желание

Март, ещё не успев толком начаться, был горазд на сюрпризы. Параллель десятых классов, в их числе оба физмата и соцэконом, отправилась праздновать начало весны на турбазу «Радуга» — одно из самых популярных мест для школьного и семейного отдыха. Автобус, как многим показалось на первый взгляд, был немного маловат для тридцати пяти человек, но, как ни странно, все довольно-таки хорошо в него поместились. Дорога, как и обычно, заняла около полутора часов, за которые многие успели принять на грудь, невзирая на запреты родителей и классных руководителей. Главное, чтобы не случилось казусов в дороге и родителям того смертного не пришёл счёт за чистку салона. Подъездную к туристической базе дорогу, похожую на не до конца выпрямленный серпантин, настолько замело рыхлым снегом, что автобус, имея при этом достаточно сильную тягу, застрял в сугробе. Забавная в России весна, ничего не скажешь. Многочисленные попытки водителя выехать из снежной ловушки окончились крахом, поэтому всем пришлось сделать, как выразились учителя, «аварийную высадку», забрать багаж и самостоятельно подступать к территории турбазы. Идти по крутому склону казалось задачей трудной. А для Лены и Саши невыполнимой она показалась тогда, когда подруги, связанные проводом одних наушников и песней КиШа «Ели мясо мужики», поднимались практически в гору, стараясь держать равновесие и не сквернословить. Кто-то поскользнулся и, громко, с выражением матюгнувшись, поймал на себе неодобрительный взгляд Лениной мамы. Шестнадцать лет, ума всё нет. Так ведь говорят? Сама турбаза была выстроена, как обычный лагерь или база отдыха, ничего особенного, но сама атмосфера, так полюбившаяся доброй половине людей, причём с шестого класса, вызывала чувство некоторой ностальгии. Напротив столовой, метрах в пятнадцати-двадцати, расположилась огороженная заборчиком территория с маламутами. Собаки, зевая, смотрели на туристов, как на маленьких детей. Ещё большую сказочность и нелепость придавали улюлюканья и восклики: «Какие собаки! Сфоткай, сфоткай!», доносящиеся, кажется, не столько от подростков, сколько от учителей и родителей. Заселение произошло достаточно быстро, поскольку, как и всегда, группой был полностью занят второй корпус, похожий на небольшой, но длинный домик. До темноты Саша с Леной успели пару раз прогуляться по окрестностям — с самого заселения и после ужина, а потом приняли решение не идти на дискотеку и остаться в корпусе. Наверняка, как всегда, ди-джей включит говно-рэп и заставит танцевать. А что? Подростки, как бы странно это ни звучало, люди взрослые и образованные, такое не особо жалуют. Им бы под «Шальную императрицу» и «На Титанике» танцевать. Саша до последнего надеялась — соседки по комнате уйдут танцевать, что, собственно, и произошло в скором времени. Они оставили ключ в замочной скважине, аргументировав это тем, что, кроме похода в толкан, движения со стороны ленивых задниц всё равно наблюдаться не будет, а излишняя активность после плотного ужина может навредить. — Поговорим? — потянувшись к пакетику с жевательными конфетами, спросила Саша. — Давай, — как всегда тихо ответила Лена и, включая недавно вскипевший электрочайник, задала уточняющий и, возможно, в какой-то степени наводящий вопрос, — А о чём? — заправила выбившуюся из хвостика прядь волос за ухо и по обыкновению подвинула очки на переносицу. По прошествии часа они освежили знания друг друга о политике, системе образования, экзаменах, а также успели просмотреть несколько старых видео Куплинова. Ещё они говорили о вечности и о Вечном. Ахуенный парень. Они говорили бы даже на щекотливые темы, но стены комнат были довольно тонкими, дверь — не очень надёжной, да и гогочущие голоса пришедших одноклассников сбивали с мыслей. — Выключи свет, — попросила Саша и, плюхнувшись на скрипучую лагерную кровать, продолжила, — и садись. «Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи», — в мыслях усмехнулась та. Лена, оставив кружку с только что заваренным чаем на столе, зашаркала в незавязанных кедах к двери, рядом с которой находился выключатель и, погасив свет, проверила ключ — он торчал в замке; дверь была заперта. Соседки по комнате, играющие на данный момент в карты с учителем информатики и огромной компанией параллели, если бы захотели зайти, обязательно бы постучали: хорошо воспитаны. Они бы стучали тремя громкими ударами с перерывом в одну секунду и паролем «саба лох». По договорённости. Девушка, освещая себе путь экраном телефона, прошла вперёд, чуть не споткнувшись о старенькие синие конверсы подруги, стоящие неподалеку, прямо как тапочки, и присела на кровать. — Целоваться хочу, — сказала вдруг Саша и, привстав на локтях, склонила голову. Длинная челка спала на глаза, и девушка лёгким жестом откинула ту назад. — Ебаться тоже хочу, — добавила та, легонько усмехаясь. Лена смутилась, и щёки её заметно покраснели. Это было видно даже в темноте, при свете смартфонного фонарика, направленного куда-то в потолок, из-за чего девушке захотелось скрыть предательский румянец на щеках: она чуть отвернулась и, распуская крашенные в рыжий цвет волосы, постаралась прикрыть лицо. — Ну, чего ты, рыжик-пыжик? — шёпотом спросила Саша, подползая ближе и подбадривающе похлопывая подругу по коленке, — Боишься? Та кивнула головой и закрыла глаза. Казалось, под веками закипали слёзы. Ей целых шестнадцать, а она до сих пор ничего не знает об отношениях. Как это — любить и целоваться? Что значит «бабочки в животе»? Лена — стопроцентная девственница по определению. Она краснела, когда видела сцены с поцелуями в фильмах, но, конечно, хотела так же. А ещё чувствовала себя бисексуальной и, когда прочитала на досуге об исследовании на эту тему, спокойно выдохнула. Учёные подтверждали, что каждый человек бисексуален, но выражается это в разной степени. Саша же была как во многом похожа на Лену, так и не похожа одновременно. Они обе были довольно спокойными в обычной обстановке, но при чрезвычайных ситуациях из скромняг могли превратиться в гопников. Тех самых, что отжимали у людей мобилы и отхуяривали мама не горюй. Ещё Саша предпочитала одежду, совершенно не сковывающую движения. Если бы ей подарили мешок из-под картошки с дырками для рук, она, наверняка, радовалась бы до безумия. А ещё вела себя мужественнее многих современных представителей мужского пола. Эдакая пацанка с душой рыцаря, хоть и не на белом коне (скорее уж, на белом унитазе). А Лена любила платья. Её привлекали пышные юбки и, если бы та жила в эпоху балов, несомненно, была бы известной модницей и, может быть, даже, кокеткой. Лена закрыла глаза и опустила голову. Нет ничего хуже смущения, стеснительности и потери себя. Даже когда боишься. Даже когда не знаешь, что будет дальше. Успокаивающие тёплые объятия окончились весьма странно: Саша уткнулась носом в плечо мягкой толстовки подруги и тихонько засопела, перебирая пальцами ткань. — Что? — лишь одними губами, пересохшими от волнения, произнесла Лена, неловко направляя взгляд куда-то в сторону двери. — Ты точно этого хочешь? — ответила вопросом на вопрос пацанка с душой рыцаря и приподняла голову. Лена, поджав губы, несмело кивнула. — Я же тебя испорчу, — добавила Саша и расцепила дрожащие руки, отстраняясь. — Какая разница? — вырвался нервный смешок. Саша, почесывая затылок и устраиваясь в позе лотоса, усмехнулась также нервно и неловко. Будто до этого и не целовалась ни разу. Кто из них истинно девственница? Кто из них ныне не вступал в отношения? Обе боялись и стеснялись друг друга. Дурочки. Но ведь… говорить о сексе и отношениях одно, а самим в них вступать и делать что-либо — совершенно другое. Это то же самое, что и рассуждать о государственных проблемах и при этом ничего не смыслить в политике. Расстояние между подругами плавно сократилось, и Лена уже не теснилась на краю кровати, а сидела прямо на её середине, скрестив ноги в лодыжках. Саша, плавно приближаясь к подруге, как какой-то представитель семейства кошачьих, резко замерла и насторожилась, прислушиваясь, затем осторожно передвинула ленин телефон. — Не бойся, — тихо произнесла Саша и нежно огладила рукой ленину щёку, отчего девушка заметно вздрогнула и прикрыла глаза. Пацанка, чуть улыбаясь, стянула с переносицы Лены очки; та проморгалась, после — пощурилась. Саша, почти невесомо обнимая подругу за плечи, коснулась податливых губ. Лена осторожно провела языком по губам и трепетно ответила на поцелуй. Так, как могла. Иначе не умела — прежде не доводилось. Не совсем умелый, неловкий, но горячий и такой страстный — французский поцелуй. Саша, чувствуя робкие прикосновения лениного языка, тихо простонала. Сдерживаться… Надо сдерживаться, чтобы никто не услышал. Хотя, кому какая разница? В коридоре играли в карты, кажется, на желания, и не на безобидные, вроде пятиминутного держания перьевой подушки на выпрямленных руках. — Ляжь, — попросила Саша, отстраняясь. Лена скривилась, когда услышала ошибку и захотела как обычно поправить, но послушно легла на подушки. Грудь ее вздымалась быстро-быстро, да так, что девушку хотелось просто обнять и успокоить — так напуганной она выглядела. Очки всё ещё лежали на прикроватной тумбе и, кажется, теряться не собирались. Мягкие губы вновь коснулись разгоряченных щек, и Лене показалось, что она улетает куда-то далеко-далеко, так хорошо ей было. Прежде такого не случалось. Саша снова потянулась к губам подруги и целовала долго, неторопливо, постепенно спускаясь к шее. Лена вновь вздрогнула. — Я хочу поцелуйчик в шею… — хрипло произнесла Саша и прилегла рядом, — от тебя… Лена, сопутствующе обнимая подругу за плечи, несколько раз влажно поцеловала ее шею и крепко обняла, не собираясь отпускать. — Почеши мне спинку, — шепнула Саша, переворачиваясь на живот, — где поясница, — пояснила ещё тише и приподняла низ свитшота. Лена несмело протянула руку, коснулась кончиками холодных пальцев талии подруги и осторожно скользнула вниз, к последним позвонкам. Саша содрогнулась от прикосновений и всхлипнула в ладонь, в очередной раз сдерживая стоны. — А теперь живот… — едва различимым шепотом попросила девушка, вновь поворачиваясь. И вновь она стиснула зубы, подрагивая. — Иди сюда, — поманила Лену к себе и крепко обняла, сильнее прижимая к себе. Так они уснули — в полной темноте и без свидетелей. Уснули в обнимку, пропустив, конечно, три громких настойчивых удара с перерывом в одну секунду и паролем «саба лох». Может быть, турбаза и к лучшему. Март-извращенец прекрасно очищает мысли.