Виновата жизнь

Гет
PG-13
Завершён
20
автор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
20 Нравится 5 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

-1-

      Я очнулась. Мысли тягучие, как нуга. Взгляд не фокусируется. Все какое-то бесцветное. Где-то что-то попискивает. Какие-то люди с тревогой и надеждой заглядывают мне в глаза. Лица измученные.       …в больнице. Опять. Снова. За последние 7 дней – второй раз. Как же плохо. Родители, постаревшие, осунувшиеся, расцветают вымученными улыбками.       Месяц назад врачи решили отменить фаланксифор. Слишком часто приходилось откачивать жидкость из легких. Они убеждали, что отеки сведут меня в могилу гораздо раньше, чем опухоли. Кроме того, «отек может убить тебя и ночью». Ха-ха, как будто метастазы этого не могут. А сдерживать рост опухолей можно попробовать другими препаратами. Рак только это и ждал, и, как боевой конь при звуках трубы, ринулся в путь. Другие препараты не помогали. Скоро все мои легкие будут состоять из рака. Но пока… пока я жадно хватаю кислород, хриплю, задыхаюсь, но живу. «Умирать паршиво», - сказал я как-то Айзеку. Что ж, теперь я знаю это сама.       Видимо, от постоянной нехватки кислорода, мой мозг начал умирать. Нервным клеткам очень нужен кислород. Впрочем, как и мышцам, кишечнику, печени… Я заметила, что перестала узнавать лица врачей. Как-то, уставившись в книгу, не могла вспомнить ни одной буквы. Мысли как будто плавали в каком-то зловонном болоте и медленно в нем тонули, не всплывая на поверхность. Иногда, вспоминая тот или иной момент этого овощного состояния, я понимала, что в тот момент в моей голове не было ни одной мысли. Это у меня-то? Мысли которой всегда лезли, мешая друг другу? Но почти всегда в этом черном болоте безмыслия вплывало лицо с кривой улыбкой, всклокоченными темно-рыжими волосами и пронзительными голубыми глазами. Я не могла вспомнить, кто это, но видение не уходило и страшно мучило меня. И я вспоминала… Потом вспоминала родителей, свой дом, врачей, иногда даже медсестер. Один раз, находясь в таком бреду, я услышала голос доктора Марии:       - Она поразительно сопротивляется потерям сознания, как будто ей очень важно понимать, где она и что происходит.       Очень важно, доктор Мария. Я не хочу забывать. Особенно то, что произошло полгода назад.       Сегодня, очнувшись, я достаточно быстро пришла в себя. Я точно помнила, что мне необходимо сделать что-то важное и некоторое время я сосредоточенно вспоминала, что именно. Да, вот оно. Теперь попытаться это сформулировать, и самое главное, и самое трудное, попробовать прошептать это своими никуда не годными лёгкими.       - Мама, - прохрипела я.       - Да, родная,- измученное лицо матери с лихорадочно блестевшими глазами склонилось надо мной, - попить, холодно? Не говори ничего лучше…       Я прервала ее нетерпеливым жестом, дернув одеяло, которое сжимала в кулаке. Это все, на что хватило сил.       - Принеси мне ноутбук из дома, - зашептала я, - пожалуйста.       - Но, Хейзел… - попробовала возразить мама.       - Пожалуйста. – снова отчаянно зашептала я.       Мама беспомощно оглянулась на отца, который сжимал руки в каком-то нелепом жесте отчаяния, который совершенно не идет взрослым мужчинам.       - Да, дорогая, - согласился он. – Я сейчас все принесу.        - И захвати флешку. Любую, пустую, - силы после этой фразы у меня закончились совсем, и я начала судорожно и хрипло дышать.        - Успокойся, успокойся, - зашептала мама, гладя меня по голове. – Сейчас папа все привезет.       Успокойся! Как-будто у меня есть силы волноваться. У меня даже на простейшие действия сил не хватает, как то руку поднять. Но мне надо было и еще кое-что, поэтому я продолжила хрипеть:       - Позвони родителям Гаса, пусть придут. Очень надо…       Все, силы ушли совсем, их остатков хватило только, чтобы закрыть глаза.       

-2-

      С трудом продираясь через черное вязкое болото, в котором плавало лицо с кривой улыбкой и голубыми глазами, я заставила себя вспомнить, что у меня важное дело.       Я открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на 4 взрослых, которые находились в моей палате. Да, родители. Мама с затравленным взглядом и отец, судорожно прижимающий к груди мой ноутбук. И еще кто-то… Ах да, родители Гаса. Эми и Марк, по-моему. Или нет? Неважно. Попыталась улыбнуться.        - Хейзел, - тихо прошептала мама Гаса (Эми, по-моему). – Рада видеть тебя, детка.       В ее глазах застыла паника. Конечно, против тех 44 кг, которые я весила, когда еще был Гас, во мне оставалось 36, и выглядела, я, наверняка, чудовищно. Но мне было все равно.        - Здрасьте, - прошелестела я. Глазами нашла отца и показала на ноутбук. Он как-то дергано открыл его и включил.       - Флешка, - прошептала я.       Отец порылся в карманах, нашел флешку в виде головы собаки и вставил в ноутбук.        - Там папка на столе, называется «Звезды», скопируй, - давясь словами и начиная кашлять, попросила я. Пока отец возился с моими просьбами, я пыталась отдышаться. Мне, черт возьми, был нужен воздух, чтобы произнести необыкновенно длинную речь. Самую длинную за последнюю неделю.       - Пожалуйста, прочитайте это, - засипела я. – Вы тоже, - сказала я, обращаясь к родителям. – Гас так хотел, чтобы его помнили. Я хотела попытаться, но что с этим делать – решать только вам. Извините… - черное болото засосало меня с головой, и я больше не смогла не сказать ни слова, потеряв сознание.       Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я пришла в себя, и опять долго соображала, где я.       Когда мысли всплыли на поверхность, я поняла, что состав персонажей, находящихся в моей палате, не изменился, поэтому я решила, что отключилась на несколько минут. Но медленно до меня дошло, что мама в каком-то другом свитере, хотя и не помнила, какой был на ней до этого. Значит, возможно, времени прошло много.        - Хейзел, - дрожащим голосом сказала мама Гаса (Эми?), подаваясь вперед. – Спасибо тебе, девочка, за эту … - она помедлила – повесть.       Я перевела взгляд на мать и попыталась улыбнуться:       - Извини, что соврала. Мы не просто гуляли по Амстердаму.       Почему-то, когда я писала эту книгу, еще в сознании, я в своих мыслях отдавала маме читать эту книгу и произносила именно эту фразу. И мне очень хотелось ее сказать.       Мама тихо заплакала и тихо произнесла:        - Это прекрасная чудесная история.       - Хейзел, - тихо попросил отец Гаса, - а можно ее напечатать?       Неожиданно я вдруг обрела голос, совсем на чуть-чуть, и громко сказала:       - Это только вам решать. Четверым. – и переведя взгляд на родителей, добавила, - Я вас очень люблю.       На этой фразе воздух во мне кончился. Совсем.       

-3-

      Я стояла в парке около «Сексуальных костей». День был солнечный и яркий, дул легкий ветер. Дышалось необыкновенно легко, в ноздрях трубок не было – это я чувствовала очень хорошо. Я задумчиво разглядывала свою руку. Почему-то, именно руку. Той паучьей лапки, к торой я привыкла за последние месяцы не было, рука была … нормальная. С тонкими, но не худыми пальцами, запястье не казалось, что сейчас сломается. Опустив руку, я заметила, что на мне футболка с трубой с надписью «Это не труба» и мои любимые подвернутые джинсы. Почему-то я была босиком. Когда я опустила голову, чтобы это увидеть, вдоль ушей и щек скользнули волосы и упали на грудь.       - Ух ты! – громко и с чувством сказала я, дергая себя за прядь волос.       Мой голос нарушил тишину, которая висела на парком. Я подняла голову и огляделась. Никого не было. Страшно не было, что удивительно. Было…никак.       Я удивленно хмыкнула, потом присела на ближайшую кость и огляделась еще раз. Мыслей в голове не было ни одной, и я как-то зависла в пространстве, уставившись в пустоту. Сколько сидела так, сказать не могу, но из этого созерцания меня вывел насмешливый низкий сексуальный голос:       - Тебя не найти, Хейзел Грейс! Вот это местечко ты себе выбрала.       Медленно поворачиваясь, словно боясь, что голова отвалится, я уставилась на Огастуса. Он был…собой. В темных джинсах, белой футболке и неизменной кожаной куртке. В кроссовках.       - Интересно, - мрачно осведомилась я, - почему ты обут, а я босиком? Что за метафора?       Улыбка, слишком широкая для его лица, расползлась по его физиономии, глаза засияли, и я не выдержала, сорвавшись с места, бросилась к нему. Он сделал два стремительных шага мне на встречу, и через мгновение я почувствовала, как его руки судорожно прижали меня к себе. Я обнимала его за талию крепко – крепко, словно пытаясь втиснуться в него.       Но что-то было не так. Не сразу, но до меня медленно дошло, что что-то не так. Я медленно отстранилась от Огастуса и удивленно спросила:       - Что не так?       Его улыбка была странной и какой-то горькой:       - Все-таки, ты очень умная, Хейзел Грейс. Я только на третий день насторожился.        - Подожди, - я обняла его лицо руками, - мы где?        - Не знаю, - криво улыбнулся он. – Если хочешь, где-то там, с большой буквы «Н». Единорогов нет, замков из облаков тоже.       И вполголоса добавил:        - Ничего нет.       Я затрясла головой:       - Подожди. Я умерла?        - Да, - согласился он.       - На похоронах своих могу поприсутствовать? Хоть в виде призрака? – попыталась я его развеселить. Мне как-то все не нравилось.       - Если найдешь дорогу, - серьёзно ответил он. А потом улыбнулся и сказал:       - Я тебя ждал. Очень-очень. Давай не все сразу. Пойдем?       - Куда? – осведомилась я, беря его за руку.        - Куда хочешь, - он обвел поляну широким жестом. – На что фантазии хватит.       - Да? – скептически осведомилась я. – Может быть тогда на водопад Виктория? Всю жизнь мечтала.       В ту же секунду на меня обрушился оглушающий шум падающей воды. В воздухе висела водная пыль, миллионы радуг окружали нас. Гас держал меня за руку и смеялся. Я осторожно потянула его к обрыву и заглянула вниз. Голова закружилась, и я отпрянула. Огастус что-то сказал, но за грохотом воды я его не расслышала.       - Что? – прокричала я.       Я увидела, что он опять смеется, и в тот же миг мы оказались в какой-то ужасно тихой и красивой улочке. Оглядевшись, я признала Амстердам. Вокруг никого не было.       - Нет, - решительно произнесла я. – Так дело не пойдет. Во-первых, я желаю обуться. А во-вторых, я жду объяснений.       - Тебе холодно? – со странной улыбкой осведомился Огастус. – Больно ногам? Ты можешь обуться хоть сейчас, надо только захотеть.       Я прислушалась к своим ощущениям: было не холодно, ни жарко, ни больно. Я вспомнила свое первое ощущение в этом странном месте – «Никак».       Огастус наблюдал за мной. «Черт с ней, с обувью», - решила я и потянула его к лавочке. Не то чтобы очень хотелось сидеть, но как-то привычнее, что ли.       - Хейзел, -устало сказал он. – Я сейчас буду произносить прочувствованные речи, но, возможно, ты их не поймешь. Ты здесь всего первый день, а я за полгода такую философскую теорию развел, что самому тошно.       - Я очень умная, - язвительно заметила я и, посмотрев на его серьёзное лицо, добавила. – Я всегда тебя, понимала, Огастус Уотерс. Разве что-то изменилось?       Неожиданно его лицо просияло, и он прижал меня к себе:        - Хорошо, Хейзел Грейс! Как я мог это забыть? Спасибо, что напомнила.       В этот момент я судорожно пыталась понять, что не так в его объятиях, и пыталась прижаться как можно крепче.       

-4-

      - Понимаешь, Хейзел Грейс… Мы умерли.        - Понимаю, - согласилась я.       - Я бы сказала: не перебивай меня, но мне очень-очень нужно твое мнение, поэтому я даю тебе вето на прерывание моего мощного монолога. Хорошо?- фыркнул он.       Я засмеялась.       - Хорошо.       - Хорошо? – переспросил он и неожиданно поцеловал меня. Я замерла: поцелуй был тоже не такой. Огастус посмотрел на меня испытывающе. Я ответила ему недоуменным взглядом.       - Ладно, продолжим, - вздохнул он. – Помнишь я говорил, что верю в нечто, иначе какой смысл? – я кивнула. – Смысла в этом нечто нет ни на грош. Весь смысл в жизни, Хейзел Грейс. Какой бы она не была: с болезнью, нищей, богатой…да любой. Вот это, - он подергал себя за темно-рыжий вихор, - не жизнь. Поцелуи, объятия, холод, голод, жару чувствует тело. Да, возможно, говорят, что любят душой, и моя душа очень-очень любит тебя, Хейзел Грейс, но я хочу обнимать тебя, целовать, ходить, взявшись за руки, может быть, даже носить на руках, а на это способно только тело…- он запнулся, - только жизнь. Поэтому наши… - он фыркнул, - духовные оболочки по привычке тела хотят обнять друг друга, но ничего- ничего не чувствуют. Ты знаешь, я очень немного встречал здесь других душ…людей. Кто-то кого-то ждет, как я ждал тебя, кто-то, не выдержав разлуки с людьми, любимыми, возвращается. А еще здесь нет ничего, к чему бы можно привязаться: книг, видеоигр (я улыбнулась), кино, даже любимого дивана.       - Подожди, - прервала я его. – Ты хочешь сказать, что мы души, а чувствовать способны только тела… Поэтому я так странно тебя…ощущаю.       Огастус, который терпеливо слушал мою бессвязную речь, кивнул. А потом добавил:       - Ну, это моя теория.       - Подожди-подожди, - перебила я его, - А кто же здесь есть?        - Я думаю, надо очень устать от жизни, Хейзел Грейс, чтобы остаться здесь навсегда.       - Или очень любить духовно, чтобы этим обходиться, - начиная понимать, сказала я.        - Я не готов любить тебя духовно, Хейзел Грейс, - сказал Огагстус. – Не обижайся (я не обиделась ни капли, я тоже не готова была любить его духовно). Я хочу целоваться на лавочке в настоящем Амстердаме, обнимать тебя в постели, в машине, в кинотеатре, я готов даже драться с тобой, лишь бы чувствовать тебя физически.       Я засмеялась. А потом задумалась:       - То есть можно вернуться?        - Можно, Хейзел Грейс, - он погладил меня по щеке. – Но … ты никогда не вспомнишь прежнюю жизнь. Может быть, только в странном чувстве, которое называется дежавю.       - То есть, никакой гарантии, что мы встретимся в следующей жизни? – я уставилась ему в глаза.       Огастус не отвел их, он смотрел мне в душу (и это не метафора)       - Если ты захочешь вернуться, Хейзел Грейс, а это зависит только от твоего желания, я клянусь тебе всем этим великим Ничто и своей будущей жизнью, что я отыщу тебя, где бы ты ни была.        - И как бы не выглядела, - добавила я.       На его лице застыло недоуменное выражение.       - Ну если вдруг у нас будет разница лет в 50, при чем я буду старше, - предположила я.       Огастус захохотал, громко, весело, складываясь пополам.        - Я об этом не подумал, Хейзел Грейс, - еле выдавил он из себя. – А может быть родишься парнем, и из нас получится замечательная гомосексуальная пара.       - А может быть родишься девочкой, - на полном серьёзе предположила я, - а я парнем.       Огастутс продолжал хохотать.       - Или я буду жителем Чукотки, а ты рафинированной богачкой с Беверли-хилз.       - Тоже вариант, - согласилась я и засмеялась тоже.       Отсмеявшись, я спросила       - А как я тебя узнаю?       - Первое, что я у тебя спрошу: «Хорошо?», - с мягкой улыбкой сказал он.       Мне захотелось заплакать, но слез не было. Плакать способна только жизнь.       - Пожалуйста, давай чуть-чуть еще побудем здесь, Огастус Уотерс. Я хочу наговориться и наглядеться за полгода. Это тебе уже надоело.       - Хейзел Грейс. Мы двинемся отсюда, только когда ты решишь. Обещаю…       

-5-

      

27 лет спустя.

      - Джуд, зайди к мистеру Олсену, - в дверях стояла аппетитная блондинка и кокетливо улыбалась.       Высокий худощавый блондин оторвался от компьютера и отсутствующим взглядом уставился на девушку. Было ему лет 25-26, русые волосы растрепаны, серые глаза смотрели рассеянно. Рукава светлой рубашки закатаны до локтей, обнажая жилистые руки.       В кабинете царил бардак, который с натяжкой можно было назвать творческим беспорядком. На огромном столе в углу стоял гипсовый макет, в котором угадывался проект огромного городского здания непонятного назначения. Вокруг валялись куски засохшего гипса. Кучи бумаг громоздились под столом. Из принтера распухшим языком свисал лист бумаги формата не меньше А1 с чертежами невнятного назначения.       Джуд смотрел на девушку, и в его глазах ясно читалось отсутствие мысли и понимания, что она от него хочет.       -А? – переспросил он.       Девушка хихикнула:       - Зайди к мистеру Олсену.       - Сейчас, - выгребаясь из-за компьютерного стола, сказал Джуд. Росту в нем было не меньше 190.       Девушка задрала голову и неожиданно грустно сказала:       - Твоя увлеченность работой не знает границ. А как же личная жизнь?        - Ой, Кэт, не начинай, - поморщился молодой человек, - Ты с Ричардом договорилась меня лечить? Он тоже мне то ли в отцы, то ли в старшие братья записался, - последние слова Джуд договаривал уже из коридора, стремительно пройдя мимо девушки, и поднимая вокруг себя ветер.       Девушка вздохнула ему вслед.       - Я бы в подруги записалась, - буркнула она мрачно.       Джуд затормозил перед кабинетом начальника, и легко стукнул костяшками кулака в дверь и открыл ее:        - Можно?       Седой немолодой мужчина разговаривал по телефону, перед ним висела голограмма девчушки лет пяти.       - Ну, деда, - ныла она, - ты должен завтра приехать, Ты обещал. Мы собирались игратьв железную дорогу.       - Элис, солнышко… - пытался сказать ей мужчина, но девчушка шмыгнула носом и исчезла.       Мистер Олсен задумчиво перевел взгляд на молодого человека и заместил:        - А ведь правда обещал.       - Раз обещали – значит, надо! Вперед - к железной дороге! -улыбнулся Джуд.        - Ох, уж эти внуки, - скрипучим старческим голосом сказал начальник.- Так, что я хотел от тебя, - он нацелил указующий перст на парня. – Ты у нас, конечно, молодец, и твой проект выиграл конкурс на новое здание университета, но, по-моему, ты погряз в этом проекте по уши и уже больше года ничем другим не интересуешься.       Молодой человек попытался возразить, но мистер Олсен решительным взмахом руки заставил его замолчать:       - Я очень рад, что ты так увлечен работой. Как любой начальник, радующийся такому подчиненному. Но, Джуд, я с высоты своих лет хочу сказать, что это чревато выгоранием. Не знаю, как там дела у тебя с девушками и друзьями, но этот проект будет еще год утверждаться и еще лет пять строиться, поэтому переключись на что-нибудь другое. Хотя бы в рабочем плане. В понедельник ты летишь в командировку в Амстердам. Там планируется интересный семинар для архитекторов. Кроме того, это сам по себе интересный по архитектуре город, который не известно сколько еще просуществует. Голландцы мужественно сражаются с подступающим морем, строят дамбы, но когда-нибудь глобальное потепление их победит. Поэтому, иди, оформляй билеты. И чтобы за неделю вдохновился и привез новые идеи, - мистер Олсенуказал на дверь.       Джуд надул щеки и почесал одним пальцем в затылке.        - Вали, - сказал вежливый начальник, повторяя свой жест.        - Окей, - протянул молодой человек и вышел.       Кэт сидела в приемной и печатала со скоростью пулеметной очереди.       - Ну что, огреб? – поинтересовалась она.       - Нет, - озадаченно сказал Джуд, - в командировку отправил.       - Ух ты, - оживилась девушка, - далеко?       - в Амстердам, - пояснил парень и вышел.        - Везет же некоторым, - вздохнула вслед Кэт.       … - В понедельник едешь? - спросил Ричард, открывая тяжелую дверь здания.       Молодые люди вышли на улицу.       - Да, в понедельник.       - Но сегодня только пятница, и завтра выходной. Пойдем куда-нибудь сходим.        - Ричард, возьми жену и сходи с ней, она будет рада.        - И ее возьмем. Лора придет.        - Ах, Лора. Рич, объясни мне, пожалуйста, тебе скучно одному быть женатым? Я нужен для компании?       Ричард рассмеялся:       - Ты странный тип, Джуд. Я знаю тебя уже два года, и ни разу не видел, чтобы ты заинтересовался серьезно хоть одной девушкой. Да, мимолетные увлечения, улыбки, ухаживания. При все при этом, ты галантен до безобразия, и любая готова быть с тобой. Но к тебе не прокопаешься: ты ровно вежлив, обходителен, никому ничего не обещаешь и холоден как айсберг.       - Фи, как пошло, - скривился Джуд, - если судить по твоим речам, складывается ощущение, что я тебя бросил.       Ричард хрюкнул.       - Пошли в бар, - примирительно сказалон, - Лоры не будет, только Анна.        - Ладно, - согласился Джуд, - пусть будет Анна.        - То есть на мою жену ты согласен?! – вознегодовал Ричард.       Дружески препираясь, приятели двинулись в сторону бара.       

-6-

      

      - Сегодняшний день был очень интересный, - весело сказал Джуд коллеге-голландцу Роэлю,- Теперь я хочу кружку пива, увидеть район Красных фонарей, старые улицы Амстердама.        - Желания у тебя, друг мой, какие-то скромные, - улыбнулся Роэль, - А как же запретные удовольствия города свободы? Хотя, конечно, Амстердам уже не тот. Сначала дух свободы вытеснили толпы беженцев с Востока, а теперь вытесняет наступающее море. Мало кто может чувствовать себя свободным, если в любую минуту город может исчезнуть под толщей воды. Одно небольшое цунами – и все.       - Ты пессимист и философ, друг мой! – назидательно сказал Джуд, - Такие люди вводят в депрессию.       - Зато ты сегодня необыкновенно пафосен и возвышен, - парировал Роэль.       - Нет! – воскликнул Джуд. – Я взволнован и как-то возбужден. Сам не знаю почему. Мне захотелось стрельнуть у профессора, как бишь там его, Петрова, по-моему, сигарету. Я ж, вроде, никогда не курил.       -О-о-о-о, - протянул Роэль, - ты болен, друг мой. Или сходишь с ума.        - Ты не поверишь, - повернулся к нему молодой человек, - но мой начальник тоже считает, что я схожу с ума.       - Пошли пить пиво, сумасшедший или как тебя там!        - …Ты совсем не умеешь отрываться, что ли? – ворчал Роэль. – Один стакан пива, и «давай, пошли гулять». Я бы еще посидел.        - Сиди, а я пойду гулять!        - Ну и иди! Заблудишься – позвонишь. А я пойду улыбаться вон той красотке.       Джуд засмеялся и пошел в сгущающихся сумерках по тихой улочке. Он бездумно прошел несколько кварталов, народу на улицах было мало, а когда Джуд свернул в какой-то переулок , вообще оказался один на улице. Он завертел головой, пытаясь понять, куда ему идти дальше. В конце улочки появилась тонкая невысокая фигурка идущей навстречу девушки. В тот же момент события начали разворачиваться стремительно. Откуда-то вдруг выскочилагоповатая фигура, и резко толкнув девушку, сорвала с ее плеча сумку, больше похожую на лошадиную торбу с овсом, бросилась бежать в сторону Джуда. Девушка, не удержав равновесия, упала, и чтобы смягчить удар, выставила перед собой две руки. Джуд, повторив маневр нападающего, резко толкнул его, выхватывая многострадальную сумку. Нападающий упал, но тут же вскочил и, изрыгая невнятные ругательства, скрылся между домами.       Джуд, сжимая в кулаке ручки сумки, бросился к девушке. Та медленно, как в замедленной киносъемке, поднималась с асфальта.        - Все хорошо? – быстро спросил он у девушки.       Та подняла на него глаза и улыбнулась:       - Хорошо!       Время застыло. Джудмолча смотрел в прозрачные светло-зеленые глаз и молчал. Девушка была очень тоненькая, кожа очень светлая с раскиданными неяркими веснушками. Светло-рыжие пушистые волосы лежали на плечах.       - Что ты на меня так смотришь? – улыбаясь, спросила она.        - Ты красивая, - не задумываясь, ответил Джуд.       - О Господи! – сказала незнакомая девушка.- Сэр, вы очень галантный джентльмен. Вернули сумку, наговорили комплиментов. Чем еще удивите?       - Как твои руки? – спросил Джуд.       Девушка выставила вперед обе руки. Кожа на ладонях оказалась содрана и кровоточила.       - Достань, пожалуйста, из сумки салфетки, - попросила девушка.       - По-моему, - копаясь в сумке, возразил Джуд, - такие раны нуждаются в дезинфекции.       - Не смеши меня, - фыркнула девушка, - я врач, и предполагаю, что влажной салфетки хватит.       - Ты врач? – изумился Джуд.        - Начинающий, - пояснила девушка, - Пока врач общей практики, но мечтаю стать детским онкологом.        - Я думал тебе 16, - сказал Джуд. - Спасибо еще раз,- иронично сказала девушка. - Как тебя зовут? -Мари. Нет, полное имя. - Мари КлэрЗверковская. - О, Господи,- заявил Джуд, - в жизни не выговорю. Ты полячка? - Папа поляк. Мама француженка. Они замолчали и посмотрели друг на друга. Потом Мари задумчиво сказала: - У меня абсолютно дебильное чувство дежавю.       Джуд продолжал сжимать ручки ее сумки: - У меня тоже. – он затряс головой. – В жизни не вспомнишь, когда надо. А ты куда идешь? - Никуда, - она пожала плечами. – Просто гуляю. Первый раз в Амстердаме. Джуд галантно подставил ей руку: - Пошли вместе в никуда. - Пошли, - хватая его под руку, засмеялась Мари. – Мою сумку сам понесешь? - У тебя есть лошадь?.. - Какая лошадь?.. - В этой сумке должен быть овес, у нее вид как у торбы… - Знаешь что, твои обрезанные пальцы на перчатках, тоже говорят, что где-то за углом ожидает конь… - Исключительно белый. Так что, можешь считать, что я принц на белом коне… - Ты потрясающе самонадеян… Разговор затих за домами. Около фонаря, прямо на земле, никем не замеченный сидел странный человек.Пузатый мужчина с жидкими волосами и отвисшими щеками, покрытыми недельной щетиной, в белом льняном костюме в светло-голубой рубашке и зеленом галстуке. В руке была початая литровая бутылка виски. Его никто не видел, и редкие прохожие проходили, как будто на земле не сидел одинокий пьяница. - Вот, - промычал он невнятно, - они друг друга не узнали. Или все-таки узнали? Я никогда не узнаю ответа на этот вопрос.- он агрессивно потряс бутылкой. –Они вернулись. Где они были? Я вот застрял между мирами. Где-то в раю меня ждет дочь. Или уже не ждет? Может быть, она уже вернулась? Но я уже никогда ее не встречу. И даже если бы был жив, вряд ли узнал бы. Я совсем не то, к кому хочется возвращаться. – он попытался приложиться к бутылке. – Вот дьявол! воскликнул он. – Выпить отсюда не получается вообще. Он посмотрел вслед ушедшей паре. - Где-то в каком-то глупом фильме говорят, что у призраков есть незаконченные дела. Неправда! Те, у кого незаконченные дела – возвращаются. Они пытаются их доделать, ну или совершить новые ошибки, чтобы было зачем возвращаться. Я никогда не смогу исправить, что натворил. Я какой-то дебильный наблюдатель за Вселенной. Интересно, если этот город уйдет под воду, я так же буду мотаться по этим улицам среди рыб и искать какой-то смысл? Пьяница уронил голову. - Моя бесконечность будет поистине бесконечной. Может быть в мире что-то быть ужаснее?! Мы не созданы, чтобы жить бесконечностями. Или умирать бесконечностями. Пьяница поднял голову и опять посмотрел вслед ушедшим молодым людям. - Наверное, они будут счастливы. Но никто никогда не напишет о них книгу. История Ромео и Джульеты интересна только тем, что они умерли. А эти?! Их любовь будет как миллионы любовей на этой земле. Надо только уметь это ценить. И возвращаться. Всегда возвращаться. – Пьяница глубоко вздохнул. – Если бы я рассказал этой девчонке продолжение… или хотя бы написал надгробную речь, глядишь может быть меня и простили…Тогда я бы тоже вернулся, чтобы прожить счастливую жизнь…
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.