Там, где поют птицы

25 января 2013 года Они немного посидели на кровати, не зная, что делать дальше, и Клаус спросил: — Ты вообще можешь кончить? Бен поморщился. — Я могу возбудиться. — То есть это как после дешёвых колёс? Когда вот вроде почти да, но нет? Он ненавидел это ощущение, хотя иногда можно было словить особый кайф. — Не пробовал, но описываешь похоже. Чувство скорее приятное, чем нет, на самом деле. Оргазма нет, но что уж поделать. Я, в конце концов, умер. — Давай попробуем ещё раз, только теперь ты не будешь трогать меня. Совсем. Клаус лёг на кровать, широко раздвинув ноги, и поманил Бена к себе ближе. Тот уселся у него в ногах. С пола Клаус поднял крем его соседки по комнате (вроде бы от сухости вокруг глаз) и щедро мазнул по члену. Бен всё ещё смущался, но вид обнажённого и возбуждённого Клауса его быстро раззадорил. Ему-то крем был ни к чему. Клаус приподнял бёдра, не переставая надрачивать и стонать. Потом его ноги разъехались и правая всё-таки задела Бена, по ней прошёлся холодок. Бен смотрел во все глаза. Клаус специально устроил маленькое представление: метался головой по подушке, запрокидывал руки, кусал губы, как тогда, когда Бен зашёл случайно. Ему казалось, что за одно это выступление его можно было бы принять в театральное. И всё это не выпуская Бена из бокового зрения. Тот был куда беднее эмоционально, но дрочил с удовольствием, как будто ему очень нравилось то, что он видел. Ещё бы. В какой-то момент он не выдержал и тихо-тихо на вздохе сказал: — Боже, Клаус, какой же ты красивый. Клаус не смог сдержать улыбки. Его чаще называли фриком или соской или нечё таким пидорком. Потом Клаус перевернулся на живот. Это был финальный акт его представления. Он выдавил оставшийся крем на палец и аккуратно надавил на анус. Бен вздохнул. Значит, всё шло так, как надо. Клаус растягивал себя одним пальцем, не торопясь прибавлять второй, и дрочил другой рукой. Ему было охуенно. Это было охуенно. Смотреть за реакциями Бена на то, что он делает со своим телом. А делал-то он всего ничего — дрочил. Хотя ему однажды платили за это, но это совсем другая история. Бен выглядел поражённым до глубины души. Он пару раз сделал такое лицо, будто сейчас кончит, но ничего не получалось. Клаус знал эти симптомы. К первому пальцу прибавился второй, Клаус задел простату и красиво, протяжно простонал. Нет, конечно, он мог всё сделать без Бена, но в таком случае он бы просто быстренько потискал член и этим бы ограничился. Прикол был в том, чтобы вместе, вдвоём. Тут же он выгибался в пояснице, поднимал задницу вверх, орудовал пальцами. — Хочу видеть твоё лицо, — сказал Бен. И Клаус не смог его не послушаться — перевернулся. Он пару раз огладил головку большим пальцем, глядя Бену прямо в глаза, и кончил, изгибаясь и прикрывая веки. Клаус отлежался, отдышался. Волосы налипли на лицо. Всё вокруг было липким от спермы и крема, в который невесть что клали. Оставалось надеяться, что его очко не забетонируется. — Ну и как тебе? — спросил Клаус, поднимаясь. Он умирал от жажды. — По-моему, всё было замечательно, — осторожно сказал Бен. — Я понимаю, тебе этого недостаточно, но для меня это большее, чем то, на что я могу надеяться. — Забей, чувак. Было круто. Гораздо лучше, чем с тем тантрическим чуваком. — Ну, спасибо. — Это комплимент, между прочим. У него были руки. И язык. И ноги. И хер какой-никакой. Я, кажется, обещал рассказать эту историю. Так вот у него был… как же это называется? Микропенис, кажется. Ну, когда почти ничего нет. Так вот у него была теория, что все обладатели микропенисов наделены волшебными способностями, которые в будущем помогут им захватить мир. — То есть скоро нас захватят обладатели микропенисов? — По всей видимости. Кстати, я всегда в душевых удивлялся твоим размерам. Даже завидовал по молодости. — Это расизм? Клаус, не могу поверить, ты вырос в самой расово разнообразной семье и всё равно предъявляешь мне за размер! — Да причем тут это?! — возмутился Клаус. — Я тогда ещё даже стереотипов этих не знал. Господи Иисусе, что за время такое, член уже не похвалить. Я пошёл на кухню, меня тут ущемляют на основании того, что я белый мужчина. Бен улыбнулся и разлёгся на постели. 21 мая 2019 года Когда Бен понял, что уснул на чужом плече, он резко дёрнулся, отстранился и пробормотал извинения. Клаус потрепал его по голове. Было уже раннее утро. Виноградный рассвет поднимался из-за горизонта. Клаус страшно хотел есть и был уже готов сожрать стряпню Пятого. Сэндвичи были приторные, от них начинали болеть зубы, но вариантов особенно не было. В конце концов, Клаус едал и не такое в своей жизни. — Где мы сейчас? — Не знаю. В Техасе? — сказал Клаус. — Мы не должны проезжать Техас по пути в Небраску, — ответил Бен и почесал глаза руками. Клаус рассмеялся. — Я в курсе, дурачок. Ты у меня, между прочим, географию всю жизнь списывал. — А ты у меня математику, — с улыбкой вспомнил Бен. Как будто воспоминание об общей жизни доказало лишний раз, что это тот самый Клаус, с которым они столько лет прожили в одном доме. — Математика — для лохов. — Слышал бы тебя Пятый. — О да. Вот именно поэтому. Клаус потянулся и зевнул. Автобус постепенно пробуждался и начинал завтракать. Через полчаса остановились у очередной заправки. Все вышли размять ноги. — Ты хотя бы примерно представляешь, куда мы едем? — Не имею ни малейшего понятия. Пятый сказал, что там будет кто-то знакомый, но я даже не представляю, кто бы это мог быть. Надеюсь, не труп отца. — Его же кремировали. — Ну мало ли. Бен пнул камешек ботинком. — Погода хорошая. — Да, погода отличная. Клаусу не нравилось, что между ними была неловкость. Это же Бен, который видел его во всех возможных состояниях. Точнее, не совсем тот Бен. И в этом-то и была проблема. До Небраски они доехали к середине дня. Судя по бумажке, которую им дал Пятый, нужно было пересесть на местный автобус, а потом ещё идти четыре мили. В магазине на автобусной станции Клаус купил ещё воды, батончиков и вместе с Беном стал ждать. Спустя час их привезли на абсолютный пустырь, откуда им нужно было идти четыре мили. — Ну, начинаем веселье. Бену наверняка этот путь показался бы ерундой — он-то ещё вчера занимался физическими упражнениями с Академией Амбрелла, а Клаус бегал последний раз, когда не расплатился в кафе. Быстро бегал, надо заметить. Клаус достал карту, достал компас. Столько лет эти знания были ему не нужны, но вот вы посмотрите, все уроки ориентирования сэра Реджинальда Харгривза в головешке. — Нам туда, если я не ошибаюсь. — У меня всегда с этим было хуже. Если что, вернёмся. День в самом разгаре. — Да, главное — до ночи найти это загадочное место. Они шли. И шли. И шли. Это было очень долго. — Умоляю, давай отдохнём, — попросил Клаус. Бен присел на траву, не боясь испортить форму. Они попили воды, съели по батончику. — Ты знаешь, мне это напоминает наши походы в Академии. Только у нас есть карта и компас, и вода, и еда. — Да, походы были жесткие, я их ненавидел. — Всё же отец был мудаком. Бен посмотрел на него, как будто ещё пока не мог произнести это вслух. Собрав мусор, они пошли дальше. Пустынность постепенно сменялась полянками, а потом и полноценным лесом. Когда идти оставалось меньше полумили, что-то изменилось. Воздух стал каким-то другим, идти стало легче, сцепление с землёй изменилось. Компас перестал работать. Часы на руке Бена — тоже. — Это временная аномалия? — Видимо. Спустя пятнадцать минут они упёрлись в забор. — Будем перелезать? — спросил Бен. — Не вижу другого выхода. Обходить будем до заката. Клаус с позором загляделся на коленки Бена в форменных шортах, но тут же привёл себя в порядок, перекинул рюкзак и полез через забор. За забором тоже был лес. В некоторых местах были установлены скамейки. Где-то — поилки для птиц. Бен с интересом смотрел по сторонам. — Как думаешь, где мы? — Понятия не имею. Пение птиц становилось более слаженным. У Клауса было плохое предчувствие. Оно полностью подтвердилось, когда из-за дуба на него вышел Хейзел с ружьём. — Да ёб твою мать! — возопил Клаус. — Пятый! Убью поганца! Не стреляйте, пожалуйста, мы сейчас уйдём. — Хейзел? — раздался тонкий женский голос. — Ты нашёл мальчиков? Через пару секунд к ним вышла немолодая женщина в джинсах и розовой курточке. — Вы же… — сказал Бен. — Вы же Агнес из пончиковой? — Да, милый, это я. — А что вы тут делаете? — То же, что и вы, — ответил Хейзел достаточно миролюбиво. — Прячемся.