Мы сказочно богаты. Ты и Я.
1 марта 2019 г. в 09:57
Я сидел за написанием очередной весьма ебанутой картины. Меня накрыла куполом ночь и воззвала к безумию в душе. Хотелось перфоманса или хотя бы напиться. Идей поступало мало, а любовники кончились неделю назад. Зарываюсь рукой в густые блондинистые волосы.
- Рас!
Кричу брату из своей комнаты.
- Чего тебе, ще-ще, - а вот и мой брат-близнец, такой же художник на всю голову. Такой же долбанутый гений как и я.
- Может потрахаемся? Я просто не знаю, чего бы такого ещё сообразить на эту ночь.
Он рассмеялся и замер в проходе. Тело и лицо как у меня, а длинная, пшеничного цвета, чёлка скрывает глаза, в густых волосах блестит корона. Безумный король. И я задумался - какого было бы переспать с самим собой? Со своей плотью и кровью?
Это явно стало бы чем-то до жути новым. Чем-то вдохновляющим.
- У меня ВИЧ, ще-ще, хочешь, чтоб я поделился?
- Плевать на это, я, может, и сам давно болен, ши-ши-ши.
Падаю в кресло перед холстом в центре комнаты. Брызги крови, неон и бесцветные глаза, в которых отражается вечеринка. Нарисовать музыку и эхо в тишине, как воплотить? Тело сотрясало от холода и нервов. Сосед сверху нещадно лупил молотком по полу.
Расиэль возник напротив меня и снял свою белоснежную рубашку. В глазах его, готов поспорить, искры. Обнажает бледную кожу, на которой вереница шрамов от моей руки. Когда-то он хотел познать эстетику боли, а я хотел написать его портрет этой самой кровью.
О чём будет его новый рассказ? Что он напишет в конце своей книги? Он не любит заканчивать истории, они обрываются ровно тогда, когда, казалось бы, в них начинает появляться сюжет. Он против конечности чего-то в этом мире. Взлёты и падения - класть он хотел на такие метафоры. Он до боли прямолинеен, а слог его прост и лаконичен. Не любит драм и соплей. Чувства, говорит брат, нельзя выражать словами. А книги, это всего лишь миллионы вариаций сложения букв в слова, а слова в предложения. Слова потоком лились из его уст в мои, но когда наступал рассвет, и он принимался печатать главу новой книги, - писал совсем не то, что хотелось бы ему. Но рассказы его гениальны, хотя бы от такого, как до жути просты. Но от того понять их сложнее. Сотни противоречий, он сам до жути противоречив. Ничто не конечно, конец там, где начало. Он безумен, как и я.
- Может поболтаем? - говорю своему брату, который уже расстёгивал ремень на своих кожаных черных брюках.
- И с чего начнём? Ще-ще-ще.
- Ну, слова по твоей части, а я за визуализацию, ши-ши.
- Что ж, тогда, - садится мне на бёдра и обнимает за плечи изящными пальцами окрашенными черным лаком, - что-то вроде "цивилизация началась с канализации, а этот разговор начнётся с нихуя", как тебе такое начало? Ще-ще.
Оглаживаю его спину, царапаю короткими ногтями поясницу.
- Интригующе.
Он приправляет моё безумие своим, потому мы живём вместе. Он моя часть, мы ураган невыносимого миром безумия, и нас просто слишком много для одного тела, потому ещё в утробе мы с ним разделились. Мой любимый и горячо ненавистный брат.
Он никогда не вызывал во мне сексуального интереса, ровно так же как и собственное тело, он казался не интересным. Я видел каждую его родинку, и каждый шрам, которые сам ему и дарил. Знаю каждого, с кем он спал, а их было так много, что в пору признать, что он демон похоти. Олицетворение греха и его последствий. Расиэль и сам был соткан из тысяч своих пошлых историй. И это не могло не восхищать, ведь он берёт всё, чего пожелает и не прочь сполна за это платить.
А я писал картины, такие безумные, какие только могли придти в голову. И нет, это не специально. Просто когда закрываю глаза, в голове визуализируется каждая мелочь, каждое чувство и неровное дыхание. Я хотел показать мир своими глазами, но свои же глаза прятал от всех, чтобы никто не видел то, что в них отражалось. Кажется любой сойдёт с ума, когда заглянет в мои бледно-серые омуты. В моём искусстве же все смотрят и видят своё. Лишь некоторые идиоты задаются пресловутым вопросом: "Что хотел сказать автор?". Ни черта хорошего. В моих картинах нет смысла. А может и есть. Кто знает. Фишка не прямого искусства в том, что каждый в праве видеть то, что видит, и это будет истинно верно. Во мне так много, что не умещается в рамках одной картины, потому я бесконечно обнажаю душу на сотнях полотен. В артхаусных фильмах, что изредка снимаю, в клипах и уличных артах на стенах. Нескончаемый поток сознания.
Сухие, искусанные губы касаются моих, провожу языком по губам брата. Прижимается ближе, скользит руками по моему животу под кофтой.
Громкое гитарное соло раздалось под нашим окном. Я отрываюсь от жарких поцелуев с близнецом и выхожу на балкон.
Выглядываю вниз, изворачиваюсь, но так и не вижу этого разрывателя ночной тишины. А хотелось бы познакомится с прекрасным. Что ж, познакомлюсь как умею. Беру с подоконника приличный горшок с гортензией, что так любовно выращена Расом, и старательно зашвыриваю на чужой балкон. Вроде попал, я ради этого сам едва не свалился.
- Жаль, играл неплохо, - с досадой пропел братец, - ещё и цветочек мой угробил. Вредитель, ще-ще.
- Так, на чём мы там остановились? Иши-ши.
Подхожу к брату, который стоит в комнате, он уже полностью обнажён. Прижимаю его тело к стене. Кусается сволочь, за шею, ключицы. Коленом раздвигаю его стройные длинные ноги, провожу по члену Раса кончиками пальцев. Рваный вздох, вгрызается в моё плечо сильнее, тихо шиплю. Ловлю его губы своими, сплетаю наши языки в жадном, страстном поцелуе. В штанах становится тесно. Он так сказочно хорош в любви телом, его понимание партнёра потрясает. Даже его укусы это то, чего я хотел. Его руки скользящие под резинку моих трусов - то, чего я хочу.
Он возбужден и часто дышит, вот что мы делаем друг с другом. Главное не забывать, что он мой брат. У нас общая мать, отец. Общая внешность и даже искры в глазах. Это не секс, а желание слиться, стать одни целым человеком. Краски в голове стали сгущаться. Его рука на моём члене начала сильнее сжиматься.
Белые волосы до плеч, бледная тонкая кожа, глубокие серые глаза. В них плещется нежность, безумная нежность и братская любовь. Они так сияют, такие яркие, как алмазы. Серые, как свинцовое небо в грозу. Холодные длинные пальцы блуждают по моему телу, мои сильные горячие руки сжимают его талию в объятиях.
- Мой милый братик, ши-ши-ши. Так должна любить семья? Это апофеоз нашей любви?
- Это далеко не всё, Бельфегор, ще-ще.
Я люблю когда он называет моё имя. А сейчас я люблю то, как он опускается передо мной на колени, поправляет корону и проводит языком по моему члену.
Так странно, что мы раньше никогда подобного не делали, и почему же?
Наше безумие прерывает настойчивый стук в дверь.
- Откроем? Ще-ще, - облизнулся Расиэль, выпустив мой член изо рта.
- Я открою, сиди, ши-ши-ши.
Натягиваю нижнее бельё, не став застёгивать ширинку. Подхожу к двери и открываю. На пороге стоит парнишка с длинными зелёными волосами, с белыми, неокрашенными корнями, с огромными безразличными изумрудными глазами. Красив и молод. Волосы собраны в низкий небрежный хвост, под глазами тёмные стрелочки. Жадно разглядываю его стройное тело и изящные черты лица. Хочу нарисовать мир его глазами.
Он смотрит на меня, на моё лицо, искусанную шею, расстёгнутые штаны. В руках сжимает куски глиняного горшка и помятой гортензии.
Хватаю его за воротник и втаскиваю в квартиру, закрываю за ним дверь. Осколки цветочного горшка, как и его содержимое, падают на коврик прихожей в моей квартире.
- Красиво играешь, ши-ши.
- Цвето-очек жалко, - протянул мой новый зелёный друг.
Молчим и смотрим друг на друга. Из комнаты вышел Расиэль, на нём были только черные боксёры, соблазнительно облегающие стройные бёдра.
- Это мой брат, - показываю на близнеца, который подошёл к зеленоволосому. - Джилл, ши-ши-ши.
- Я Фра-ан, - с интересом рассматривая моего полу-обнаженного близнеца, выдал паренёк.
- Милый, ще-ще-ще, - Рас подошёл к нему близко настолько, что едва ли не соприкасался кончиком своего носа с носом нашего гостя. Фран сокращает это неловкое расстояние между их лицами и сливается в поцелуе с Расом, пока я наблюдаю.
- Что ж, пройдём в комнату. Но вынужден предупредить, что из развлечений в этой квартире только члены, - вальяжно указав рукой на двери собственной спальни, говорю. - Ши-ши-ши.
- Это интересно, - оторвавшись от губ Расиэля, произнёс Фран и прошёл в спальню за моим братом.
Зеленоглазый парнишка разместился на моей большой не заправленной кровати. Его острые коленки проглядывают через разрезы светло-синих джинс. Джилл садится на его бёдра и снимает с парнишки черный джемпер. Падаю в кресло, из него хороший обзор на такие прекрасные действия. Начинаю зарисовывать отрывки их любовных сцен. Расиэль изредка кидает на меня взгляды через плечо, отрываясь от поцелуев с Франом. Это приносит наслаждение и вдохновение. Этому возбуждению пока нельзя давать выход, кроме как в искусстве. Я рисую оргазм, что отражается в глазах Франа, который изливается в глотку Сиэля, я рисую экстаз, который плещется в изумрудных омутах, когда мой брат берёт его во всех возможных позах. Вольфрамовая нить накаливания, что трещит светом в глухой темноте. Цветные круги перед глазами. Белые брызги. Серые, пошлые глаза.
Рассвет заливал комнату мягким жёлто-розовым светом, крался по голым ногам, переплетённым друг с другом, по длинным изумрудным волосам разметавшимся по подушке. По густым пшенично-белым волосам, по короне, что лежала на подушке, рядом с головой брата. Сажусь на постель и оглаживаю подушечками пальцев грудь близнеца, затем скулы аквамаринового гостя, что мирно отдыхал на груди Расиэля. Фран открывает глаза и смотрит прямо в мои, словно и нет никакой чёлки, что их скрывает.
- Иди сюда, - зову к себе парнишку. Послушно и плавно поднимается на локтях, наклоняюсь к нему и целую в мягкие, покрасневшие губы, касаюсь его языка своим. Чувствую холодные пальцы скользящие по щекам, шее и ключицам. Расиэль. Забираюсь полностью на кровать, сажусь на бёдра брата. Фран стягивает с меня мой полосатый джемпер. Целую брата, скольжу руками по груди гостя. Расиэль расстёгивает мои джинсы, ласкает рукой вставший член.
Я хочу брата. Взять его, полностью слиться с ним телом. Целую Франа, прохожусь языком по кромке его зубов и шепчу в самые губы, чтобы он наблюдал за нами. Я ещё успею заняться этим прелестным музыкантом, но сейчас я хочу закончить начатое с Сиэлем.
Фран поднялся и встал с кровати, я проследил за ним, как он встаёт и идёт к креслу, подвигает его ближе к кровати. Он абсолютной голый, изгибы его тела привлекают, а глаза, что смотрят выжидающе, - завораживают.
- Кто будет сверху, милый брат? Ще-ще.
- Я не против побыть в двух ролях, иши-ши.
Сиэль притягивает меня для глубокого, страстного поцелуя. Так неистово я ещё никого не целовал, и никогда никого так сильно не хотел. Это рождает бурю, хаос в голове. Касаюсь руками его груди и живота, очерчиваю подушечками пальцев каждый шрам, спускаюсь ниже поцелуями по телу брата. Рас извивается навстречу моим ласкам, тяжёлое дыхание и редкие стоны, когда очерчиваю изгибы его тела языком. Его тело такое же как у меня, но сам он восхитительно сексуален, это что-то незримо прекрасное.
Я не обращаю внимание на томные вздохи позади нас, Фран наблюдает за нами. Рас наблюдает за ним. Устраиваюсь между ног брата, закидываю его ногу себе на плечо и, лизнув головку возбужденного члена, вбираю в рот его плоть, стараюсь взять до основания. Он должен сгорать от этой безумной любви. Поднимаюсь к низу живота, обвожу языком родимое пятно в виде полумесяца, точное зеркальное отражение моей собственной отметинки.
Хриплые стоны, изгибается так красиво, как только умеет. Ему нравится, что за нами наблюдают. Он закусывает губу и смотрит на Франа. Я оборачиваюсь назад и вижу, как музыкант ласкает себя, касается пальцами возбужденного члена, рассматривает наши тела. В зеленых глазах блеск неподдельного интереса и вожделения. Смотрю прямо на нашего дорого наблюдателя и, плавно поднеся ладонь к лицу, медленно прохожусь языком по среднему и указательному пальцу, вбираю в рот и увлечённо посасываю. Фран закусывает нижнюю губу, активнее сжимает собственный член в кольце изящных пальцев, прикрывает глаза. Возвращаю всё своё внимание драгоценному брату. Ладони Расиэля мягко ложатся мне на голову, намекая на продолжение оральных ласк. Провожу языком по горячей возбуждённой плоти, ласкаю и посасываю головку, играю с уздечкой, заглатываю так глубоко, как только позволяет опыт и физиология. Его стоны просто будоражат сознание, его голос такой сладкий и красивый, немногим отличается от моего, но всё же заставляет трепетать всё внутри.
Я хочу любить тебя, как брата, как любовника, как музу.
Ещё раз облизнув собственные пальцы, мягко ввожу в Раса сразу два, он расслаблен и легко поддаётся, хоть и морщит свой аккуратный носик от боли. Нежно и старательно растягиваю любимое тело.
- Бе-ел, - стонет брат, когда я задеваю простату, - войди в меня.
Беру презервативы, что всегда пачками хранятся под подушкой, и раскатав по стволу, нависаю над братом. Закидывает ноги мне на поясницу и целует. Со всей любовью, со всей лаской, что только может быть у него ко мне. Мягко толкаюсь в тело Сиэля, замираю, войдя на всю длину. Он замирает, а тело бьёт лёгкая дрожь. Целую скулы, кончик носа, губы, подбородок, шею. Упиваюсь этой близостью, как чем-то самым прекрасным на свете. Смело покачивает бёдрами навстречу мне. Сносит крышу. Закрываю глаза.
Всё перед глазами перемешалось, лампа в темноте замигала и начала светится, вольфрамовая нить накалена до предела. Тёплая мягкая кожа под моими ладонями, стоны, что лились в мои уши, голос ангела, что просит не останавливаться. Я содрогаюсь всем естеством занимаясь с ним любовью. Проникаю глубже, сжимаю в руках упругие ягодицы, ловлю сухие губы своими губами, сплетаю наши языки в безумном танце.
Я умираю от эйфории.
Жалобный скрип кровати, мелодичные стоны Сиэля и мои собственные. Выхожу из желанного тела и поворачиваю брата на бок, беру под колено его ногу, чуть поднимая, и вхожу в него на всю длину. Прогибается в спине как настоящий кот, касается рукой изнывающего члена, ласкает себя. За моей спиной раздаются хриплые стоны нашего гостя, это заводит сильнее. Нить накаливания светит ярче тысячи солнц. Перед глазами рассыпаются тысячи цветных искр, образуя новый дивный мир в моём сознании. Я кончаю, немногим позже Сиэля. Падаю рядом с ним на подушки и, притянув к себе, целую Раса в губы так невинно и нежно. Мягкая улыбка и неразборчивый шёпот.
- Я вдохновлён, - шепчет мне устало и тихо.
Зову Франа в нашу постель. Красивый мальчишка, я хочу, чтобы он сыграл нам позже, когда мы его отпустим. Грациозно и медленно крадётся по кровати меж наших, с Сиэлем, тел. Рас обнимает парня со спины, гладит по зелёным волосам, проводит языком по бледной тонкой шее. Провожу ладонями по груди Франа, оглаживаю мышцы, наслаждаюсь бархатистой кожей, соблазнительными изгибами талии, бёдер. Целует меня так ласково и невесомо, словно боится спугнуть, смотрит прямо в глаза, очерчивает кончиком языка мои губы.
- Скажи, чего ты хочешь? Не бойся быть честным в желаниях, - шепчу в приоткрытые чувственные губы.
- Хочу любить, - шепчет Фран и сливается со мной в поцелуе. Нежная страсть, пошлое целомудрие. Всё перемешалось и стало неразделимым и полным противоречий.
Я хочу побыть снизу, хочу, чтобы брат овладел мной так же, как я им. Хочу ощутить все наслаждения, что способны дать мне мои любовники.
Сиэль берёт меня нежно, аккуратно растягивает, пока Фран старательно сосёт мне. Выгибаюсь, когда по телу проходит волна экстаза, заставляя вздрагивать и стонать так громко, чтобы каждый в этой многоэтажке знал, как звучит наслаждение. Сиэль просит встать меня на четвереньки, Фран целует меня когда Сиэль входит в моё тело. Страстные, мокрые поцелуи и успокаивающие поглаживания по плечам. Стон боли утопает на губах зеленовласого парнишки. Сиэль покусывает меня между лопаток и сразу проходится языком по местам укусов. Фран садится передо мной, широко расставив ноги. Упираюсь ладонями в его бедра с внутренней стороны. Вылизываю горячую плоть, слизываю капельки выступающей смазки, беру глубоко за щеку, играю языком. Волна наслаждения накрывает с головой, заставляет прогнуться в пояснице. Я чувствую внутри его член, слегка сжимаю мышцами. Стонет. Глубокие, резкие толчки, пошлые шлепки и мои глухие стоны с чужим членом во рту. Хочу кончить. Фран выгибается навстречу моему языку и горячим губам. Увеличиваю амплитуду движений, тяжело дышит, зарывается пальцами рук в зелёные волосы.
- Хочу твой член внутри, - сбивчиво шепчет Фран. - Сейчас.
Усмехаюсь. Парнишка жадно облизывается свои пальцы и принимается наскоро растягивать колечко своих мышц. Сиэль двигается быстрее, яростнее сжимает пальцами мои ягодицы, кусает за плечи. Чувствую, как внутри меня пульсирует его член, я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить. Это просто невероятно.
Фран ложится под меня, смотрит внимательно, словно старается запомнить каждый изгиб и линию моего лица. Сиэль встаёт с постели и выходит на балкон, чувствую, как с неплотно закрытой двери тянет сигаретным дымом.
- Ты так прекрасен, - сосредоточенно разглядывая моё лицо, говорит Фран.
Улыбаюсь и одним толчком приникаю в его тело. Закусывает губу и прикрывает глаза. Прекрасное создание, хочется касаться его снова и снова, заставлять кончать и молить о продолжении.
Мы втроём лежим на кровати. Вокруг разбросаны презервативы и вещи. Солнце слепит сечатку глаз, но я продолжаю упрямо смотреть в окно, на этот белый, палящий диск.
- Ты правда болен? - спрашиваю брата.
- Точно не знаю, ще-ще. Но это должно было случится, я не очень люблю презервативы и очень люблю секс, - перебирая меж своих тонких пальцев зеленые пряди, говорит Расиэль. - Я напишу про планету любви, спутником которой будет являться Венера и Эрос. Столько мыслей в голове, столько идей. Но иногда я думаю, что на самом деле не способен любить вне постели. Даже тебя, - его голос звучит спокойно и мягко.
А я думаю, что хотел бы снять фильм о любви. О настоящей, а не той, что описывают классики. Её нежность и трепет с членом во рту. Высшая точка любви достигается в оргазме. Я знаю это, ведь я любил так много и не боюсь это признать.
В зелёных глазах плещется океан любви и экстаза, в его глазах отражаемся только мы с братом. Эта любовь так сильна и скоротечна, и мы не будем её приручать. Пусть всё идёт своим ходом, а мы будет спокойно наслаждаться свободой разума и тела, пусть это не главное в мире, но других приоритетов у меня на сегодня нет.
Надоела лирика. Сочините просто.
Все эти метафоры скользкие, как лёд.
Падение с высоты собственного роста.
Взлёт и падение. Падение и взлёт.
Новая пощёчина общественному вкусу.
Все друзья и родственники заняли места.
Увы, они растеряны, как рваные бусы.
Что такое мода? Что такое красота?