Половинка лимона

Слэш
R
Завершён
111
автор
Bell8 бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
111 Нравится 5 Отзывы 14 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— Лимон? — слышит Чангюн звонкий голос над собой и невольно вздрагивает, подсознательно касаясь шрама на запястье правой руки, прикрытой повязкой. Подняв голову, он видит перед собой высокого парня, который с широкой улыбкой от уха до уха действительно зачем-то протягивает ему ладошкой кверху спелый красивый лимон. Машинально Чангюн считывает вслух фразу на его запястье, и сам же морщится от приторной мерзости фразы. — Только если ты подсластишь послевкусие… Боже, ну, кому вообще может прийти в голову такая дурацкая фраза? Почему соулмейты вообще обязаны друг друга распознавать по первой случайно услышанной фразе? Паренёк не посылает его, не бьёт, не хмурится. Лишь озадаченно кивает, пока лимон плавно перекочёвывает в руки Чангюна. Холодный, шершавый. Он словно заманивает своим привлекательным видом, обещает горы тропического наслаждения, да только любой дурак в курсе, какой он на самом деле ужасно кислый и едкий на вкус. Во рту тут же рефлекторно собирается вдвое больше слюны, чем обычно. Отчасти, из-за рефлексов. Отчасти, из-за оглушающего чувства вины и даже какого-то стыда: Чангюн только что случайно нарушил тайный ритуал обретения соулмейтов. Не так он его представлял на себе, но, обладая достаточным теоретическим багажом, он нутром понимает, что обязан провести его до конца, во что бы то ни стало. Жестом он предлагает лимонному парню присесть рядом с собой за столик, аккуратно разрезает неожиданный презент столовым ножом, предварительно слизав с него остатки крема от своего пирожного, и выдавливает из половинки несколько капель в кружку, из-за чего янтарного цвета чай мгновенно светлеет на несколько тонов. Непослушный кусочек лимона неловко выскальзывает в руке и пачкает указательный и средний пальцы, так что приходится слизать кислый сок с собственной кожи. Он ловит на себе очень внимательный взгляд и даже моргнуть не успевает как ловит короткий, но и правда очень сладкий чмок в губы. — Минхёк, — представляется он, придвигая к Чангюну салфетку с начёрканным неровным почерком номером телефона. И когда только успел? Чангюну кажется, что с момента передачи злополучного лимона прошло только две секунды, если не меньше… Может, этот Минхёк уже заранее подготовился, ещё до того, как поднёс такой странный подарок? — Чангюн, — только успевает ответить он, когда Минхёк вскакивает со стула и покидает кофейню так, словно его никогда здесь и не было. Послевкусие на губах и правда приятное, очень сладкое и свежее. Слишком свежее. Непозволительно свежее для человека, который только что украл чужую родственную душу.

о

Чангюну даже не стыдно, когда Минхёк охотно отвечает на все его сообщения, когда охотно присылает фотографии тощего, но достаточно мускулистого тела, когда нервно топчется у дверей их кофейни, ожидая его появления на очередном свидании. Не стыдно Чангюну даже когда Минхёк заказывает лимонный чизкейк с ароматным тыквенным латте, даже наоборот. Когда Минхёк улыбается вот так, по-домашнему, сладко и уютно потягивается в своём безразмерном жёлтом свитере, Чангюну хочется обнимать, держать крепко и никогда-никогда не отпускать. Говорить при этом не хочется от слова совсем, пускай Минхёк сам выговаривает весь дневной словесный запас их двоих вместе взятых, Чангюну не жалко поделиться. Ему чудовищно нравится слушать голос Минхёка, его порою совсем не смешные, но всё ещё интересные истории из университета. Нравится ощущать осторожные, чуть прохладные прикосновения к собственной коже от подушечек пальцев Минхёка. Ему очень странно признавать, но Чангюн кожей чувствует, как его затягивает с головой в это очаровательно отвратительное состояние влюблённости, и, что намного хуже, он совсем не против. Ради Минхёка он готов на подвиг, он готов подарить ему целый мир, даже если тот не просит, всё равно. Рациональный некогда мозг Чангюна заполняется розовой сладковатой субстанцией настолько, что он даже не в состоянии думать об одной маленькой, практически микроскопической оговорке. Минхёк никогда не будет ему полностью принадлежать.

о

— Что это у тебя? — осторожно спрашивает Минхёк однажды, прикасаясь к правому запястью Чангюна. Тот неловко улыбается и осторожно вытаскивает руку из нежной, но достаточно цепкой хватки. — А ты разве сам не знаешь? — спрашивает он, стараясь придать голосу максимально беззаботный тон. Минхёку сложно врать, он вранье высматривает за километр. Не получается солгать и сейчас: тот только напряжённо хмурится, но попыток отпустить руку не предпринимает. — Там лимон? Лимон, да? — Да, — лжёт Чангюн. На этот раз, чтобы скрыть преступление, он тут же тянется за долгим и глубоким поцелуем. Они лежат совсем одни в просторной кровати Минхёка. На нём сейчас надета только цепочка с миленьким кулоном. На Чангюне — куча кожаных браслетов и напульсник на руке, которые он снимает только в душе. Если Минхёк сейчас предложит сходить помыться, то правда неизбежно вылезет наружу, причём, по закону подлости, в самый неожиданный момент и самым некрасивым образом. Но, к счастью, он не слишком настаивает на правде, поэтому ведётся на нехитрый трюк с поцелуем и руками лезет гладить всё ещё горячую и немного влажную после секса кожу. — Я так тебя люблю, — шепчет он сквозь поцелуй. На одну короткую секунду Чангюн открывает глаза, замечая, насколько сейчас сосредоточен, насколько искренен, насколько честный с ним Минхёк, и от этого чувствует себя ещё хуже. — Я тоже люблю тебя. Больше жизни, — отвечает Чангюн и наваливается всем телом на Минхёка, уже точно не давая ему никаких альтернатив, кроме как продолжения банкета. На этот раз он говорит чистую правду.

о

Тайное всегда становится явным. Без исключения. Спустя целый месяц после знакомства с Минхёком Чангюн, наконец, вспоминает. Он вспоминает странного попутчика, у которого на запястье были не слова, как у почти каждого на земле, а рисунок. Рисунок большого, спелого, но всё ещё очень кислого лимона. С детства зная, что подслушивать плохо, Чангюн всё же нарушает неписанные правила и случайно узнаёт, что у странного паренька с лимоном на руке не всё в порядке с личными делами. Ради матери он должен уехать на заработки очень далеко, скорее всего, в Штаты, может, даже в Канаду. И возможно, Чангюн и совсем бы не обратил внимание на весь этот пустой трёп и пошёл бы дальше по узкому проходу автобуса к своему месту, если бы автобус не дёрнулся, трогаясь с места слишком быстро. Неловко взмахнув руками, Чангюн плюхается на колени лимонному парню и слышит в свой адрес совсем не литературные высказывания. Буква в букву как на собственном запястье, которые он так болезненно удалил несколько лет назад, совпадения быть не может. Да только вместо глупых, неразборчивых извинений, у недовольного парня на руке долбанный лимон! Именно поэтому Чангюн садится на ближайшее свободное место, потирает подозрительно вовремя разнывшийся розоватый шрам под запястьем и внимательно слушает всё, что так эмоционально высказывает недо-соулмейт по своему телефону. Уезжает далеко? Да и скатертью дорожка! Не нашёл соулмейта? Да флаг тебе в руки, посветишь своим запястьем в любом магазине фруктов и выбирай кого хочешь! Вероятность повтора этой неприличной фразы в сторону Чангюна намного ниже, примерно нулевая, потому что не ругаются простые люди настолько витиевато, так что шанс того, что это был соулмейт — сто десять процентов из ста. Проблема только в том, что у этого парня на запястье выгравирован чернилами судьбы совсем не Чангюн, что делает его победителем в генетической лотерее. Чангюн же в неё однозначно проиграл.

о

Даже если вероятность того, что у твоего соулмейта есть свой соулмейт, очень мала — несколько десятых от общего процента населения планеты — количества таких несчастных людей хватило бы, чтобы заселить среднюю африканскую страну. Чангюн очень любил раньше жалеть себя, что он такой жалкий и неполноценный, пока все люди как люди, озабочены маниакальными поисками той самой второй половинки. Но в один прекрасный момент он осознал, что отсутствие соулмейта — совсем не проклятье. Это дар. Дар, который даёт тебе намного больше, чем ты можешь осознать — свободу. Тебе не нужно с задором охотничьей собаки совать нос во все правые запястья на планете, тебе не нужно отказывать в романтическом знакомстве только потому что фразы на ваших руках не соответствуют тому, что вы говорите на самом деле. Тебе не нужно переживать, как ужиться со своей половинкой, потому что порою природа бывает такой сволочью, такой сволочью. Чтение вслух фраз с запястья становится чем-то вроде хобби для Чангюна: названная вторая половинка с полуоборота принимает правила игры, между ними вспыхивает коротенький роман, который заканчивается всегда одинаково. Он мстит сам не зная кому, самому мирозданию, наверное, сам не зная, зачем. Возможно, потому что не иметь соулмейта — отстой. Возможно, потому что твоя несложившаяся парочка оставила на тебе грязный пожизненный след, состоящий из оскорблений и неприличных слов, которые горели на запястье, словно клеймо неудачника. Чангюн мстит ему, он мстит себе за неполноценность. Минхёк, по идее, не должен был стать жертвой, он совсем не в его вкусе, да и не выглядит как зажравшийся и зациклившийся на поиске собственной половинки доверчивый идиотик, поэтому впервые Чангюну становится стыдно за своё пост-подростковое упрямое желание насолить всему миру с его глупыми правилами. Минхёк другой. Он не требует, не истерит, не скандалит по пустякам. Для Минхёка не столь важно получить нужное количество любви, сколько отдать, заключить в свои нежные объятия, как лучик весеннего солнышка, и лично проследить, чтобы Чангюн и правда чувствовал себя любимым. Незаметно даже для самого себя он впускает Минхёка в свой внутренний мирок волка-одиночки, и даже не жалеет. Он того стоит. Он стоит тысячи, нет, миллиона сломанных судеб вместе взятых. Ради Минхёка Чангюн готов возложить на алтарь пожертвований всё, что у него есть. Но как всегда, дьявол прячется в деталях. В случае Минхёка, дьявол напрямую и тесно связан с непосредственной причиной обиды Чангюна на весь мир.

о

Именно поэтому в самый первый раз они серьёзно ссорятся исключительно из-за Чангюна, и его грызущего, гложущего чувства вины. Минхёк всего лишь спросил, не хочет ли Чангюн приехать на чусок к родителям вместе, а Чангюн вместо того, чтобы согласиться или вежливо отказаться, притворившись занятым, неожиданно взбесился на ровном месте. Может, Минхёк тоже уже давно подозревал, поэтому не стал терпеть его внезапные капризы, и впервые за несколько месяцев идеального любовного сценария они ночевали раздельно. Сколько бы не продолжался приятный конфетный период, однажды Минхёк любопытства ради заглянет ему под тысячу браслетиков и напульсников и всё узнает. Он узнает, что несмотря на то, что историю их сладкого романа можно спокойно переписать в канву сюжета бульварного чтива, Чангюн никогда не был его соулмейтом. Более того, настоящий соулмейт Минхёка однажды сам произнёс фразу с запястья Чангюна, завершая тем самым классический любовный треугольник, в котором единственный тупой угол — сам Чангюн, возомнивший себя вершителем судеб и ломателем сложившихся природой пар. Минхёк всё узнает, но будет слишком поздно. Идеальный мир их отношений разрушится до основания, до шаткого фундамента, который уже будет невозможно отстроить обратно. Снова, в очередной раз, Чангюн потеряет один из главных столпов его мироздания, и на этот раз последствия станут куда печальнее, чем просто попытка насолить всему миру одновременно. Наверное, впервые в жизни фраза «жить без тебя не могу» уже не кажется такой пафосной и наигранной. Наверное, впервые в жизни Чангюн понимает, что больше не может притворяться суровым и одиноким волком, которому ничего ни от кого не нужно. Наверное, он слишком сильно привязался к Минхёку и теперь паразитирует, паразитирует на его доброте и чистом, светлом чувстве. Чангюн сам себя загнал в эту ловушку. И, как бы ему самому не хотелось врать Минхёку, у него совершенно не остаётся другого выбора.

о

Чжухон, знакомый очень дальних знакомых друзей, держит в руках голое правое запястье Чангюна и осторожно водит по уродливому бесформенному шраму подушечками пальцев. — Понимаю, почему ты её свёл, на твоём месте я бы поступил так же, — заявляет он, заставляя Чангюна напрячься словно натянутая струна изнутри. Ему казалось, что лазер свёл абсолютно всё, по шраму совершенно невозможно определить, что там было изначально. — Он мне не нравится, — медленно кивает Чангюн, стискивая зубы. — Хочу его замаскировать. Чжухон его смеряет долгим, продолжительным взглядом, и Чангюну почему-то кажется, что все его нехитрые уловки прочитали словно открытую книгу. Наверное, не зря вокруг таких людей, как он, ходят много легенд и страшилок. Скорее всего, они и правда способны вершить судьбы похуже невинных попыток читать чужие надписи на запястьях. — Я так полагаю, что ты понимаешь, какие могут быть последствия такого желания, — спокойно отвечает Чжухон, не сводя нахмуренного взгляда с глаз Чангюна. — На дурачка, под которого пытаешься косить, ты совсем не похож. Его чёрная безразмерная худи и наглухо закрытые джинсы скрывают практически всю кожу, но Чангюн всё ещё может видеть краешки затейливых узоров, торчащих из-под кромки одежды тут и там. Поговаривают, что такие люди рождаются без надписей — они находятся на несколько уровней выше простых смертных, и, может быть, это не просто пересуды любительниц всякой потусторонней белиберды — Чжухон без проблем смог прочесть то, что было написано на руке Чангюна (а он точно смог прочитать, ошибки быть не может). Ему не нравится это напряжённое и нахмуренное выражение лица. Оно явно не обещает ничего хорошего. Возможно, через секунду Чангюна вообще выгонят из этого странного полуподвального помещения, стены которого настолько пропахли смесью из базилика и ладана. Воздух вокруг Чангюна словно электризуется, накаляется, густеет. Сквозь его плотный слой голос Чжухона слышится настолько приглушённо, что кажется, тот кричит через три стены, хотя они сидят всего лишь в полуметре друг от друга. — Ты уверен, что хочешь сломать его судьбу? — спрашивает он, и Чангюн уверен, он уверен на все сто процентов, что фраза относится к нему и Минхёку. Он уверен, что Чжухон — не просто шарлатан, который знает несколько психологических приёмчиков и умеет вводить в состояние лёгкого гипноза. А ещё он внезапно понимает, что никогда в жизни не был настолько уверен в своём ответе, как сейчас, даже несмотря на то, что вопрос звучит так жестоко. Чангюн уверен как никогда, что именно он способен сделать Минхёка счастливым. Но для достижения полной гармонии в их отношениях нужно пройти через эту короткую, но неприятную процедуру. — Да, — выдыхает он и резко, в одно короткое мгновение воздух снова становится нормальным, взгляд приобретает резкость, а выражение лица Чжухона сглаживается настолько, что даже видно милые ямочки на щеках. Разница настолько резкая и значительная, что кажется Чангюну кошмарным сном. — Чудненько, — мурлыкает Чжухон высоким, мальчишечьим голосом и натягивает на себя стерильные перчатки. По-настоящему просыпается Чангюн только когда видит полностью готовый рисунок лимона, закрывающий шрам настолько идеально, словно всегда там был, с самого рождения. Где-то на задворках сознания он понимает, что ни разу не упомянул, что именно должно перекрыть его запястье, но важно ли это теперь, когда решение уже принято? Чангюн не хочет об этом думать. Но в одном он точно уверен: о своём решении он не пожалеет ни на секунду до самого конца своей жизни.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.