Рука помощи (альт на фик Jill Selby "Poised For a Fall")

      – Нашел! Я нашел! – кричит Малдер, и на какое-то мгновение все мое существо затопляет небывалая радость, словно я уже в безопасности, цела и невредима, и уже готова задать Малдеру хорошую трепку за то, что он потащил меня на поиски этого дурацкого привидения. Только мой одержимый напарник мог поверить в эти нелепые россказни!       По скрипу досок над головой я понимаю, что он приближается.       – Держи, Скалли!       В неясном свете его фонарика я различаю спущенную им веревку, конец которой болтается футах в трех надо мной. Я не достала бы до нее, даже если бы могла подпрыгнуть.       – Слишком… слишком высоко. – Мои губы дрожат, когда я говорю это.       – А так? – Слышу, как Малдер перемещается, рискуя тоже свалиться вниз. Веревка опускается еще на несколько дюймов.       – Нет. – Я не хотела, чтобы в этом коротком слове прозвучало такое отчаяние и безнадежность, но ничего не могу с собой поделать.       Глупо – пережить полчища мутантов, монстров и маньяков, рак и бог знает что еще и умереть из-за трухлявых досок и того, что веревка оказалась на пару футов короче, чем нужно. Глупо. Но похоже, так все и будет. Словно в подтверждение этого чертова половица опять скрипит. И я вновь чувствую на лице влагу, только теперь это вряд ли пот или капли дождя. А что мне еще остается, как не оплакивать свою последнюю надежду, растворившуюся в темноте?       Но все же, собравшись с силами, я поднимаю голову и смотрю в дыру, где заметен еле брезжащий свет от фонарика Малдера. Он вытянул веревку, и сейчас оттуда доносятся лишь звуки неясной возни. Это могло бы обнадеживать, как когда он прокричал о веревке, но теперь-то я знаю, как это легко – поверить и обмануться. И не хочу пройти через это еще раз.       – Малдер, – тихо зову я. – Малдер, ты не виноват и…       Я не знаю, что сказать ему сейчас, что вообще следует говорить в таких случаях. На самом деле я хотела бы сказать ему гораздо большее, но не уверена, что стоит оставлять его с этим. Не уверена, что смогу сдержаться.       Но он не дает мне возможности собраться с мыслями, а, мгновенно перехватывая инициативу, резко меня обрывает:       – Эй, Скалли, даже не вздумай! Я уже иду.       Я замолкаю – что ж, видимо, придется обойтись без прощальных речей, но, пожалуй, так даже лучше: как выяснилось, в них я явно не мастак.       Я едва успеваю подумать об этом, как у меня из горла вырывается дикий вопль, когда я вижу, как Малдер свешивается в дыру, осматриваясь, а в следующее мгновение уже стремительно летит вниз.       Зажмурившись, чтобы не видеть этого кошмара, я чувствую, как волосы на голове приходят в движение, когда он проносится надо мной. И еще раз. И еще. Медленно, с опаской открываю глаза и вижу, как он покачивается надо мной, постепенно замедляясь.       – Скалли, ты все-таки увидела это привидение?       Чертов шутник. Я врезала бы ему, если б могла. У меня едва не разорвалось сердце, когда он полетел вниз.       Видимо, он понимает это, потому что, когда свет фонарика выхватывает из темноты мое лицо, его голос смягчается:       – Это всего лишь я. Привет…       – Привет, – шевелю губами в ответ, жмурясь от яркого света.       Малдер хмурится, должно быть оценив, насколько плохи мои дела. Каждая секунда может стать последней. Поэтому он не медлит, а, едва зависнув неподвижно, переводит дыхание и протягивает мне руку.       – Давай, Скалли, ты сможешь.       Я прикидываю расстояние: наверное, я смогла бы дотянуться до его руки, но для этого придется отпустить половицу, и я не уверена, что смогу это сделать. На самом деле я боюсь даже пошевелиться.       Я беспомощно смотрю на него, не в силах разжать пальцы. И вижу в его глазах тот же страх, что сейчас заставляет меня держаться за эту деревяшку, даже понимая, что это не спасение, а всего лишь отсрочка перед неизбежным. Однако Малдер не позволяет ему завладеть собой.       – Дай мне руку, Скалли, – тихо говорит он. – Медленно, хорошо?.. У тебя получится.       – Малдер, ты уверен, что веревка выдержит двоих? – зачем-то спрашиваю я. Как будто у меня есть выбор.       – Более чем. Мне повезло, что это ты, а не Патрисия из бухгалтерии.       О да, соглашаюсь я, вспоминая толстушку Пэт. Она явно была бы Малдеру не по зубам.       Сглатываю и чуть закусываю сухую губу. Я знаю, что должна сделать это. Но одно неверное движение – и…       – Ну же, Скалли…       Миллиметр за миллиметром, миллиметр за миллиметром – заставляю себя оторвать руку, напряжение таково, что я ощущаю дрожь во всем теле. А это скверно, совсем скверно… Медленно, без резких движений тянусь к Малдеру, каждую секунду ожидая услышать треск ломающего дерева, пока наконец не касаюсь кончиками своих пальцев его. Они теплые, какие же они теплые.       – Хорошо, еще чуть-чуть, – подбадривает он.       Еще чуть-чуть, и я судорожно впиваюсь в его пальцы, наверно оставляя на них глубокие бороздки от ногтей. Он сжимает мою руку, но это только кончики пальцев, всего лишь кончики.       – Еще немного. Пожалуйста, Скалли, – просит он, и я кусаю губы – я скорее расплачусь, чем признаюсь ему, что не могу больше. – Я удержу тебя, обещаю. Ты ведь доверяешь мне?       "Ты единственный, кому я доверяю".       Я из последних сил тянусь к нему, осторожно перенося вес тела и слыша, как при этом угрожающе трещит дерево. А уже в следующую секунду оно громко хрустит и оказывается у меня в руке, а я сама – в воздухе; я падаю, падаю, все еще инстинктивно цепляясь за эту бесполезную половицу, пока она не выскальзывает из моих пальцев.       – Держу, я держу тебя! – отчаянно кричит Малдер.       И я явственно чувствую его пальцы, мертвой хваткой сжавшие мое запястье. Синяк неизбежен. Но я готова носить его вечно, если выберусь, как свидетельство о моем чудесном спасении, потому что слышу глухой стук, с которым оторвавшаяся деревяшка ударяется о бетонный пол.       Я непроизвольно смотрю туда, но вижу только свои ноги, висящие над темной бездной, готовой поглотить меня в любой момент. И помимо воли в голове всплывают кадры из какого-то фильма со Сталлоне. Черт, откуда – я же не смотрю боевики!.. Но на мгновение меня охватывает жгучий приступ паники. Я чувствую, что выскальзываю, и отчаянно цепляюсь пальцами за рукав Малдера, другой рукой судорожно хватая воздух – потому что здесь больше не за что ухватиться. И ощущаю липкий ручеек холодного пота, сбегающий по спине, тогда как голова пылает от жара, а кровь гулко стучит в висках.       – Скалли, посмотри на меня! Скалли! – Малдер уже не просит, он требует. Властно и в то же время спокойно – понятия не имею, как ему это удается. Но кажется, его спокойствие и собранность воздействуют на меня.       Посмотреть на него. Хорошо. Я поднимаю голову. Очень смешно, Малдер, ничего же не видно, лишь неясный силуэт в темноте – я даже не заметила, когда он выпустил фонарик, чтобы держать меня обеими руками.       – Я не отпущу тебя, – все тем же уверенным тоном говорит он. – Не отпущу. Но ты должна дать мне вторую руку.       Должна, да. Это оказывается чертовски трудным – дотянуться до него другой рукой, но наконец мне это удается.       – Вот так, – тяжело выдыхает он, крепко держа меня за руки, и, собравшись с силами, до предела напрягая мышцы, поднимает вверх. – Забирайся, Скалли, я весь к твоим услугам.       Я слишком напряжена и вымотана, чтобы шутить, и потому сосредоточиваюсь лишь на своем восхождении. В детстве я неплохо лазила по деревьям – самое время проверить, не растеряла ли еще полученный навык.       Я цепляюсь за плечи Малдера, его туловище, даже рубашку – за все, что только попадается под руку, карабкаюсь, пытаюсь подтянуться…       – Оу! – вскрикивает он, когда я, уцепившись за шлевки его брюк, едва не повисаю на нем всем своим весом.       – Прости…       Наконец, взобравшись на него и перекинув ноги через его подмышки, мне удается усесться с наибольшим возможным в данных обстоятельствах комфортом.       Покрепче обняв напарника за бедра, я прижимаюсь к ним щекой и пытаюсь отдышаться. Ощущения такие, будто я покорила как минимум Эверест. Я вся мелко дрожу, сердце часто колотится в груди, перенапряженные мышцы все еще трясущихся рук ужасно болят, не говоря уж о саднящих ладонях – боюсь даже предположить, сколько в них заноз.       Малдер, видимо, тоже выдохся, потому что даже не пытается пошутить об открывающемся ему виде на мой зад. Впрочем, здесь темно. К счастью.       Я невольно улыбаюсь, удивляясь тому, что способна сейчас думать о таких вещах.       Хотя надо признать, в других обстоятельствах это был бы чрезвычайно волнительный момент. Я вздыхаю и устраиваюсь поудобней, прижимаясь к Малдеру еще сильнее.       Снизу доносится какое-то неясное бормотание, похожее на короткое ругательство.       – Эй, Скалли, это всего лишь гравитация, – предупреждающе произносит Малдер.       Я даже не сразу понимаю, о чем он, пока вдруг не осознаю, что кровь определенно прилила не только к его голове.       Это обстоятельство и вызванные им ассоциации тут же заставляют мои щеки немилосердно пылать. Кто бы мог подумать, что лезет в голову, когда болтаешься над многометровой пропастью, вцепившись в своего напарника! И неизвестно, до чего еще я бы додумалась, если бы воздух не прорезало завывание сирены. Наконец-то. Хотя перспектива провести… хм, на Малдере еще несколько минут или даже часов уже не кажется такой уж пугающей.              Наверху. Спасены.       Мы сидим рядом, привалившись к стене и приходя в себя от пережитого. Теперь я вижу, что найденное Малдером – вовсе не веревка: его ноги обмотаны каким-то проводом, который он пытается перерезать ножом, но пальцы плохо его слушаются. И один из прибывших спасателей приходит ему на помощь, освобождая от пут.       Малдер растирает затекшие лодыжки с врезавшимися багровыми полосами и наконец вслед за мной не очень уверенно поднимается на ноги.       – Ну и ну! – вдруг пораженно восклицает спасатель, так и застыв со вторым концом провода в руках.       – О боже! – вырывается и у меня, когда, подойдя ближе, я вижу замысловатую конструкцию, сооруженную Малдером из провода, ремня, галстука и пиджака. Не могу поверить, что мы висели на этом! "Более чем". Обманщик!       – Хороший костюм. Был, – с сожалением кивает Малдер, увидев, куда я гляжу во все глаза. – Но для тебя, Скалли, я готов был пожертвовать и рубашкой.       Он улыбается, а мне вовсе не до смеха.       – Спасибо, – шепчу я, и мой голос непроизвольно дрожит. Я даже не решаюсь спросить, почему он просто не бросил мне эту импровизированную веревку.       Он кладет руку мне на плечо, стараясь казаться невозмутимым, но я вижу, что произошедшее задело его куда сильнее, чем он хочет показать.       – Брось, Скалли. Для этого-то ведь и нужны напарники.       "Для этого… напарники…" – эхом отдается в голове. А я ведь чуть было не сказала, что для меня он уже давно гораздо больше, чем просто напарник. Хотя, думаю, он знает. Как знаю я. Как он в очередной раз доказал сегодня. Не припомню, чтобы в Бюро существовал документ, согласно которому агенты обязаны подвергать свою жизнь такому риску ради напарника.       Возможно, это произошедшее выбило меня из колеи, но я чувствую, как глаза наполняются слезами при мысли о том, что Малдер для меня сделал, и поспешно отворачиваюсь, пока он не заметил.              Когда мы молча спускаемся по темной, узкой лестнице, медленно и осторожно – не хватало только оступиться на крутых ступеньках и кубарем полететь вниз, – я все же украдкой бросаю на него взгляды, хотя и пообещала себе впредь всегда смотреть только под ноги.       Мне не нравится его изнуренный вид, то, как он ежится от холода в своей легкой рубашке, его все еще не слишком уверенные шаги…       Да какого черта! Я беру его под руку. Просто чтобы помочь – зачем же еще? Ведь так и должны поступать напарники.       Он все так же молчит, что на него совсем не похоже, и даже не смотрит на меня, однако руку не высвобождает.       Чувствует свою вину за то, что эта чудная, по его заверениям, поездка едва не стоила нам жизни? Или уверен, что я злюсь на него за это и потому отстранилась? А может, здесь что-то еще? Неужели он смущен тем небольшим инцидентом?       – Малдер, – после непродолжительных колебаний я все же решаюсь его окликнуть, и он слегка поворачивает голову. "Ничего", – я еще могу дать задний ход, но вместо этого, не глядя на него, старательно нащупывая носком туфли следующую ступеньку, как бы между делом роняю: – Жаль, что это была всего лишь гравитация…       Он ничего не говорит, и лишь по его напрягшейся руке я понимаю, что он услышал. Даже представить не могу, о чем он думает. И я уже готова прикусить свой проклятый язык, как через полтора десятка ступенек полной тишины Малдер вдруг останавливается и, повернувшись ко мне, скользит по моему лицу напряженным взглядом.       – А если я скажу, что это была не просто гравитация? – после затянувшейся паузы наконец осторожно спрашивает он.       – Я поняла, – чуть улыбаюсь в ответ, испытывая неимоверное облегчение. И уже без улыбки тихо продолжаю: – А еще, вися там, я поняла, что не хочу умереть, так ни разу и не поцеловав тебя…       Его изумленный на мгновение взгляд снова меняется на недоверчивый, когда он пристально смотрит мне в глаза, очевидно пытаясь понять, не разыгрываю ли я его. А может, не совсем ли я спятила.       Но я абсолютно серьезна и определенно в своем уме – даже, пожалуй, больше, чем когда-либо. И потому приподнимаюсь на цыпочки и, обняв Малдера за шею, привлекаю его к себе.       То, что может быть исправлено, должно быть исправлено. И чем быстрее, тем лучше.       Замерев в нескольких миллиметрах от его рта, я чувствую тепло его дыхания на своих губах, когда он хрипло произносит:       – Скалли, если это такой способ выражения благодарности, то это жестоко: вряд ли мне удастся выручать тебя каждый день, чтобы получить свою награду…       – Надеюсь, этого больше не потребуется, – шепчу я в ответ, прежде чем прижаться наконец к его губам…