Невероятный

Джош снова облажался. Ничего нового, ничего, черт возьми, не меняется. — Ты же понимаешь, что дело не в руках? — Все дело только в твоей голове. Она управляет телом, не наоборот. — Не бойся ошибаться. Принимай ошибки как должное. Они будут, но со временем их станет меньше. — Ну же, Джош. Что на этот раз? — Пропевай ритм. Так будет проще. — Почему ты остановился? — Я не знаю. Джош выходит из музыкального класса и хочет ударить себя в лицо за то, что чертовы ошибки и страх их совершить крушат его жизнь. Он идет к двери, которая ведет наверх, к туалетам, поднимается, не замечая ничего вокруг себя, будто весь мир вокруг в один миг стал черным, тяжелым вакуумом. Он бросает рюкзак на пол у раковин, подходит к одной из них и выворачивает холодный кран до конца — напор слабый, поэтому вода не бьет упругой струей и не разлетается в стороны. Джош не смотрит на себя в зеркало, словно боится увидеть там кого-то другого, — себя, себя, блять, — наклоняется над раковиной, умывается ледяной водой и с силой трет глаза. Он так устал от этого «во всем виновата твоя голова, парень». Он так устал от себя. От своих косяков. Это ужасно. И он делает все только хуже, поднимает глаза и смотрит на себя в зеркало. Смотрит на свои волосы, на свой нос и губы, смотрит в свои глаза и хочет разбить зеркало кулаком к чертовой матери, потому что человек напротив ужасный, отвратительный, до жути боящийся ошибаться. Невероятно! Джош упирается ладонью в зеркало, и на стекло с его руки соскальзывают капельки воды. Он опускает голову вниз, и его прорывает. Он смотрит еще раз в глаза своего отражения, отталкивается руками от раковины и опускается на пол по соседней стенке, закрывая лицо ладонями и пытаясь держать себя в руках хоть чуть-чуть. Но не выходит, ни черта не выходит, и Джош чувствует слезы на щеках и противный ком в горле, и не может сглотнуть вязкую слюну. Он рыдает на полу в туалете своей музыкальной школы. Боже, он так жалок. Жалкое клише. Он не может остановится, ему так больно, так плохо и так пусто сейчас. Джош ненавидит себя, но это пройдет, проносится в мыслях, боль притупится, и станет просто никак, вместо до-чертиков-больно. Всегда так. Никогда не бывает иначе. Джош проходил через подобное не раз и не два. Все пройдет, он знает. Он рыдает, всхлипывая и давясь слезами, судорожные вдохи и выдохи окончательно путаются, и Джош забывает вдыхать, он даже не пытается делать это, у него просто не хватает сил. Он не может дышать, и распахивает глаза, из которых продолжают литься слезы. Кажется, проходят часы, но на деле — пара минут, прежде чем дверь в туалет распахивается, и внутрь заходит парень. Парень, который тут же подходит к Джошу, садится рядом на корточки и начинает что-то говорить. Джош не может разобрать и слова, будто оказался под водой, застрял подо льдом в ледяной реке без единой возможности получить хоть каплю кислорода и быть спасенным. — Эй, эй, Джош, что случилось? — разбирает Джош с черт знает какого раза, — боже, что такое? Джош все еще дышит через раз и он не уверен в том, что в его жизни случалось что-то более ужасное. Он не смотрит вокруг, он смотрит в никуда, не видя при этом ничего. Он все еще слышит голос Тайлера, — боже, он узнал его даже в такой ситуации, — который сидит рядом и, кажется, начинает понимать, что здесь происходит. — Джош? Ну же, — Тайлер касается его руки, пытаясь привлечь внимание, — да, посмотри на меня, давай, — Джош пытается сфокусировать взгляд на лице Тайлера, но ничего не выходит, Тайлер продолжает, — я считаю до четырех, а ты вдыхаешь, хорошо? Джош пытается кивнуть и прикрывает глаза. — Один, два, три, четыре, — тихо произносит Тайлер, мягко сжимая левое запястье Джоша в своей руке, — вот так, теперь задержи дыхание, — он снова считает до четырех, и затем просит медленно выдохнуть. Потом они дышат вместе: Джош, закрыв глаза и чувствуя себя пустым, словно его душу вынули из груди, и Тайлер, наблюдая за лицом Джоша и продолжая сжимать его дрожащую руку в своей. Постепенно дыхание Джоша выравнивается, и он закрывает лицо ладонями и трет глаза, наверняка красные и опухшие. — Ты со мной, Джош? — мягко, осторожно спрашивает Тайлер, и его голос поскрипывает. Джош убирает ладони от лица и он уверен, что выглядит просто ужасно, но ему так наплевать сейчас. Он смотрит на Тайлера и отвечает: — Да. Голос хриплый, и Джош прокашливается. — Я здесь, — чуть громче повторяет он. — Что произошло? — снова спрашивает Тайлер, и его голос звучит еще тише и мягче, чем до этого. Джош смотрит на свой рюкзак и на палки, торчащие из него, и пожимает плечами. Тайлер прослеживает его взгляд и как-то странно выдыхает. Он говорит: — Хочешь рассказать, что произошло? Джош не знает, что ему говорить. — Я не знаю, — отвечает он и снова трет глаза. Тайлер кивает, выпуская запястье Джоша из своей руки. Джош поеживается, чувствуя, что спина затекла в неудобном положении. — Хорошо. Хочешь, я расскажу? Джош непонимающе смотрит на Тайлера, но все равно кивает. — Хорошо, — повторяет Тайлер, — мои пальцы иногда, словно ветки. Нет, серьезно! Они будто деревянные, и из-за этого я косячу, пока пытаюсь сыграть нужный аккорд. Это тупо, знаешь. Но и нормально тоже, — он посмеивается, и этот звук заставляет Джоша чувствовать тепло в груди, словно там тлеет маленький уголек. Тайлер продолжает говорить, и Джош не знает, чувствует ли он что-то еще. Нормально, говорит Тайлер. Не страшно, говорит Тайлер. И Джош так сильно хочет ему верить. Но боль снова возвращается, будто ей мало всего того, что она уже успела вытянуть из тела Джоша. Она возвращается, и он чувствует. Он ненавидит это. Он ненавидит себя. — Я ненавижу себя, — тихо говорит он, вторя собственному голосу в голове. Тайлер замолкает лишь на миг. Он судорожно вздыхает, ерзая на холодном полу. — Нет, Джош, ты- — Я так сильно себя ненавижу, — говорит Джош уже громче и обхватывает себя руками, — я чертов неудачник, бездарность, ничтожество, я ненавижу, себя, ненавижу, — он с силой трет и без того красные глаза. Тайлер тянет к нему руки, пытаясь оторвать ладони Джоша от его лица, но тот отрицательно машет головой. Тайлер сжимает его запястья в своих руках и садится лицом к его лицу. — Эй, посмотри на меня, — говорит он тихо, пытаясь заглянуть Джошу в глаза. Того трясет, а по щекам снова начинают бежать слезы. Тайлер пытается не заплакать сам. Он поглаживает большими пальцами кожу на запястьях Джоша, потом отпускает их и кладет руки ему на плечи. Он снова пробует: — Джош, пожалуйста, — Джош всхлипывает, и сердце Тайлера рвется на куски, — ну же, посмотри на меня, дружище. Джош делает рваный вдох, выдох, а потом все же поднимает глаза на Тайлера, будучи совершенно разрушенным. В его глазах столько разочарования, боли и отчаяния, что Тайлер сам на секунду прикрывает свои глаза. Он берет себя в руки. Он должен быть сильным. — Ты не должен ненавидеть себя, — говорит он, мягко сжимая плечи Джоша, тот хмурится и открывает рот, чтобы поспорить, но Тайлер заставляет его молчать, — погоди, выслушай меня для начала, хорошо? Джош лишь кивает. Тайлер смотрит на него и не верит в то, что сам держится. Он раскрывает свои объятия, и Джош тут же оказывается прижатым к его груди. Тайлер пытается дышать ровнее. — Ты не должен ненавидеть себя, пожалуйста, не говори так, не ненавидь себя, — говорит Тайлер, поглаживая Джоша по спине, тот снова всхлипывает, и Тайлер судорожно выдыхает. В груди давно чертов ком, но он будет держаться, будет, черт возьми, — не ненавидь себя, прошу, ты такой прекрасный, ты- — Нет, нет, нет, замолчи, прекрати, — отрываясь от его груди, на одном дыхании произносит Джош, — тебя не было там, ты не знаешь, не понимаешь, не понимаешь… Тайлер вплотную приближается к нему, вновь обхватывает Джоша руками и притягивает к себе. Того трясет, и он рыдает в плечо Тайлера. И Тайлер тоже не железный, и все его силы в один момент улетучиваются, а предательские слезы собираются в уголках глаз. Он держит Джоша в своих руках, но, кажется, уже почти не держит себя. — Прошу, выслушай меня, — снова просит Тайлер, и Джош сильнее вжимается в него, — и не спорь со мной, не сейчас, потом — когда угодно и сколько угодно, но не сейчас. Тайлер переводит дыхание несколько секунд и продолжает. — Ты такой прекрасный, замечательный человек. Такой отзывчивый, такой добрый и искренний. Самый лучший человек из всех людей, что я когда-либо знал, — Тайлер говорит честно, прикрыв глаза и слушая влажное дыхание Джоша, — такой талантливый. Знаешь, какой ты талантливый? Посмотри на себя. Ты невероятный. И ты человек, обычный и живой, и совершенно нормально — совершать ошибки. Ты слышишь меня? Джош молчит какое-то время. И Тайлер тоже молчит. — Я слышу, — наконец говорит Джош. — Хорошо, хорошо, — отвечает Тайлер, поглаживая его по спутанным волосам, — знаешь, что я еще скажу тебе? Я скажу тебе то, что ты сможешь пройти через это. Ты обязательно пройдешь. Ты такой сильный, поверь мне. Я вижу это в твоих глазах и в твоих поступках, — Тайлер переводит дыхание, — ты сломаешь сотни барабанных палочек и погнешь десятки тарелок, ты ошибешься, пока будешь играть новый ритм, но в итоге сыграешь его очень круто, у тебя будут болеть икры, но ты будешь усерднее тренироваться, и твои мышцы станут крепкими и рельефными, ты выучишь много песен и будешь играть их так, как никто другой, — Тайлер замолкает, Джош наконец отрывается от него и смотрит в его глаза, Тайлер не может оторваться, он говорит, — ты играешь не только головой и мышцами, ты играешь своим сердцем, — он кладет руку на грудь Джоша, — своим огромным, добрым и сильным сердцем. И поэтому ты невероятен. И поэтому ты не должен ненавидеть себя. Ты… Он замолкает, когда Джош кладет свою руку поверх его руки у себя на груди. Внутри становится легче, боль отсупает. Тиски, что прежде сжимали все внутренности Джоша, ослабевают. — Даже думать не смей, — заканчивает Тайлер, и его голос дрожит, а губы растягиваются в усталой улыбке, — иди сюда, — говорит он, и Джош падает в его объятия. Такие теплые и правильные. — Спасибо, — тихо благодарит он. Тайлер лишь сильнее прижимает его к себе, сидя все на том же холодном кафеле в туалете музыкальной школы. Это не имеет значение. Они здесь и они справятся — вот, что действительно важно.