Быть рядом во что бы то ни стало.

      Ивану посреди ночи вообще никто не писал толком. Так, только если бывшие жены по пьяни и все. Мужчина сам так делал, но только в университете, где-то с третьего по пятый, завершающий курс.       Мужчина помнил это отчетливо, но никогда не упоминал. «Да, — в мыслях проговаривал Иван, когда вспоминал свои похождения, — Писал пьяным бывшим, было дело. Да, встречался с кем попало. Да, ходил направо и налево чаще, чем сейчас. Но я ведь исправляюсь, в конце концов». И он исправлялся. Только он во всем исправлялся и изменялся.       Ожогин перестал встречаться с кем попало, перестал часто «спускать пар» с любовницами и любовниками в постели, перестал напиваться так, что не до отключки, а в самый раз чтоб бывшим снова писать. Вот только, озираясь на себя прошлого, Ваня желал оставить, заполучить обратно лишь одно. Свою открытость. Тогда он не прятался под холодными масками, никому не строил пустых улыбок. Только если выстебать, позлить, поиздеваться. Только и всего. Во все остальные моменты — открыт во всем. А еще он желал, что бы ему больше никто не писал по ночам.       В этот раз его разбудило дребезжание телефона где-то в четыре утра. На улице лето, светлеет рано, так что солнце медленно, но верно всходило над Петербургом. Ваня по привычке подумал, что это будильник, сквозь сон смахнул что-то на заблокированном экране и уткнулся в подушку носом. И только потом вспомнил, что у него, как бы, выходной и будильник он вообще выключил. Мобильный же вновь продребезжал, оповещая о пришедшем смс.       Писал Кирилл, как понял Ваня. Потому что только его номер был забит без точки в конце и простым «Кира». Так что, среди остальных он выделялся. «Ростислав.», «Агата.», «Анастасия М.» и, самое недавнее, «Кира». И фотография еще такая смешная, с какой-то конференции, где Кирилл рычащего изображал и вверх куда-то посмотрел. Но на губах певца не появилось даже улыбки. «Вань» «Вань, прошу ответь» «Вань?» «Мне страшно»       Страшно? От чего это? Иван лишь усмехнулся своим мыслям и откинул телефон на другую сторону кровати, перекатываясь на другой бок. Воспоминания нахлынули снова.       Впервые он встретил Гордеева на какой-то вечеринке в универе. Ожогину 23, он на третьем курсе, популярен и кутит везде и со всеми. Конечно же, он был буквально в центре внимания. И Кирилл, которому всего-то 20, он на первом курсе и еще никому толком не знаком. Иван не привык видеть, что кто-то стоит в стороне и, тем более, не обращает на него внимание.       — Эй, новенький! — Именно так окликнул Иван Кирилла, но тот даже не взглянул на него. В конце концов, не он один новенький и не он один стоит у стены. — Длинноволосый, ты что, оглох совсем?!       — У меня имя есть. — Кирилл лишь вздохнул, оторав взгляд от рассматривания зала и переведя его на Ивана. Уже тогда Кирилл был выше, так что смотрел на него чуть свысока. — Кирилл, если не знал.       — Ой, ну простите. — Иван притворно улыбнулся и сделал небольшой поклон, ногу чуть вперед выставив. Кирилл лишь на это усмехнулся, качнул головой, выдал тихое: «Паясничаешь. Шут гороховый» — и вышел. Иван даже рот в очередной раз раскрыть не успел, а после обернулся и заметил, что все на него смотрят удивленно. — Чего встали? Где ваш дух тусовщиков?!       Следующая встреча произошла на совмещенном уроке фехтования. Это дело Иван не особо любил, но все же пришел, потому что урок был совмещенный и им, третьему курсу, вроде как надо было показать, кто тут главный, первому. Группа Ивана была совмещена с группой, где был Кирилл. И, так вышло, что Кирилл достался именно Ивану.       И именно Ожогин был побежден. Единственный на всем курсе. Его победил младшекурсник. Так еще и новенький. Иван был в немой ярости.       — Вставай. — В этот раз голос Кирилла звучал тепло и совсем по-доброму, а сам он руку Ивану протянул, помогая встать. — Как ты?       — В порядке. — Иван ответил сухо чисто из обиды и мысленно окрестил Кирилла врагом. Хотя в последующие дни, и сейчас, Иван понимал, что Кирилл — чуть ли не единственный в его жизни, кто, не смотря на бзики того, готов был помочь и поддержать. «Вань, прошу, пожалуйста, ответь, мне очень страшно»       Кажется, именно воспоминания заставили Ивана все же усесться на кровати и ответить Кириллу. И снова сухое: «Чего ты там?»       Кирилл писал долго. В большинстве своем, сообщение было наполнено просьбами быть рядом и извинениями, а также было меньше среднего. Иван лишь выдохнул, ответив лишь «Не беспокойся и ложись спать», а после убрал телефон, выключив звук и заснул дальше. На утро он лишь заметил, что иконка рядом с диалогами горит красным с цифрой 3. Три непрочитанных. От Кирилла. «Вань, я не могу, я не могу заснуть, не могу успокоиться, мне очень сложно писать, мне страшно, Вань, прошу, умоляю, приедь, ты нужен мне» «Вань, прошу, ответь» «Прости.»       И вот это самое «Прости» с точкой на конце очень напрягло Ивана. Обычно Кирилл шутил очень на счет этого и, словно бы на манер Галчонка из мультика «Простоквашино», писал: «То-че-ка».       И, кажется, именно это заставило Ивана начать судорожно собираться, звоня Кириллу по телефону.       — Да? — Кирилл ответил не сразу, совсем не сразу, после трех попыток Ивана дозвониться до него, лишь на четвертую беря трубку. Голос того был хриплым, и Ожогин был абсолютно уверен, что это не после сна.       — Я еду. Прости, что так поздно. — Кирилл отключился сразу же, после того, как Иван закончил говорить. Из-за этого Иван начал собираться быстрее, даже умываться и завтракать, как обычно, не стал.       Оказался тот у Кирилла лишь через час, матеря пробки на всех известных самому языках. Полдень, так еще и выходной у всех, черт бы их побрал.       Гордеев открыл вновь не сразу, только тогда, когда Иван второй раз на звонок нажал. Открыл, и даже не стал скрывать бинтов на запястьях и предплечьях.       — Господи, Кирилл. — Иван сокрушенно выдохнул, заходя в квартиру и, едва прикрыв за собой дверь, взял руки парня в свои, рассматривая бинты с проступающей кровью. — Зачем?       — Я не помню этого. Я лишь очнулся, когда боль от горячей воды почувствовал. Видимо, был в состоянии аффекта во время страха и истерики. — Гордеев измученно улыбнулся, заглядывая Ивану в глаза, а после мягко целуя того в лоб, словно бы успокаивая. — Спасибо, что приехал.       — Господи, Кирилл, прости меня. — Ожогин лишь прижал к себе Кирилла, зарываясь пальцами в отрощенные волосы того, чуть сжимая, но после отстраняясь и беря лицо того в руки. — Прошу, Кирилл, не делай так больше. Я люблю тебя, слышишь? Люблю.       Кирилл лишь кивнул и вновь прижал к себе Ивана. Показывать собственные слезы совершенно не хотелось, зато хотелось чувствовать Ивана на зло всем тем галлюцинациям и голосу в голове, который мог иногда брать контроль и который звал себя Крисом.       — Ты все чаще снимаешь свою маску, дорогой. Я горжусь тобой. — Парень мягко провел пальцами по волосам Ивана. На губах того была мягкая улыбка, а вот в глазах стояли слезы.       — Прошу, если такое еще раз случится, пиши мне, ладно? Только, пожалуйста, не делай ничего с собой. — Иван осторожно взял в свои руки запястья Кирилла, покрывая их мягкими поцелуями. Словно в детстве, когда мать целует твою царапинку и говорит «До свадьбы заживет». Только вот смешно, что у Киры до этого развод с начальной стадией депрессии после него был.       — Я не могу обещать, прости. — Кира смог только выдохнуть, а после снова уткнулся носом в макушку Ивана, жмурясь, стараясь скрыть истерику.       Но Ваня её заметил. И мысленно обещал себе во что бы то ни стало быть рядом с Кириллом.