Из северного края

Потоптавшись на крыльце, чтобы стряхнуть с валенок снег, Лиам вошел в дом, выдыхая облачко пара. Вместе с ним на порог ворвался холодный морской воздух, заставивший бы любого вздрогнуть. Любого, но не Луи, что сидел на крепко сколоченном стуле у окошка, печально рассматривая изморозь. Обыкновенно он выискивал море, но сейчас стекло серебрилось, а снаружи было совсем темно. Практически всё, чем они пользовались в доме, было сделано руками Лиама. Добротный деревянный стол, стулья, шкафы с резными дверцами. Он сделал ручки в виде ракушек, чтобы Луи чувствовал себя хорошо, но Томлинсон обыкновенно не обращал на них внимания. Он передвигался по дому очень тихо, и даже скрипучие половицы никогда не шумели под его ногами. Лиам закрыл за собой дверь, оставляя вьюгу снаружи, а когда обернулся, Луи уже смотрел на него глазами цвета морского залива. На нем была серая рубашка с косым воротом, свободные штаны и теплые-теплые носки из шерсти. Луи вязал их сам. – Привет, – сказал Лиам, опуская ведро с рыбьими головами на пол, чтобы стянуть с себя шарф. Потолочная керосиновая лампа освещала каждый угол широкой комнаты, и Пейн заметил, что в воздухе не летает ни одной пылинки. – Тут так чисто. – Я сегодня делал уборку, – медленно ответил Луи, обводя помещение глазами. Он словно видел дом впервые, впрочем, его взгляд редко выглядел иначе. – А я натоптал, прости. Но я принес тебе рыбьи головы, – продолжил Лиам, расстегивая тулуп и пристраивая его в шкафу. – Спасибо, – тем же тоном произнес Луи, чуть-чуть покачав головой. Его взгляд скользнул по Лиаму и остановился на глазах. – Я сварил картошку. – Как здорово. Ужасно хочу есть. Бесшумно поднявшись со стула, Луи отодвинул его от окошка и начал накрывать на стол. На столе появились вареный картофель, паштет из оленины, рыбный бульон, соленые лесные грибы, краюшки ржаного хлеба, варенье из брусники. В жестяных кружках оказался крепкий горячий чай из трав, темно-золотого оттенка. Над ним вился ароматный дымок, от которого обыкновенно клонило в сон. Лиам сел за стол, расстелил на коленях салфетку, и Луи опустил перед ним миску вареного картофеля. Он всегда очень аккуратно снимал кожурку ножом-секирой, так что картошка всегда сохраняла свою форму. Она не разваривалась, не была слишком жесткой, источала аромат весны и земли. Руки Луи могли сотворить чудо из самых простых продуктов — Лиаму оставалось только посыпать ужин крупной солью. Ведро с головами переместилось ближе к столу, но Луи не стал ужинать. Просто сел напротив, обнимая одно колено. Глаза цвета осеннего неба следили за каждым движением Лиама. – Сегодня недалеко в море ушли, – сказал Лиам, отхлебнув горячего рыбного бульона. Он приятно согрел внутренности, спускаясь по пищеводу, и успокоился в желудке. – Рыбы было не очень много. Чуть не подрались, пока делили выручку. Нейтан хотел забрать головы на бульон, но я опередил его. – Ты мастерски стряпаешь сделки, – негромко сказал Луи, еле заметно покачиваясь. – Ты прав, – согласился Лиам, намазывая тонкую краюшку хлеба прекрасным паштетом из оленины. – Думаю, надо выйти дальше в море, может, на пару дней. Рыба далеко уходит, берега мелеют. Парни очень недовольны... Нежно получилось. Лучше, чем то, что мы пробовали у Билла, – распробовав паштет, заявил Пейн. – Просто очень долго замешивал, – ответил Луи, рассеянно взглянув на керамическую плошку. За окном завыли волки, и Томлинсон автоматически вскинул голову, прислушиваясь к их вою. На стене висело ружье, патроны были в тумбочке у двери. Если волки подберутся ближе к жилищу и Лиама не будет рядом, он велел стрелять. Можно выстрелить вверх, говорил Пейн, волки напугаются звука и убегут. Но лучше, конечно, быть дома. – Всегда ты знаешь, как сделать рецепт лучше, – заметил Пейн, не обращая внимание на звуки снаружи. – Я думаю, может, поплыть к соседней бухте, там раньше много рыбы было. Правда, это целый день пути, потом расставить сети... если температура упадет, можно застрять во льдах. – Лучше не плыть в бухту в это время года, – сказал Луи, вновь возвращаясь взглядом к Лиаму. – Рыбы там нет. – Тогда придется переждать, – заключил Лиам, допивая бульон. Он был уже не таким горячим, но всё равно приятно согрел нутро. Снаружи сегодня было очень холодно. – Может, походить по берегу и поохотиться? – подумав, уточнил Пейн. – Местные плохо берут мясо птицы... – Отпусти меня. На секунду Лиам замолчал, размешивая варенье в чае. Было слышно, как ложка стукается о жестяную кружку. Домашний, уютный звук. – Думаю, сможем продать перья и клей из жира, если будет совсем туго, – продолжил Пейн, рассматривая варенье на дне кружки. Теперь он не видел, что делает Луи, но догадывался, что он сидит, как прежде, обнимая одну ногу. – Только нужно будет поехать в город. – Пожалуйста. Лиам бесшумно хлебнул чая. У него был хороший северный вкус, отдающий чем-то пряным. Обычно в чай добавляли имбирь, чтобы он лучше согревал, но здесь его достать было не просто, а Томлинсон его и вовсе не любил. С вареньем получалось вкуснее, Луи варил его каждую осень, когда они получали кисло-сладкие северные ягоды и огромные мешки с сахаром. – Я буду приходить к берегу, когда позовешь, – продолжил Луи тем же тихим и почти невнятным голосом. – Верни мне мою шкуру. – Так плохо здесь? – спросил Лиам, наконец. Он поднял глаза, чтобы увидеть лицо Луи, но Томлинсон уже опустил взгляд на ведро рыбьих голов. – Просто я очень скучаю по дому. По свежему морскому ветру, разгоняющему пену на поверхности воды. По темному морскому дну, где медленно шевелились мелкие организмы. По танцам на дне океана. Другим роанам и селкам. Русалкам. Пятнисто-серой шкуре. Охоте. – Летом я свезу тебя к западному побережью, – Лиам зачем-то щелкнул жестяную кружку ногтем. – Думаю, пора спать. Луи встал из-за стола и принялся собирать посуду в большую лохань. Он мыл её рано утром — для этого нужно было растопить снег. Спичка у Луи всегда зажигалась с первой попытки и никогда не ломалась, хотя раньше Томлинсон, конечно, никогда не имел дела с огнем. Сперва он немного напугал его, но потом Пейн приучил его греться у печки. – Я снесу рыбьи головы на улицу, чтобы дома всё не пропахло, – сказал Луи, закончив убирать посуду. – Не надо, приманят волков, – ответил Лиам, шумно потягиваясь, и Томлинсон вновь вернул ведро с рыбьими головами под стол, на всякий случай укрыв его чистой плотной тканью белого цвета. – Тебе не обязательно убирать в доме каждый день, шкуру ты всё равно не найдешь. Остановившись у окошка, Луи опустил голову, чтобы рассмотреть изморозь. Она напоминала стрелки, что ползли вверх и вниз. Еще это было похоже на перья. У них были все цвета радуги, но со стороны казалось, что только белый и розовый. Можно было поднести свечу и рассмотреть их все. Луи расстегнул ворот рубашки, освобождая худую шею. – Хорошо, – ответил он. – Не буду. Лиам расстелил постель и оттянул край тяжелого лоскутного одеяла, поджидая Луи. Томлинсон подошел бесшумно, обнял его за талию и положил подбородок на плечо. Для этого ему пришлось встать на носочки. – Если увидишь русалок во время рыбной ловли, бросай рыбу обратно в море. И не слушай их пение, закрой уши руками, – предупредил Луи и, разомкнув объятие, опустился на кровать. Он почти сразу оказался у стены. От печи еще шло остывающее тепло, но кровать была в целом прохладной, очень свежей и чистой. Луи неуклюже завозился под одеялом, что бывало каждый вечер, пока, наконец, не устроился на уголке большой белой подушки острым подбородком. Лиам затушил керосинку под потолком и на ощупь двинулся к кровати. Откинув лоскутное одеяло, Пейн невольно запустил под него прохладу — это заставило Томлинсона выдохнуть. Когда Лиам опустился со своей стороны, Луи двинулся к нему, уютно устраивая голову на плече и обнимая рукой за живот под одеялом. Лиам опустил ладонь на его бок. От Луи шло согревающее тепло, от него самого — тоже. – Прямо завтра поедем, с утра, – сонно сказал Лиам. Луи с легким удивлением завозился рядом. – На твое побережье. Рыба всё равно сейчас плохо ловится, так что мы ничего не потеряем. – Хорошо, – пробормотал Луи в его плечо, и его объятие стало чуть крепче. – Тогда я утром заштопаю твои теплые штаны. И кофе сварю. – Поспи подольше, – шепнул Лиам, повернув голову, чтобы поцеловать Луи чуть выше лба. Томлинсон пошевелил головой, и они слепо ткнулись друг в друга губами. – Я сам заштопаю и сварю кофе. Луи издал очень уютный звук, теснее прижимаясь к нему. Их ноги слегка запутались между собой. Лиам тоже повернулся на бок, чтобы обнимать Луи немного сильнее.