Красивая "девчонка"

— Как вы думаете, кто из вас попал в группу скорее благодаря своей внешности, нежели таланту? Когда ведущий какого-то второсортного радио задает этот вопрос, он, вероятно, не задумывается над его корректностью. К тому же, этого точно не было в сценарии. Иначе менеджер заметил бы. Отвечать ребятам очень не хочется, но отвертеться не получается. На лице ведущей дежурная улыбка, но, кажется, этот вопрос ее саму очень интересует. Все без исключения показывают на Рена. Разумеется, кроме него самого. Но это уже никого не волнует. — Минки-ши, — притворно удивляется девушка, заставляя парней встрепенуться. — Твои хены считают, что у тебя нет ничего, кроме внешности. Может, переубедишь их? Не смотреть. Главное не смотреть. Рен боится, что, если позволит себе хоть глазком глянуть на ребят, не выдержит. За что они так с ним? Ничего, кроме внешности? Будто бы он сам этого не знает. Зачем тыкать-то? Настроение моментально пропадает. Хочется немедленно скрыться от этого пристального взгляда. Впрочем, сейчас это невозможно. Поэтому парень просто чуть улыбается, склонив голову на бок. — По крайней мере, таланты и способности нужно развивать, — немного подумав, отвечает Минки. — А моя внешность всегда при мне. Правда же я красивый? — и подмигивает так, как только он умеет: заставляя сердце нуны трепетать. *** Как жаль, что в тот момент никто не подумал, чем все это может обернуться. Нет, разумеется ни Бэкхо, ни Минхен, ни Арон, ни Джонхен не имели в виду ничего такого. Просто пошутили. Это же общеизвестный факт: Минки красивее и привлекательнее многих девчонок. Да его же иногда с ними путают. Особенно, когда волосы его становятся необычно длинными. Во внешности Рена нет ничего плохого. К тому же, поет и танцует он тоже хорошо. А этот взгляд… Порой, лидер и сам на него залипает. В общем, может, Ким Хичоль и попал в группу благодаря своей внешности и самоуверенности, но Рену пришлось очень постараться. И все об этом знают. Вот только теперь уже ничего не исправить. После того эфира прошло уже больше недели, но Минки едва ли продолжает быть собой. Кажется, осталась лишь его бледная тень. Он больше не дурачится, не смеется заливисто и даже практически не улыбается. Только тогда, когда того требует работа. Настроения что-либо делать нет никакого. Теперь, чувствуя на себе восхищенные взгляды, макнэ мгновенно взвинчивается. С того самого дня любые слова относительно его внешнего вида он воспринимает, как оскорбление. Бесит. Уже не единожды Минки ловил себя на мысли, что неплохо было бы изуродовать лицо. От него одни проблемы. Вот только оно уже давно не принадлежит ему. Так написано в контракте. Если бы его только можно было бы разорвать. Нельзя. Из-за его тараканов в голове не должны страдать другие. На группе это никак не должно отразиться. Рен же все прекрасно понимает. Правда. Только от этого не легче. Когда откуда-то со стороны слышатся девчачьи вздохи, он с силой сжимает челюсти и выдыхает через нос. Огромным усилием воли парень пытается оставаться спокойным, но получается, если честно, так себе. *** — Посмотрите, какой Рен-оппа красивый! — Боже, такой милашка! — Он слишком красив для меня! Со всех сторон слышатся крики девчонок, которые, наверное, думают, что эти слова должны льстить их кумиру. Или не думают вовсе. Минки больше склоняется ко второму варианту. Желание исполосовать ножом свое красивое личико становится сильнее. На глаза неожиданно попадается Джонхен, обнимающийся с Бэкхо и ничего вокруг не видящий. Становится еще хуже. С самого детства ему твердили, что нет более светлого чувства, чем любовь. И Минки верил. Верил до того самого дня, как познакомился с будущим лидером своей группы. С того момента все пошло на перекосяк. ДжейА, как его потом назвали, был просто идеальным. Во всех смыслах. Он был великолепным рэпером, классным танцором, обладал прекрасным чувством юмора, был заботливым, словно отец, по отношению к своим тонсенам и хенам, мог быть милым и мужественным одновременно, умел находить общий язык со всеми и улыбался так искренне, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Кроме того природа не обделила его и внешностью. Вряд ли у кого-нибудь повернется язык назвать его не красивым. Поэтому Рен, действительно, понимает всех этих лавес, которые готовы молиться на него и которые не спят из-за него ночами. Минки тоже не спит. Просто не может. Уже которую ночь он просто лежит на своей кровати и пялится в потолок. ДжейА хорошо заботится о нем, приглядывает, чтобы ничего не случилось. Вот только от этого еще больнее. Конечно, Джонхен нормальный парень и никогда не посмотрит на Минки в таком плане. Для лидера он всего лишь младшенький, о котором нужно заботиться. Но его самого это ни капли не устраивает. Потому что, черт возьми, каждый раз, когда ДжейА ненавязчиво прикасается к нему, сердце ускоряет свой ритм, а ноги становятся ватными. Он старался свести общение со старшим к минимуму, но любовь никуда не делась. Появилась тоска. Рядом с ним было плохо, без него еще хуже. В какой-то момент Минки хотел вернуться к прежним отношениям, но, кажется, для Джонхена это уже стало не актуально. Да, он по-прежнему присматривает за ним, но только с расстояния. Больше не прикасается без надобности. А теперь еще и это. Рен и раньше подозревал, что его место в группе всего лишь «милая мордашка» ледяного принца. Девчонки любят такие образы. До последнего он надеялся, что просто накручивает себя. Но ребята все подтвердили. У него ничего нет, кроме лица. Случись что, и он сразу же вылетит из группы. Потому что пустышки никому не нужны. По этой же причине Джонхен никогда не посмотрит на него. Такому великолепному лидеру нужна какая-нибудь такая же великолепная девушка. Желательно, нуна. Чтобы могла позаботиться о нем. Ведь Минки-то не может. Когда все остальные расползаются по своим кроватям и, кажется, засыпают, Минки крадучись пробирается на кухню и достает припрятанную заранее бутылку виски. Кто-то из фанаток подарил. Вернее, ему кажется, что крадучись. Утомленное сознание не воспринимает воспроизводимый шум, когда Рен налетает на журнальный столик и сдавленно матерится. Не заморачиваясь поиском стакана, он садится за стол и присасывается к горлышку. По телу мгновенно распространяется тепло, но легче от него не становится. Нет, не так. Становится, конечно. Но не так, как хотелось бы. Просто ненужные мысли покидают голову, оставляя после себя девственную чистоту. Хорошо. Ничего нет. Перед глазами все плывет. Потому что, вообще-то, ему противопоказано пить. Минки слишком быстро пьянеет и становится абсолютно невменяемым. И кто знает, что он может натворить в таком состоянии. А сейчас тем более. В прошлый раз, например, его едва не изнасиловали. До этого едва не выложил в сеть весьма откровенные фотки. Хорошо, что Джонхен вовремя заметил и остановил. Но сейчас рядом никого нет. Отставив бутылку, Рен направляется в ванную. Его мутит и хочется сдохнуть. Интересно, что скажут ребята, если найдут его в луже собственной рвоты и крови? Наверное, испугаются. А может, только посмеются и скажут что-то наподобие: «не умеешь пить — не пей». Скорее всего лидер будет вне себя от ярости. Ну и пусть. Заебало все. Правда. Минки плевать. Теперь да. Кто-то сказал, что скоро все станет лучше. Потому что жизнь всегда похожа на зебру. Черные и белые полосы пересекаются между собой. Рен не верит. У него лучше уже не станет. Наоборот. Только хуже. Судьба любит делать подарки. И не всегда хорошие. Поэтому макнэ склоняется над унитазом, чтобы прочистить желудок. Удивительно, как он не забывает запереть дверь. Хреново. Поднявшись с колен, Минки смотрит на себя в зеркало и ужасается. Сейчас его точно нельзя назвать красивым. По крайней мере, так кажется ему. У всех остальных свое мнение. В голове что-то перемыкает и он с силой бьет кулаком по зеркалу, раня в кровь костяшки пальцев. Стекло разлетается в дребезги так же, как и раненое сердце. Минки и сам не понимает, что с ним происходит. На глаза неожиданно попадается металлическая бритва. Словно во сне, он берет ее в руку и делает первый надрез на запястье. Там, где это можно будет скрыть. Нет, вы не подумайте. Умирать он не собирается. Просто надеется, что физическая боль сможет отвлечь от другой боли. Душевной. Один надрез, второй, третий. Не глубоко, но так, чтобы по запястью заструилась кровь. Следующим пунктом — лицо. Небольшие царапины, но так, чтобы их было заметно. По крайней мере, без макияжа. Алая кровь капает на кафельный пол и ее резкий металлический запах неожиданно отрезвляет Рена. В глазах проясняется, и макнэ с ужасом смотрит на свои руки. Страшно. Испуганный крик сдержать не получается. *** Проснувшись среди ночи от какого-то шума, Джонхен долго пытается сообразить кто он, где находится и что происходит. На первые два вопроса ответ находится довольно быстро, а вот на третий… Зевнув, он садится на кровати и оглядывается по сторонам. Вроде, все как обычно. Но все равно обязанность лидера проверить. И только встав с кровати ДжейА замечает, что кровать над ним пустует. В душе зарождается какое-то тревожное чувство, и он торопится на звук. Дверь в ванную заперта и за ней подозрительно тихо. Сначала Джонхен пробует стучать, но ему никто не отвечает. Крики тоже не дают результата. Ему становится жутко страшно. Ведь видел же, что с младшим что-то происходит. Глупая обида не дала подойти. Что с того, что Рен на какое-то время будто бы перестал его замечать? Это не повод отвечать тем же. Несколько ночей подряд ДжейА просыпался среди ночи и слышал неясные всхлипы. Если бы он только переборол себя и подошел. Впрочем, чего уж теперь об этом говорить. Лидер понимает, что ему не откроют и уже собирается уйти, когда слышит крик, полный ужаса. Кровь леденеет, и он бросается на кухню за ножом. Плевать на приличия. В комнатах начинается шебуршания, но Джонхен не обращает на это никакого внимания. Чертов замок никак не хочет поддаваться. Да что же это такое! А за дверью, похоже, настоящая истерика. ДжейА слышит рыдания вперемешку со скулежом. От страха руки не перестают дрожать, мешая вскрыть эту чертову дверь. Может, проще будет выбить? К счастью для двери, замок наконец поддается, и Джонхен резко распахивает дверь. К такому он оказывается не готов. Не готов к тому, что увидит своего любимого макнэ, сидящего в луже собственной крови и сотрясающегося в рыданиях. От вида и запаха крови его начинает мутить и голова тут же начинает кружиться. Но все это неважно. — Минки-я, что же ты натворил? — сдавленно шепчет лидер, глотая слезы. Потому что не может не плакать, глядя на такую картину. Наверное, никогда прежде Джонхен не испытывал такого страха, как в этот момент. Он чисто на автомате хватает первую попавшуюся футболку и обматывает ее вокруг исполосованного запястья. Кажется, еще чуть-чуть и его самого накроет истерика. Он понятия не имеет, что делать. Поэтому просто обнимает Рена, пересаживая его к себе на колени и говорит, говорит, говорит. Большую часть слов разобрать не представляется возможным из-за срывающегося голоса и тяжелого дыхание. Плевать. Главное, чтобы Минки слышал его голос и не смел засыпать. Из последних сил ДжейА зовет на помощь, надеясь, что кто-нибудь из ребят его все же услышит. Первым прибегает Минхен и широко открытыми глазами смотрит на представшую перед ним картину. Захлебываясь слезами, Джонхен пытается что-то объяснить. Вокалист ничего не понимает, но бежит в комнату за телефоном и вызывает скорую. Появившиеся в поле зрения заспанные Арон и Бэкхо, кажется, тут же просыпаются. Арон, как самый старший, берет на себя бразды правления и приказывает Бэкхо перенести Минки в комнату, а Минхена отправляет за водой для лидера. Потому что его колотит так, что страшно смотреть. На самом деле, все понимают почему. Их тоже нехило так потряхивает. Еще бы. То, что макнэ сотворил с собой, ужасно. А если бы он погиб? Что тогда? — Шшш, с ним все будет хорошо, — дрожащим голосом шепчет Минхен, помогая лидеру сделать пару глотков живительной влаги. — Не волнуйся. Сейчас скорая приедет и поможет ему. Джонхен вцепляется в плечи Минхена и рыдает уже в голос. Потому что перепугался. Еще одного такого же потрясения он не перенесет. Глупый, глупый Минки. Зачем? Что он пытался сделать? Хочется немедленно обнять его, прижать к своей груди, чтобы чувствовать биение чужого сердца. Но подняться на ноги кажется непосильной задачей. И ДжейА продолжает плакать под мерные поглаживания главного вокалиста, который думает, что лидеру тоже необходим врач. Хотя бы для того, чтобы вколоть успокоительное. Тем временем Бэкхо и Арон укладывают Рена на кровать лидера и осторожно убирают футболку, пропитавшуюся кровью. Раны несерьезные, но выглядят ужасно. Парни не знаю, что делать. Вряд ли хоть в одной группе было что-то похожее. Ужасные из них хены и друзья. Ведь должны были раньше обратить внимание. Тогда бы ничего не произошло. Рен еще в ванной потерял сознание. Но, наверное, это и к лучшему. Будет лучше, если он проснется, когда все закончится. Хватит с него. В дверь звонят, и Арон плетется открывать, оставив Минки на попечение БэкХо, который осторожно пытается оттереть кровь с молочной кожи. Потому что врачам будет не до этого. *** — Что ж, — первым делом приехавший врач вкалывает успокоительное лидеру и на полном серьезе предлагает парням что-нибудь выпить. Потому что видит, что все они слишком взвинчены. И только потом принимается за осмотр главного пострадавшего. — с Минки-ши все в относительном порядке. Раны на его руке не сильно глубокие, а значит, жизни ничего не угрожает. Но, — мужчина по очереди пристально осматривает Арона, Минхена и Бэкхо. — мне кажется, у вашего друга очень сильное эмоциональное переутомление. Если ничего не сделать, все может повториться. Пока что я не буду никуда сообщать, но, если хотите мой совет, вам следует некоторое время не спускать с него глаз. Вот, — он кладет на прикроватную тумбочку какие-то лекарства. — Это легкое успокоительное. Оно должно помочь немного снизить стресс и вернуть стабильное состояние. Но не забывайте, что главная задача все равно лежит на вас. Таблетки лишь немного отрегулируют его состояние. Знаете, — неожиданно говорит. — Минки-ши мне очень напоминает моего младшего брата. Он до сих пор лежит в коме, которая стала результатом такого вот срыва. Берегите своего друга, — с этими словами он уходит, плотно притворив за собой дверь. В эту ночь в общежитии никто кроме Рена не спит. По очереди дежурят около его кровати. Даже Джонхен, которому вкололи лошадиную дозу успокоительного. Истерика прекратилась, но провалиться в беспамятство он не может. Беспокойство за макнэ словно съедает его заживо. Как он мог быть таким неосмотрительным? Знает же, что Минки слишком хрупкий и ранимый. А еще знает, что в светлой головушке полно всяких загонов и комплексов. Он один из немногих, кто разительно отличается на сцене и в жизни. Ледяной Принц? Смешно. ДжейА-то знает, какой Рен на самом деле. Знает… И что толку? Все равно не смог уберечь. Не заметил. Сейчас лицо Минки такое спокойное и умиротворенное, но, если приглядеться, можно заметить подсохшие дорожки слез. Лидер очень надеется, что младший просто спит, а не находится без сознания. Что тоже очень может быть. Врач сказал, что организм слишком истощился постоянными переживаниями и тяжелой работой. Удивительно, что Минки еще раньше не свалился в обморок. Нервный срыв, кажется, его окончательно добил. Да уж. Никогда бы Джонхен не подумал, что их персональный лучик солнца может потухнуть. И все из-за неосторожного вопроса и таких же неосторожных ответов. Ведь Минки не «лицо на продажу», как он сам считает. Минки это тот человек, благодаря которому хены могут двигаться вперед. Может, сам он и не осознает этого, но только благодаря его поддержке, немного неловкой помощи и искренним радостным улыбкам NU'EST до сих пор существуют. А таланты? Черт с ними. Иногда скрытые таланты гораздо важнее тех, которые видит каждый. Жаль, что макнэ никак не может этого понять. Несмотря на желание Джонхена просидеть так всю ночь, усталость берет свое. Или все дело в уколе? Неважно. Немного подумав, он забирается к Минки под одеяло, стараясь не потревожить. Хочется спать, но уходить страшно. Мало ли что может произойти, пока ДжейА где-то там отдыхает. Ребята, конечно, предлагали подежурить вместо него, но лидер настоятельно рекомендовал им отправиться по кроватям. Потому что через три часа уже подъем. Кстати, Джонхен неожиданно вспоминает, что они так и не сообщили менеджеру. Подробностей он решает не говорить, а ограничивается простым «макнэ заболел и в расписании ближайшие два-три дня участвовать не сможет». Откинув телефон, ДжейА крепче прижимает к себе Минки и, уже проваливаясь в сон, слышит: — Хен, все равно меня не любит. Зачем мне пытаться? Хрупкое тело начинает подрагивать, и лидер пытается отвлечь младшего от неприятного сна. Вроде, получается. В чужих крепких объятиях Минки сразу же затихает. Интересно, что ему снится? Что-то такое, что заставляет почувствовать себя плохо. Только этого не хватало. — Эй, Минки-я, у тебя очень много талантов, — едва слышно шепчет Джонхен, даже не зная, слышит ли его макнэ. — Ты добрый, отзывчивый, милый ребенок, который всегда может поднять настроение своим бессовестным хенам. Только за твою настоящую улыбку я могу отдать все золото мира. Потому что она буквально согревает изнутри. Ты очень красив, но это не порок. Мало, кто из людей, имеет помимо привлекательной внешности еще и светлую душу, но ты — да. Поэтому я и люблю тебя. Не смей думать, что ты какая-то там красивая кукла. Ты — человек. И я порву любого, кто посмеет сказать иначе. Прости, пожалуйста. А Рен слышит. Когда ДжейА говорит, что любит его, он огромным усилием воли заставляет себе приоткрыть затуманенные глаза и посмотреть на него. Боже, он сейчас так близко. Но Минки не верит. Ведь ему с детства говорили, что чудес не бывает. Любовь — да. Чудес — нет. Тогда почему же сейчас так тепло и спокойно? Что произошло часом ранее, макнэ помнит крайне смутно. Вроде бы среди ночи он решил выпить. Потом вроде бы ему было плохо. А потом… Почему-то в голове только красный цвет и чьи-то отдаленные крики. Он не помнит. Но, наверное, это и к лучшему. Вот только запястье безумно болит. Впрочем, Минки по-прежнему чувствует ужасное головокружение, а потому решает оставить откровенный разговор до утра. Сейчас все равно язык не слушается. Кажется, он снова теряет сознание. *** — Как ты себя чувствуешь, Минки-я? — в который раз за вечер спрашивает Джонхен. После всего, что ему пришлось перенести, этот ребенок проспал практически весь день. До семи вечера. Никто не посмел его будить. Менеджер хоть и был крайне недоволен, сделать ничего не мог. Потому что впервые он видел лидера таким обеспокоенным. К сожалению, расписание смогли отменить только у Минки. Оставлять младшего одного, конечно, было страшно. Мало ли что. Но менеджер пообещал, что попросить кого-нибудь за ним присмотреть. Не понадобилось. До самого приезда хенов он находился в глубоком сне. И, наверное, спал бы дальше, но Бэкхо оказался слишком шумным. Когда Рен открывает глаза, он долго пытается сообразить, где он и что происходит. В голове какой-то туман. События ночи никак не хотят восстанавливаться. Как бы Рен не пытался. Почему-то всплывают только обрывочные воспоминания. А еще жутко болит голова и, удивительно, рука. Минки смотрит на руку и долго не может понять, почему запястье перебинтовано. В комнату заглядывает лидер и тут же подлетает к проснувшемуся парню. Он кажется очень испуганным и обеспокоенным. — Минки! Как ты себя чувствуешь?! Джонхен аккуратно присаживается на краешек кровати, берет пострадавшую конечность в свою руку и легко прикасается к ней губами. Ему до сих пор страшно, что ночью все могло закончиться гораздо хуже. Что, если бы он не успел? На тот момент макнэ уже ничего не соображал. Он же мог покалечиться. Да и не только. Если бы с Минки что-нибудь случилось, ДжейА не смог бы себе простить. Ему немного стыдно за то, что он вчера устроил. Да, конечно, сильно перепугался, но это же не повод так истерить. Сегодня было так стыдно смотреть в глаза ребятам. — Тебе нельзя пить, — едва слышно выдыхает лидер. — Хочешь что-нибудь перекусить? — Хен, — слабый голос Минки заставляет Джонхена замолчать и прислушаться. — Я практически не помню, что было? Все болит. Ни для кого не секрет, что Рен ненавидит жаловаться. Несмотря на то, что он макнэ, старается со всем справиться самостоятельно. И вот, к чему это привело. Минки и сейчас не собирался ничего не говорить. Но Джонхен выглядит таким домашним и встревоженным. К тому же, сейчас ему слишком плохо, чтобы о чем-то постороннем думать. — Хен, — снова жалобно зовет макнэ. — Мне холодно и страшно. Слова Рена заставляют Джонхена снова испугаться, и он, практически не задумываясь, ложится рядом, чтобы подарить теплые объятия. От такого поворота Минки теряется, но решает воспользоваться теплом лидера и робко прижимается к нему. — Знаешь, наверное, не стоит к этому возвращаться, но я не могу. Ночью ты меня очень сильно напугал, — негромко шепчет ДжейА. — В какой-то момент, когда я увидел тебя, испугался, что мое сердце остановится. Никогда больше не смей делать ничего подобного, — он крепче сжимает младшего в объятиях и прерывисто дышит. — Никогда больше не смей пить, Минки-я, — не выдержав, лидер начинает аккуратно покрывать любимое лицо поцелуями. — Ты там сидел… Минки… Макнэ хочет отстраниться, но неожиданно чувствует на своих щеках влагу. Сам он не плачет, Рен уверен. Но тогда… Лицо лидера все мокрое от слез заставляет его испугаться. Потому что ДжейА никогда не плачет. Ради своих товарищей он должен быть сильным. — Джонхен-хен, ты чего? — такого лидера видеть не привычно. А еще Минки чувствует, что и сам скоро заплачет. Опять. Почему-то ему кажется, что прошедшей ночью слез было очень много. Рен вздыхает и хочет что-то сказать, но неожиданно его взгляд цепляется за футболку с остатками крови. Воспоминания накатывают внезапно. Он вспоминает, что не мог уснуть и решил выпить, надеясь, что станет легче. Не стало. Но зато появилось желание избавиться от ненавистного лица. Лучше бы его выгнали из группы. Такую красивую «девчонку». Он помнит, как было плохо и как его выворачивало на изнанку. И помнит, как увидел бритву кого-то из ребят. Металлическое лезвие с легкостью разрезает нежную молочную кожу, и по запястью струятся алые струйки крови. Это последнее, что помнит макнэ. Потому что потом наступила тьма. Ах да, было еще кое-что. Голос. Несмотря на нервный срыв, Минки вдалеке слышал голос, отчаянно зовущий его. — Прости, хен, я не знаю, что на меня нашло. Не ругайся только. — Не буду, — всхлипывает Джонхен. — Это ты прости меня. Минки, ты такой глупенький, — он глубоко вдыхает, собираясь с мыслями. — Я люблю тебя не за то, что ты красивый, но за то, что ты — это ты. Единственный и неповторимый. Ты прекрасно танцуешь и хорошо поешь. Но это не главное. Для меня главное, что у тебя такая чистая и добрая душа. Ты всегда готов прийти на помощь, даже вопреки собственному благополучию. Только благодаря тебе я могу двигаться вперед. Твоя внешность просто приятное дополнение ко всему этому. От слов лидера с плеч будто бы сваливается огромный груз, и Минки громко шмыгает носом. Плакать не хочется, но слезы уже жгут глаза. Он так боялся, не верил в себя, а, оказывается, нужно было всего лишь сразу подойти к Джонхену. Конечно, все еще сложно поверить, но макнэ чувствует, что сейчас не один. Ему именно этого и не хватало. Не так ли — Ну, чего ты? — теперь уже интересуется ДжейА. — Все хорошо, Минки. Все ведь хорошо? — спрашивает, опасаясь, что снова сказал что-то не то. — Хэй, Солнышко, перестань реветь. Врач запретил тебе нервничать. Так что, пожалуйста, успокойся. Пойдем. Тебе нужно привести себя в порядок, — он хочет отстраниться и встать, но неожиданно сильные руки снова тянут его назад. Джонхен осторожно укладывается назад и поворачивается к своему персональному сокровищу, которое тут же забирается ему под бок. Рядом с лидером ему очень хорошо и, главное, спокойно. Несмотря на свое хреновое состоянии, Минки хочет просто вот так вот лежать и не двигаться пару дней. Но, сдается, ДжейА не позволит. Да и не очень хочется его еще сильнее беспокоить. И так по нему заметно, что нервничает. — Хен, останешься сегодня на ночь со мной? — немного смущенно спрашивает. — Я боюсь оставаться один. На это заявление Джонхен лишь смеется, одной рукой ероша светлые волосы. Ну, как он может отказать этому глупому ребенку? Впрочем, лидер и не собирался. Если быть честным, ему немного страшно оставлять сейчас Рена одного. Мало ли что ему еще в голову взбредет. Да уж. За этими макнэ нужен глаз да глаз. Но ДжейА и не против. К тому же, Минки сейчас такой мягкий и уютный, что так и хочется затискать. В чем лидер себе, конечно же, не отказывает, обнимая младшего всеми конечностями. — Хен, я есть хочу, — хнычет этот ребенок. — И гулять. — Хорошо, — вздыхает Джонхен. — Тогда давай подниматься. Арон-хен должен был уже приготовить ужин. Пошли, — он встает первым и осторожно тянет Минки за руки на себя. *** — Минки! — Рен! — Минки-я! Как только лидер и макнэ выбираются из комнаты, их тут же окружают остальные парни. Так, что Минки сильнее вцепляется в руку Джонхена. Он, конечно, тоже рад всех видеть, но из-за того, что было, смотреть на них безумно стыдно. Кто знает, что могло произойти, из-за его временной слабости. — Так, ребята, — ДжейА своей рукой сжимает холодные пальцы и начинает их успокаивающе поглаживать. — давайте вы не будете нападать. Минки все еще не очень хорошо себя чувствует. Лучше покормите его. — Хорошо, — кивает Минхен, взглядом заставляя Бэкхо успокоиться. — Только ответь: сам-то ты в порядке? Вы оба выглядите не очень. Услышав слова Минхена, Рен тут же бросает встревоженный взгляд на Джонхена, который едва заметно улыбается. — Все хорошо, — отзывается лидер. — Не будем об этом. Я просто перенервничал, и теперь немного голова болит. Сейчас поедим и ляжем спать. Ладно, Минки? Думаю, тебе все еще нужно отдыхать. Макнэ только кивает. Боже, кто бы знал, каким виноватым он себя сейчас чувствует. На самом деле, Рен примерно представляет, что Джонхен чувствует. О чем он только думал? Ведь даже бездушных кукол кто-то да любит. Даже если у куклы есть душа, которую, к сожалению, никто не замечает. — Ладно, — легко отзывается Минки. — Хен, какое у нас расписание на завтра? Мы сильно поздно вернемся? Глаза Джонхена расширяются, когда он понимает, что Рен собирается завтра с ними. Он же еще не готов. Нужно отдохнуть хотя бы два-три дня. Так доктор сказал. Но разве этого ребенка переубедишь? Впрочем, если понадобится, лидер силой заставит младшего остаться. — Мы вернемся часов в шесть-семь вечера, — не глядя на Минки, ДжейА разливает по кружкам чай для себя и какао для макнэ. — У нас завтра нет ничего, кроме репетиций. Но ты остаешься в общежитии. Ясно? — Ну, Хен! — обиженно вскрикивает Рен, скрещивая руки на груди. — Я не хочу оставаться один. Со мной же уже все нормально. Можно я пойду с вами? — Минки, — лидер присаживается на корточки перед младшим и машет рукой, чтобы остальные на время убрались с кухни. — Доктор, который осматривал тебя, сказал, чтобы тебе дали отдохнуть, и запретил тебе появляться на репетициях. Но, — когда Минки смешно наддувает губы, он негромко начинает смеяться. — Давай договоримся так: утром мы отвезем тебя в собачье кафе, ты там поиграешь и повеселишься, а вечером мы с тобой пойдем туда, куда захочешь. Согласен? И макнэ не остается ничего, кроме как кивнуть, уже придумывая, что бы попросить. Ведь не каждый день Джонхен приглашает на прогулку. Ненужные мысли больше не посещают светлую головушку.