Поломанному человеку утешительное слово

Разумеется Эммет был «непомеченным». Его кожа, уже с самого рождения и вплоть до нынешнего дня, — чистая, без единого изъяна, без сокровенного, совсем личного рисунка, метки, которая бы дала ему надежду на то, что он в жизни не один. Что он нужен кому-то так же, как и ему этот самый кто-то. Но сколько бы он не просыпался, сколько бы не рассматривал себя перед зеркалом, нигде ничего не было. Пустота. Его преследовала пустота. Мучила, врывалась в самое сердце и больно-больно сжимала орган, душила и вгрызалась зубами. Эммет морально истощался. Эммет душевно страдал. Но он ходил с улыбкой. С натянутой, мерзкой эмоцией, чтобы никто не знал, какую досаду он скрывает в себе. Поначалу Блоковски думал, что Люся — та самая его пара. Тот человек, с которым он смог бы прожить долгую и счастливую жизнь. С которым всё на Земле казалось бы радужным. И он поверил в свою невозможную ложь. Таскался с ней повсюду, помогал, даже если духу не хватало. Он подавлял в себе любую слабину, чтобы на него обратили внимание, чтобы его, чёрт возьми, увидели и поняли. Но его не поняли. Точнее, он осознал, что никогда и ни за что не поймут. У Люси на шее целый космос. Бескрайний, опасный, со множеством путеводных, ярких звёзд. В этом космосе бороздит корабль странной, непривычной формы, но светящийся так сильно, что глаза у Эммета против воли слезятся. Наверное, и не светился этот корабль вовсе. Просто Эммету в мозг жестоко стукнуло осознание, что эта девушка никогда не будет его парой. Всего лишь друг, которому невероятно повезло. Эммет смотрел на всех. Махал рукой, улыбался, а в душе было так пакостно, так обидно и отвратительно, что всё счастье друзей рассыпалось в прах от жгучей зависти. Блоковски не показывал этого. Конечно же нет. Окружение не виновато в том, что он с рождения такой неправильный, поломанный. По сути, несуществующий. А все и не замечают. Они довольствуются внешней оболочкой, потому что никто не хочет вникать в проблемы чужого. Пусть даже друга. Только Люся иногда посматривает. Долго так, сочувствующе. И губы её шевелятся, как в молитве, и от этого Эммету только больнее. Она не должна беспокоиться за того, кому судьбой предназначено умереть в одиночестве. Когда его друзей крадут, он отправляется за ними. Блоковски не обращает внимание на насмешки, на язвительность и колкость по отношению к его натуре неудачника. Он отправляется за ними только потому, что эта авантюра кажется ему путём в один конец. И он искренне, сжимая руки до побелевших костяшек, рассчитывает на то, что затеряется где-нибудь в космосе, что его больше не увидят. Но ожидания снова посыпались крахом, когда его спасли из пучины метеоритов. Легко так, словно играючи. Человек этот был таким величественным, таким сильным, таким… таким… Эммет не мог подобрать правильного прилагательного, чтобы полностью описать Рекса. Его особенность. Его индивидуальность. Он был другим. Определённо другим. Рекс понимал Эммета с полуслова, будто был или его братом-близнецом, или его более взрослой версией из будущего. Он шутил, смеялся, хлопал по плечу, давал гладить рапторов, которые чуть ли не сопели от ласки, которой их одаривали. Бронежилет просто существовал, и этого сполна хватало Эммету. Когда Эммет интересовался кораблём, что-то с любопытством изучал и смеялся, звучно ударяя себя по лбу, Рекс всегда стоял чуть поодаль. Грустно смотрел, опускал голову и не понимал, за что Всевышний решил так наказать его… себя… Их. Эммет впервые чувствовал себя иначе. У него появился странный, пока до конца неосмысленный стимул продолжать к чему-то стремиться. Ему хотелось плясать, петь. Всех обнимать. Он мечтал рассказать Люсе, что познакомился с удивительным человеком, который во всех смыслах вытащил его из ямы апатии и уныния. Он хотел навсегда остаться с Бронежилетом. Всегда его слушать и внимать его слишком правдивым речам, которые так въедались в мозг, что Эммет не мог уже отличить, где заканчивается его мысль, а где — Рекса. На плече Рекса — молоточек. Маленький, аккуратненький, с оранжевой рукояткой. На запястье Эммета — милая, синяя морда динозавра, которая скалилась, но так забавно, что без ухмылки на это не взглянуть. Рекс исчезает. Пытается оставшейся рукой взять Эммета за лицо, осторожно, нежно — по-особенному. Пытается улыбнуться, вселить надежду на то, что они ещё свидятся. Как-нибудь. Обязательно. Блоковски не верит, но изо всех сил старается. Правда старается. Он руками обхватывает ладонь, но та уже испарилась. Рассыпалась, как и все мысли на счастливую жизнь. Рекс хотел поцеловать Эммета. Провести с ним ещё побольше времени. Но он пропадает окончательно, а вместе с ним и горькая слеза. Люся обнимает Эммета. Говорит какие-то утешительные слова. Но Блоковски не слушает. Он смотрит на чистое запястье, на котором совсем недавно была метка, и жалко всхлипывает.