый раз, когда она затрагивала эту тему, ее бледное морщинистое лицо озаряла мягкая, теплая улыбка. Она часто рассказывала о том, какое оно большое и прекрасное, полное тайн и задок. Шиеми внимательно слушала каждое слово, боясь упустить хоть одну какую-то очень важную деталь, и думала, что знает все о море, ведь не раз слушала интересные рассказы бабушки о нем, и не раз видела его на ярких иллюстрациях в книжках. Листая красочные страницы любимой книги «Русалочка», она представляла как идет по берегу моря, держась за руки с самым-самым важным и дорогим человеком, который, несмотря ни на что, всегда будет рядом, поддерживать в трудную минуту, и просто любить такой, какая она есть. Шиеми всем сердцем полюбила море, и каждый вечер, укутавшись в теплый плед, сидела у камина с чашкой горячего ромашкового чая, грезила о морском побережье и перечитывала любимую сказку. Морияма никогда не видела море в живую, но знала, что обязательно настанет тот день, когда она узрит всю его красоту и величие собственными глазами, ведь не зря говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Шиеми очень любила бабушку, жить не могла без их постоянных посиделок в саду за чашкой ароматного какао и рассказов о море. Но в один злосчастный дождливый день всего этого не стало. Шиеми задержала пустой, почти стеклянный, как у сломанной, потерянной и уже никому ненужной куклы, взгляд на портрете бабушки, повязанным черной лентой. Блондинка, закусывая нижнюю губу до крови, пытается сдержать выступившие на глаза слезы, потому что ее светлые надежды сгорели в один миг, от которых осталась горсть пепла, оседающего горьким, словно полынь, отвратительным чувством где-то в области сердца. Морияма чувствует, что весна, вечно царящая в ее скромном мирке, растворяется нежно-розовыми цветками благоухающей светлой вишни. Одиночество трепетно и безмятежно обнимает худые плечи девушки, едва ощутимо касается бескровными губами ее бледной щеки, дышит морозно в затылок — и холод пронизывает ее слабое тело до костей — нежно шепчет: «Ты одинока». Больше не было посиделок в саду за чашкой любимого какао и рассказов о море. Шиеми просто замкнулась в себе, жила в собственном крохотном мирке, стены которого были почти разрушены, а самые яркие краски смыты осенними дождями. Она продолжала грезить о морском побережье, пусть и с каждым годом надежды на то, что она еще сможет увидеть море, медленно гасли, а перечитанная множество раз «Русалочка» не надоедала. А потом неожиданно-внезапно появился он, словно первый снег в середине ноября, который Морияма никак не ожидала. Рин очень улыбчивый, добрый, веселый, и с глазами цвета синей гортензии, и пахнет он чем-то соленым — это запах морского побережья, водорослей и диких трав. Иногда в голове Шиеми мелькала мысль о том, что Рин похож на море. Он может быть спокойным и умиротворенным, словно то самое тихое море, безмятежно омывающее берег соленой водой, и, кажется, нет ничего более ласкового, чем его легкие волны; он может быть разгневанным и разъяренным, словно то самое грозное море, когда его огромные волны с шумом и рокотом, изнемогая от тяжести, падают на берег. И сейчас, стоя на морском побережье, стройные ноги Шиеми ласкают прохладные волны. Она взглядом пытается охватить бескрайние просторы, и чувство небывалой радости переполняет ее, и бледно-розовые губы растягиваются в широкой счастливой улыбке, и в малахитовых глазах сияют яркие блики, похожие на красочные звезды на ночном небе. Море намного прекраснее и загадочнее, пленительнее и таинственнее, чем Шиеми могла себе представить. С каждой секундой оно все больше и больше очаровывало Морияму, и она вряд ли сейчас смогла бы подобрать слова, чтобы описать свои чувства, эмоции, ощущения, впечатления. В голове проносятся теплые воспоминания о бабушке, о ее рассказах, о посиделках в саду в старой беседке. Эти воспоминания пахнут медом, мандаринами и ромашками, а на вкус как карамель с соленым привкусом на языке. — О чем задумалась? — улыбаясь по-солнечному широко, спрашивает Рин. —Да так, не о чем, — коротко отвечает Шиеми, и румянец смущенного довольства трогает ее щеки. Она хватает руку парня, переплетает его пальцы со своими, и, обворожительно усмехаясь, добавляет: — Погуляем? Детская мечта Шиеми наконец сбылась.