В Париже ключи от тех дней

Слэш
PG-13
Завершён
23
автор
Размер:
66 страниц, 6 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
23 Нравится 19 Отзывы 5 В сборник Скачать

Chapter 6

Настройки текста
Черная лоснящаяся материя исчезла почти так же внезапно, как и появилась, буквально растворившись в воздухе. Слишком быстро, чтобы успеть прийти в себя и проследовать за ней. Хотя Персиваль порывался аппарировать в том направлении, куда она ускользала, но Куини его остановила. — Гриндельвальд — не наша забота, мы ищем Криденса, — напоминала она, ухватившись за его руку. — Предоставь это аврорам. — Я и есть аврор, — сердито выплюнул Персиваль. — Больше нет, — спокойно возразила она, ничуть не смутившись его тяжелого взгляда. — Я согласен с Куини, вчетвером мы вряд ли с ним справимся, — поддакнул Якоб, опасливо выглядывая за край крыши. Вдруг его лицо посветлело. — Эй, там Тина! — Он замахал рукой: — Тина, мы здесь, наверху! Послышался хлопок аппарации, и в белом вихре магии перед ними материализовалась Тина. — Вы тоже это видели? — с ходу выпалила она. — Черные летающие простыни, — с полной серьезностью подтвердил Якоб. — Гриндельвальд созывает сторонников. Мне нужно во французское Министерство магии, узнать план действий аврората, — предупредила она. — А вы обратили внимание на птицу, изображенную на… — Куини махнула рукой, — этом? — Птица? Какая птица? — опешил ничего не заметивший Персиваль. — Я видела символ, похожий на герб с летящим орлом или вороном… — припоминая, ответила она. — Ворон? — недоуменно переспросил Якоб. — Корвус, — горько усмехнувшись, изрек Персиваль, будто наконец-то разгадал давно изводившую его головоломку. Потрясенная догадкой, Тина широко распахнула глаза, уставившись на него. — Думаешь, Гриндельвальд уже нашел Криденса? — Надеюсь, что нет. — Персиваля передернуло от одной мысли. — Может, знает Фламель? — нерешительно предложил Якоб — Возможно, — без особого энтузиазма согласилась Тина. Ей явно не хотелось возвращаться, потому что мыслями она уже была в Министерстве: ей не терпелось узнать последние новости. — Давайте назад. — сдалась она, взяла Персиваля за руку и аппарировала. Через пару секунд они снова оказались внизу на Монморанси, а через еще мгновение перед ними возникли Куини и Якоб. Персиваль неосознанно отметил, что они больше не испытывали неловкость в присутствии друг друга и необходимость держаться за руки не вызывала волнения. — Месье Фламель? — громко позвала Тина, когда они оказались в гостиной первого этажа. Она подступила к лестнице, задрала голову и еще громче повторила: — Месье Фламель? — Да, я вас слушаю. — Фламель выглянул из-за неприметной двери в лаборатории и мелкими шажками направился к ним. — То, что увидела Тина в шаре?.. — Оно было по всему Парижу, — подтвердил Персиваль. Фламель грустно вздохнул: — Этого я и боялся. Он нервно потер друг о друга высохшие сморщенные ладони и обернулся на шар. — Послание Гриндельвальда своим единомышленникам. Предупреждение о собрании. — Только это слишком откровенный призыв. Кто будет сообщать о тайном собрании подобным образом? — недовольно нахмурилась совершенно сбитая с толку Тина. — Может, он и не собирается прятаться? — предположил Якоб. — Тогда где будет проходить его собрание? — мрачно спросил Персиваль. — Указателя не было. — Ворон! — напомнила Куини, взмахнув руками. — Месье Фламель, есть что-то в Париже, обозначенное вороном? Все, как по команде, нетерпеливо уставились на оторопевшего Фламеля. — Н-надо подумать… Ворон… ворон… — забормотал он себе под нос, бегая глазами по лаборатории. Его сухое, похожее на пергамент лицо озарилось догадкой: — Фамильный склеп Лестрейнджей на кладбище Пер-Лашез. Тина от удивления раскрыла рот. — Лестрейнджей! — триумфально повторила она, точно теперь все детали пазла сложились в единую картину. — Корвус Лестрейндж! Издав радостное восклицание, Куини ухватилась за плечо Якоба. Персиваль не спешил ликовать, решив, что место было выбрано не случайно. Возможно, они опоздали, и Криденс правда теперь уже находится под влиянием Гриндельвальда… — Аппарирую к Эйфелевой башне, вдруг Криденс еще там, — решительно заявил Персиваль. — Месье, вы присмотрите за шаром в наше отсутствие? — мрачно спросил он Фламеля. Тот взволнованно закивал. — Да-да, конечно, можете не беспокоиться! — заверил он. — Я возвращаюсь в Министерство, — нетерпеливо напомнила Тина, направившись к двери, и на прощание добавила: — Встретимся у склепа Лестрейнджей!

***

Персивалю казалось, что им верно удалось определить расположение крыши, на которой они в шаре видели Криденса и Нагини, но Куини упорно твердила, что не слышит их. Проверка ближайших крыш ничего не дала. Если Криденс с Нагини и были здесь, то уже покинули это место сами или с Гриндельвальдом… — Дьявол! Черт! Черт! — прорычал Персиваль, потеряв самообладание, и со всей силы несколько раз пнул широкую кирпичную трубу, каждый удар сопровождая гневным восклицанием. — Спокойно, держи себя в руках! — Якоб с беспокойством подскочил к нему и попытался оттащить от трубы. — Давайте вернемся к Фламелю, — осторожно посоветовала Куини, с тоской заглядывая в глаза Персиваля. Она слышала. Слышала его глухое отчаяние. Персиваля начинало подташнивать от безысходности ситуации. Все эти дни он честно старался держать себя в руках ради общего дела, не поддаваться панике, чтобы она не передалась остальным, особенно Куини, от которой сложно было что-либо скрыть. Он надеялся, что если будет спокоен и уравновешен, то это хоть как-то поможет общему делу. Он мало спал, прошерстил, наверное, половину вонючих, грязных чердаков, аппарировал по всему городу, как дириколь, но добился лишь того, что они просто напрасно теряли время. Почему он не аппарировал сразу в тот момент, когда увидел Криденса в шаре? Почему позволил медлить себе и остальным? Они упустили столько ценного времени и теперь не знали, что делать дальше, куда бежать. — Вернемся к Фламелю, — с нажимом повторила Куини. Фламель. Персивалю искренне казалось, что друг Дамблдора, как и сам Дамблдор, не слишком заинтересован грозящей волшебному и немагическому сообществам катастрофой. Они будто действовали вполсилы, будто ничего непоправимого не должно вот-вот случиться. Почему они медлили все эти месяцы, если у Фламеля есть шар, который показывает все? Фламель давно бы мог отыскать Криденса, еще до побега Гриндельвальда! Дамблдор мог бы отправиться на поиски сам. Что его держало? Что за опасную игру он вел? Хотел посмотреть, чья команда действует быстрее и продуктивнее? Только это была не игра, а реальный мир! Привычный мир, который Гриндельвальд вот-вот мог ввергнуть в хаос! Он уже начинал разваливаться на части, Персиваль чувствовал, как земля уходит из-под его ног. Может, Серафина Пиквери была права, когда решила отстранить его от Аврората? Заточение в плену не могло не оставить на нем своего отпечатка. Персиваль мог не замечать перемен, но они были. Он стал рассеяннее, раздражительнее, хуже соображал. Если раньше ему помогала интуиция, то теперь он ощущал себя слепцом, бродящим по темной комнате с выпростанными руками и натыкающимся на стены. Он потерял профессиональное чутье и чувствовал себя неуклюжим стажером, в одно ужасное мгновение позабыв все, чему учился в Академии авроров. А ведь ему прочили блестящую карьеру… — Хватит! — сердито воскликнула Куини, ворвавшись в его сбивчивый поток сознания. Щеку обожгло пощечиной, как горячим металлом или куском льда. — Что на тебя нашло? — нервно спросила она. Персиваль медленно перевел ничего не выражающий взгляд на ее руки — Куини ладонью стиснула ладонь, которой только что ударила его. — Сейчас не время поддаваться панике. Персиваль уязвленно глянул на нее, но, сделав глубокий вдох, все же кивнул, а потом в одиночестве аппарировал с крыши обратно на улицу Монморанси. За время их отсутствия Фламель не отходил от шара, но ничего существенного не сумел увидеть, лишь мельтешащие расплывчатые образы, в которых угадывались Криденс и Гриндельвальд, но невозможно было понять — вместе они уже или нет. Это вселяло крохотную, но неугасающую надежду. Сегодня они обязаны успеть, иначе все будет напрасно. Не только их секретная операция… а вообще все. Сегодняшний день должен был предопределить дальнейший исход революции, показать, сумеют ли они переломить события в свою пользу. Персиваль больше не позволял себе поддаваться вспышкам паники и агрессии, но Якоб и Куини все равно продолжали смотреть на него настороженно, даже когда они наконец аппарировали на кладбище Пер-Лашез. День постепенно клонился к вечеру, пока они бродили по тенистыми аллеям среди старинных склепов, обветшалых надгробий и вычурных памятников, ища место последнего упокоения предков Литы. — Как Тина найдет склеп? — спросил Якоб, бегло проглядывая надписи с именами, датами жизни и торжественными или трагичными эпитафиями усопшим. — Я отправлю ей патронуса с сообщением, — объяснила Куини, идя впереди и прислушиваясь в безуспешной надежде обнаружить на кладбище Криденса. — Патронус? Что это? — Что-то вроде магической сущности, — пояснил Персиваль, вместе с Куини оглядываясь по сторонам, точно надеялся увидеть Криденса среди склепов раньше, чем она услышит. — Позитивный сгусток светлой магии, созданный благодаря счастливым воспоминаниям. Он может выступить как защитник против темных существ, так и передавать сообщения. — Ого, — протянул впечатленный Якоб. — А против Гриндельвальда он может помочь? — Боюсь, что нет, — грустно улыбнулась Куини, — потому что Гриндельвальд — волшебник. — А против обскура? Персиваль и Куини, как по команде, переглянулись, взволнованные неожиданной идеей Якоба. — Никто не знает, их давно не видели и мало изучали, — объяснил Персиваль. — Попробовать, конечно, можно, но обскур — неотделимая часть волшебника, вряд ли из этого что-нибудь выйдет. — Ньют во время нашего заключения в МАКУСА говорил, что сумел как-то отделить обскура от маленькой девочки. И до этого я видел того обскура в чемодане Ньюта собственными глазами! — возбужденно проговорил Якоб. — А девочка? — нахмурился Персиваль. — Она выжила? Якоб красноречиво промолчал, и ему на помощь пришла Куини, ухватившись за предыдущую нить беседы: — Как мне показалось, мы отчетливо видели в шаре, что Криденс научился управлять обскуром, — заметила она, ступая между склепов по поросшей травой тропинке. — Управление — слишком смелое слово, — мягко возразил Персиваль. — Но ты видел то же, что и я — обскур прошел сквозь Нагини и даже не навредил ей в отличие от Мэри Лу и сенатора немагов. — Мы не можем судить наверняка по одной картинке в шаре. — Значит, без желания Криденса обскур ничего не сделает? — сделал вывод Якоб, покосившись на Персиваля. — Ну… я полагаю, что да. — То есть Криденс умышленно убил свою приемную мать и сенатора Шоу? — допытывался тот. — Он был напуган! — терпеливо напомнила Куини. — Он запутался, ему было страшно. Криденс мог не контролировать себя. — И поэтому он убил людей? Персиваль кисло и понимающе улыбнулся Якобу: — Допросишь Криденса лично, когда мы найдем его, — пообещал он. В его голосе чувствовалось напряжение. — Это истинная причина, по которой его все ищут? — Да. И из-за Гриндельвальда. Но Криденс не просил этой силы, мы не знаем, сколько у обскура власти над ним. Возможно, Криденс не мог сопротивляться ему. Якоб побрел вперед, понурив голову. Персиваль облегченно вздохнул. Он понимал, что они оправдывают Криденса заочно. Он устроил в цирке пожар предумышленно, прекрасно понимая, что даже если с огнем справятся с помощью магии, то все равно могут быть жертвы, и для поджога ему совершенно не нужен был обскур. Персиваль помнил, каким Криденс был полгода назад, но все же в некоторой степени обманывался, убеждая себя, что тот за это время не изменился и на самом деле не желает никому зла. Ему казалось, что он понимает мотивы Криденса, хотя знакомы они были недостаточно долго, чтобы смело делать такие выводы. В действительности Персиваль знал так мало… Но в одном он был твердо убежден — Криденс нуждался в защите и безопасности. Он не из тех, кто станет помогать тому, кто готов принести человеческие жертвы. Но так ли это сейчас? Как повлияли на него последние полгода и как много Гриндельвальд мог поведать ему или уже рассказал о своих планах? Персиваль слышал о его таланте убеждения, но еще ни разу ему не доводилось испытывать его на себе, пусть даже тот пленил его. А Криденс был так уязвим сейчас, отчаявшись хоть где-то получить помощь. Кто знает, что ему пришлось перенести в цирке. Может, Гриндельвальду даже не придется прикладывать усилия — его доводы войдут в сознание Криденса так же легко, как нож в масло. — Стойте, — велела идущая впереди Куини и выставила руку, преграждая путь. — Ты его слышишь? — порывисто спросил Персиваль, поравнявшись с ней на широкой, мощенной черным гладким камнем площади, в сердце которой на белом монументе возвышался памятник. — Нет. Но мне кажется, что мы близко. — Она указала на маячащий за монументом склеп, сложенный из темно-серого камня. Проход венчала фигура раскинувшей крылья птицы. Он выглядел внушительно. И пугающе. От него веяло могильным холодом, чего Персиваль не ощущал прежде, плутая по аллеям и дорожкам Пер-Лашез, словно на это место наложили какое-то темное заклинание. Легким движением достав волшебную палочку, Куини прикрыла глаза и твердо и четко произнесла: — Экспекто Патронум. Из кончика палочки вырывался серебристый дым, сложившийся очертаниями в длиннолапую птицу, напоминающую цаплю или аиста. — Тина, мы нашли склеп, — поведала Куини патронусу. — Аппарируй на центральную площадь кладбища. — Она присмотрелась к табличке на монументе. — К памятнику Казимиру Перье. Мы встретим тебя здесь. Отдав указания патронусу, Куини взмахнула палочкой. Персиваль ожидал, что патронус растворится в воздухе, но вместо этого серебристая птица распростерла крылья, оттолкнувшись от земли, и взмыла в воздух. Он проследил за направлением полета и увидел позади памятника Тину собственной персоной. Серебристая птица приземлилась рядом с ней передать сообщение. Ветер доносил до Персиваля приглушенные слова, сказанные Куини. Резко подняв голову, Тина заметила своих спутников и поспешила к ним. — Какие новости из Министерства? — без промедления спросил Персиваль. — Французские авроры уверены, что Гриндельвальд созывает своих сторонников, — ответила она, вглядываясь в постепенно густеющие сумерки. — Авроры готовят операцию. Хотят попасть на собрание и арестовать Гриндельвальда. — Но это точно сигнал о собрании? — насторожился Якоб. Тина кивнула. — В Министерстве говорят, что именно так Гриндельвальд и созвал к себе сторонников в Европе. Но боюсь, что их сил будет недостаточно. Зато в Министерстве я узнала, где находится склеп Лестрейнджей, и аппарировала прямо сюда… Это он? — Тина указала на склеп с птицей над входом. — Как думаешь, что там? — спросил Якоб таким тоном, точно ответ на его вопрос был последним, что он хотел бы узнать. — Я не знаю. Логово Гриндельвальда? — Персиваль качнул головой, и его взгляд вновь вернулся к мрачному сооружению. — Нам следовало оставить тебя у Фламеля. — Тина взглянула на Якоба. — Ты немаг и не сможешь себя защитить. — Чтобы я там отсиживался, как трус, когда Куини отправляется в логово врага? — горько проговорил тот и презрительно фыркнул. Растроганная Куини с любовью взглянула на Якоба. — Там может быть опасно, — с нажимом объяснила Тина, приглядываясь к теням, мелькавшим позади склепов и кустов, словно там кто-то ходил. — Держись ближе к нам. Не привлекайте к себе внимания, — наставляла она. — И помните — мы здесь ради Криденса. Против Гриндельвальда мы бессильны, пусть этим занимаются авроры. Обойдя всех, она взялась за железную решетчатую дверь, изукрашенную коваными вензелями, и вошла внутрь. В склепе никого не было видно и слышно. Он расходился на два помещения, разделенных каменной стеной-стелой, унизанной сотами для погребения урн с прахом. Каждая ячейка была замурована, под ними на металлических пластинках значились имена и даты жизни предков Литы. Одного взгляда хватало оценить, что в этом склепе захоронили не одно поколение Лестрейнджей, и понять, насколько древним был их род. В центре небольшого, пропитанного многовековой сыростью и затхлостью зала расположился каменный саркофаг с искусно выбитой из гранита фигурой мужчины. — Куини? — настороженно спросила Тина, щурясь в полумраке. Она, как и остальные, не решалась раньше времени колдовать люмос, чтобы осветить склеп. — Я слышу только вас, — сказала Куини. — Но что-то давит на сознание, будто какой-то барьер… Она нажала пальцами на виски как раз в тот момент, когда послышался каменный шорох трущихся друг о друга плит. Но в ее дальнейших объяснениях не было необходимости, они услышали это сами. Склеп заполнил приглушенный гомон десятков, сотен голосов. Каменная плита на их глазах поползла вверх, открывая проход, и в сумрачный склеп хлынул теплый свет факелов. Куини резко повернулась и вцепилась в запястье Тины. — Он здесь, — прошептала она. Больше Персивалю ничего не требовалось. Он решительно направился к каменному проходу и сбежал вниз по ступенькам в колоссальных размеров подземный амфитеатр. Теперь он понимал, отчего в воздухе стояло такое гулкое эхо человеческих голосов — на ярусах толклись тысячи волшебников. — Вот это да… — приглушенно проговорил рядом с ним Якоб. Персиваль посмотрел на него и поверх головы увидел сурового вида магов, маячащих возле прохода. Чуть поодаль, за каменными колоннами, подпирающими свод, он увидел другие охраняемые выходы. — Не нравится мне это, — шепнула на ухо Персивалю Тина. — Тут наверняка сторонники со всего мира. Мерлин разберет, как он смог всех сюда переправить. — Портключи? — Он водит нас за нос, поддерживая общение с такой толпой волшебников, — обреченно изрекла Тина. — Аврорат сегодня не сможет с ними справиться. Кто знает, сколько волшебников из министерств покрывает его… Персиваль думал о том же. Невозможно, чтобы беглый революционер, разыскиваемый по всему миру, смог провернуть все это, не заручившись чьей-то поддержкой. Среди них были предатели, и эти предатели могли стоять сейчас прямо здесь. Персиваль бегло оглядел ярусы с собравшимися сторонниками Гриндельвальда, безуспешно пытаясь отыскать знакомые лица. Но расстояние оказалось слишком велико, чтобы разглядеть людей по ту сторону амфитеатра. Он обратил внимание на платформу внизу, служащую сценой. В древние времена на подробной арене могли бы устраивать спектакли про античных героев и богов. — Сюда, — проговорила Куини, едва шевеля губами. Она отделилась от их группы и, не оглядываясь, стала спускаться вниз по ступеням каменной лестницы. За ней поспешила Тина, а следом Якоб, сохраняя достоинство и не глазея по сторонам, чтобы ни у одного волшебника не возникло даже мысли, что ему здесь совсем не место. Замыкал процессию Персиваль. Он внимательно наблюдал за ареной, машинально прикидывая, сколько секунд уйдет на то, чтобы выхватить волшебную палочку, если потребуется разоружить противника. Наверняка не больше четырех: распахнуть пиджак, достать палочку, начертить в воздухе магическую формулу, произнося заклинание… Только противник все равно может оказаться быстрее. Гриндельвальда не было на арене, но Персиваль знал, что в скором времени тот появится. И уж он точно окажется быстрее, даже если Персиваль спрячет палочку в рукаве. В отличие от Гриндельвальда, ему не давались невербально сложные чары, что уж говорить о невербальной беспалочковой магии — это делало Гриндельвальда крайне опасным, непредсказуемым противником. Но даже его способности не были безграничны, однажды аврорам МАКУСА уже удалось одолеть его. Вот только на этот раз Гриндельвальд был не один — Персиваль видел группу волшебников, патрулирующих арену. Наверняка ближайшее окружение или телохранители. Их было семеро — две женщины и пять мужчин. Приглядевшись получше, в одном из них Персиваль с презрением узнал Абернети и тут же отвернулся, надеясь, что тот не заметит обращенного на него горящего взгляда и не узнает его и сестер Голдштейн. Вряд ли кто-то поверит, что они пришли просто послушать увлекательные речи об уничтожении привычного уклада жизни. Спустившись к нижним ярусам, Куини углубилась вбок, продираясь через толпу волшебников к следующей лестнице. Персивалю показалось, что впереди он заметил знакомую черноволосую макушку. Вдруг он задался вопросом: на каком основании Криденс должен доверять им? Все время, что отняли у них поиски, они ни разу не задумались над этим. Если Криденс явился на собрание, значит, Гриндельвальд уже успел встретиться с ним и привести веские аргументы, чтобы обскур присоединился к нему. Что они могут противопоставить окруженному толпой сподвижников Гриндельвальду? Их появления будет недостаточно, а присутствие Персиваля может даже усугубить положение. Догадывается ли Криденс, что тот Персиваль, с которым он общался в декабре, на самом деле был Гриндельвальдом? Персиваль сбавил шаг. Он постарался ясно и четко сформулировать эту мысль и думать ее настолько громко, чтобы Куини услышала. Кажется, его план сработал — Куини затормозила, дождалась Тину, сказала ей что-то, и они обе обернулись к нему, а затем кивнули. Якоб, заметив замешательство девушек, остался рядом с Персивалем. — Ты идешь? — настороженно спросил он. — Не хочу спугнуть Криденса своим присутствием, пусть сначала с ним попробуют поговорить девушки. Он может считать, что тогда в Нью-Йорке с ним разговаривал я, а не Гриндельвальд. — И как же ты собирался достучаться до Криденса, если бы мы нашли его раньше? — Якоб явно был сбит с толку, впрочем, как и сам Персиваль. Но тот не знал, как еще объяснить свой внезапный страх все испортить. До Криденса оставалось около пяти метров. Персиваль узнал его, когда тот обернулся, и ему едва хватило выдержки вести себя спокойно. Криденс сильно переменился за полгода, Персиваль успел справиться с первой волной удивления еще когда увидел его в шаре, но смотреть на него наяву было не одно и то же. Персиваль даже встал на мыски, чтобы лучше видеть, хотя Криденс и так казался чуть выше стоящих рядом волшебников и волшебниц, пусть даже до сих пор продолжал сутулить спину. Персиваль зачарованно наблюдал, как к нему приблизились Куини и Тина, но не слышал их голосов. Тина что-то тихо сказала Криденсу на ухо, и Персиваль видел, как тот напрягся всем телом, словно сжатая пружина. — Не нравится мне все это, — с тревогой пробормотал Якоб, косясь на арену. Персиваль же смотрел только на сестер Голдштейн и Криденса. Рядом с ним он различил девушку, которую видел в шаре, — черноволосую азиатку в ярко-синей одежде, напоминающей чешую. Значит, Криденс привел Нагини с собой. Персиваль видел беспокойство на ее лице и одновременно надежду. Возможно, то, что им сейчас говорили сестры Голдштейн, обнадеживало ее больше, чем присутствие в подземном амфитеатре. Она пришла сюда ради Криденса, иначе и быть не могло, но хотела ли она просто оказаться здесь рядом с ним или у нее не было иного выбора, кроме как пойти на поводу у его решения? Наклонившись к Криденсу, Нагини что-то сказала ему, и Персиваль молил Мерлина, чтобы она поверила сестрам и помогла убедить Криденса уйти отсюда, пока не стало слишком поздно. Персиваль окаменел всем телом, дыхание перехватило, когда Криденс обернулся и их глаза встретились. Во взгляде Криденса не читался испуг, скорее настороженность. Куини и Тина продолжали ему что-то говорить, но он будто не слушал их, а вглядывался в лицо Персиваля, пристально изучая. От напряжения тому очень хотелось отвести взгляд, но он понимал, что это, возможно, самый важный миг за все последние недели. Если он испугается, Криденс не поверит им. Так что Персиваль продолжал смотреть на Криденса в ответ. Сжатые в кулаки ладони вспотели, будто он окунул их в ведро с водой. Он видел в глазах Криденса немой вопрос. Он почти слышал его голос. «Это правда, мистер Грейвз? То, что они говорят». Персиваль кивнул ему. Криденс выдохнул от облегчения, а может, от нехватки решимости так просто взять и поверить практически чужим людям. Решение прийти на Пер-Лашез наверняка далось ему нелегко, и сейчас он стоял на распутье: понести ответственность за свой выбор или признать, что едва не оступился, поверив Гриндельвальду. Успей они раньше — наверняка сумели бы склонить Криденса на свою сторону. Но тут Персиваль увидел, что проходы закрываются сами собой, вновь превращаясь в сплошную каменную кладку. — Мы в ловушке, — неутешительно заключил Якоб. — Как там Криденс? Из-за невысокого роста ему сложно было разглядеть сестер Голдштейн позади людей. — Надеюсь, он их услышал, — объяснил Персиваль и попытался проложить себе путь в толпе к Тине, Куини и Криденсу, но не успел — по амфитеатру прокатился восхищенный вздох, а затем волна аплодисментов. На арену вышел Гриндельвальд и приветственно раскинул руки, будто хотел обнять каждого и при этом принимал рукоплескания толпы. — Мои братья, мои сестры. Мои друзья. Персиваль старался не слушать его, чтобы не поддаться влиянию и всеобщему безумию, но сопротивляться было сложно. Гриндельвальда принимали как мессию, который способен перевернуть мир. Персиваль даже готов был принять его слова о новом укладе мира, правах волшебников, жизни без страха подвергнуться гонениям со стороны немагов, если бы не был убежден, что подо всей этой красивой оберткой и жаждой лучшего не крылось двойное дно. Однако Персиваль понимал, почему все эти люди рискнули своей репутацией и пришли на собрание: они искренне верили в Гриндельвальда. Персиваль чувствовал, что эти речи не по душе Якобу. Гриндельвальд говорил, что немаги не бесполезны, у них другая цель… но при этом не сказал, какая именно, и тут же перевел речь на избранность, исключительность волшебников, исключительность их происхождения. Фактически он намекал на карт-бланш, дающий право перекроить мир по своему разумению, считаясь только друг с другом среди магов. Магов, у которых есть неоспоримое преимущество — они знают о существовании немагов. Да, немаги сжигали волшебников на кострах в прошлые века, но, как Персиваль осознал в Ильверморни на уроках немаговедения, со временем это превратилось в легенды и сказки. Индустриальный мир больше не верит в магию, так что страшно даже подумать, какой хаос охватит планету, когда волшебники выйдут из тени. Именно этот хаос министерства магии по всему миру и хотели предотвратить, именно поэтому наказывали тех, кто подрывал статут секретности. — Пришло время показать, какое будущее ждет всех нас, если мы не восстанем и не займем то самое место, что принадлежит нам по праву, — пронесся по амфитеатру голос Гриндельвальда, будто бы усиленный заклинанием Сонорус. Персиваль почти позабыл, зачем они на самом деле пришли на Пер-Лашез. Его захватили образы, когда Гриндельвальд взял из рук помощницы череп с трубкой и мундштуком, сделал затяжку и выдохнул дым. В белых клубах возникли картины войны — марш солдат, звуки автоматных очередей, огромные призрачные, сотканные из дыма железные машины, угрожающе ползущие прямо на волшебников, и под конец — ужасный взрыв, похожий на огненный гриб… Персиваль слышал о пророческом даре Гриндельвальда, но не мог поверить в то, что это ждет всех их в скором будущем. — Вот с чем мы сейчас сражаемся! — громко и отчетливо возвестил Гриндельвальд. — Это наш враг! Их высокомерие, их жажда власти. Их варварство. Сколько пройдет, прежде чем они обратят свое оружие против нас? — Он так говорит это, будто утверждает, что все люди… немаги жаждут войны. Голос Якоба заставил Персиваля очнуться от транса. Криденс, сейчас их должен заботить только Криденс. Теперь Персиваль понимал, зачем именно тот понадобился Гриндельвальду — он хочет использовать обскура в грядущей войне против немагов, выковать из Криденса оружие, взрастить в нем ненависть, лишить привязанностей. Да, сейчас даже с французскими аврорами, которых Персиваль заметил на верхних ярусах, они были беспомощны. Но они могли лишить Гриндельвальда его главного оружия. Персиваль направился к Куини и Тине, прокладывая себе путь в толпе и не обращая внимания на тихие замечания расступавшихся волшебников. Якоб поспешил за ним. — Среди нас есть авроры, — предупредил Гриндельвальд. — Присоединяйтесь к нам, братья-волшебники! Персивалю стало плевать, заметят его или нет. Поверит Криденс или нет. Он обязан увести его. — Мистер Грейвз, — в оцепенении проговорил Криденс, когда Персиваль и Якоб оказались вплотную к нему, Нагини и сестрам Голдштейн. — Здравствуй, Криденс. — Тина и… Куини сказали мне про Ирму и мою сестру, но… — Нет времени, мы должны уйти отсюда, — прервал его Персиваль, лихорадочно соображая, как можно выбраться из амфитеатра. Наверняка на него наложен антиаппарационный барьер. — Это ловушка, проходы заблокированы, — нервно напомнила Тина, и ее слова потонули в протяжном крике — на соседнем секторе амфитеатра расступилась толпа, перед ней на ступеньках лежала сраженная заклинанием коренастая рыжеволосая девушка. Гриндельвальд поспешил к ней. — Что произошло? — напряженно спросил Криденс, когда тот склонился над телом. — Отнесите эту юную воительницу к ее родным, — велел Гриндельвальд. — Аппарируйте, уходите. Разнесите по всему миру мое слово. Это не мы были жестоки. Толпы волшебников, толкущихся на ярусах, стали редеть. Они аппарировали. — Надо воспользоваться общей суматохой, — не растерялась Тина, с волнением наблюдая за тем, как волшебников в амфитеатре с каждой секундой становится все меньше. Она схватила Нагини за руку, и обе растворились в воздухе. Криденс испуганно уставился на то место, где только что были девушки. — Ты мне веришь? — спросил Персиваль, когда через миг исчезли Куини и Якоб. Один Мерлин знает, куда их могло зашвырнуть, ведь Гриндельвальд наверняка наложил на амфитеатр защитные чары. — Я все тебе объясню позже, — пообещал Персиваль, схватив Криденса за руку, но не успел аппарировать. Или не смог. Гриндельвальд выставил волшебную палочку, его разноцветные глаза смотрели прямо на них. — Не так быстро, Персиваль, — с легкой досадой проговорил он. — Вижу, твои друзья уже покинули нас. Но далеко они не уйдут. Я обещаю. Протего Диаболика.— Гриндельвальд взмахнул палочкой, и вокруг арены взвилось голубое пламя. Помимо Персиваля, Криденса и самого Гриндельвальда в амфитеатре остались лишь его приближенные и авроры. — Авроры, присоединяйтесь ко мне, — любезно предложил Гриндельвальд. — Поклянитесь мне в вечной преданности или умрите. Только здесь вы познаете свободу. Только здесь вы познаете себя. Его приспешники все, как один, сбежали с лестниц к арене и вступили в огонь. Женщины, Абернети и незнакомые мужчины без каких-либо затруднений преодолели магическое пламя Протего. Все, кроме одного. Волшебный огонь не пропустил его вперед. Не успев закричать, он издал задушенный болезненный стон, его тело налилось голубым свечением под стать пламени, а потом распалось в прах, точно сгоревший пергамент. Авроры обратились в бегство, они пытались аппарировать, но голубые всполохи дотягивались до них, и они сгорали. Поняв, что так просто им не позволят уйти, уцелевшие спешно отступали к выходам в склепы, не успевая отбивать атаки пламени. — Фините! — в отчаянии выкрикнул Персиваль, когда всполох попытался зацепить его. — Криденс. — Гриндельвальд протянул руку. — Идем со мной. Криденс затравленно взглянул на Персиваля. — Я расскажу тебе, кто твоя настоящая семья. — Лестрейнджи его настоящая семья, — выплюнул Персиваль и обратился к Криденсу: — Как думаешь, почему он не сказал тебе сразу? Он не просто хочет поделиться, ему от тебя нужна сила обскура. — Такой взрослый и такой глупый, — вздохнул Гриндельвальд и играючи нацелил на Персиваля палочку. — Нет! — Криденс, — разочарованно протянул Гриндельвальд. — Мистер Грейвз прав. Если вы знаете, кто моя семья, почему не можете сказать? Вы всегда держали меня в неведении. Говорили, что сделаете меня частью волшебного мира, но это были лишь обещания… Гриндельвальд снисходительно улыбнулся: — И я сделаю. Разве ты не видишь, мой мальчик? — Уходите! — велел Криденс Персивалю. — Криденс, нет! — крикнул тот, отбиваясь от пламени с помощью Фините, но было уже поздно — тело Криденса подернулось черной дымкой, а потом и вовсе растворилось, принимая форму обскура. Он тут же бросился в сторону Гриндельвальда, будто желал опрокинуть навзничь, но тот спешно выставил защитную сферу. И все же выпад Криденса не прошел даром — высокая дама в шляпке не сумела удержать череп, из которого появились видения войны, и тот разбился, ударившись в каменные плиты арены. Пламя взметнулось пуще прежнего, наполняя собой амфитеатр. Его структура стала иной, будто сплошное полотно распалось на волокна. Возможно, и суть его магии переменилась, но Персиваль не спешил проверять. Он отступал наверх следом за аврорами, которых становилось все меньше и меньше. — Криденс! — в отчаянии крикнул Персиваль, когда тот устремился наверх, под купол амфитеатра. Обскур пробил потолок. Сверху посыпались обломки каменных плит, грозя придавать всех, кто остался на арене. Дама в шляпке тут же аппарировала, и вовремя — на место, где она стояла, обрушился каменный потолок. Отбив очередной язык пламени и видя, что Криденс исчез, Персиваль все же рискнул аппарировать, молясь, чтобы пламя не сожгло его так же, как остальных. К его удивлению, магия вышвырнула его обратно на площадь Казимира Перье целым и невредимым. Вот только на поверхности царил такой же ад, как и под землей. Из распахнутых дверей склепов вырывалось пламя, клубилось под черным парижским небом, приняв облик существа, похожего на дракона. Повсюду слышались крики. Персиваль видел авроров, отражавших атаки и пытавшихся уйти от огня. Долг и честь не позволяли им трусливо аппарировать прочь, некоторые не успевали уклониться от магического пламени. Это походило на настоящую бойню. Вот цена, которую Гриндельвальд решил заплатить жизнями таких же, как он, волшебников во имя своих амбициозных планов. — Персиваль! — окликнула его подоспевшая Тина. — Вы видели Криденса? Она молча ткнула в небо, и он увидел кружащегося над площадью обскура, не решившегося приблизиться к смертоносному пламени. — Где все? Ответ не потребовался — следом за Тиной появились остальные. Нагини в оцепенении замерла, наблюдая за обскуром. Куини, схватив ее за руку, потащила между склепов прочь от площади. Дорога дальше тянулась вверх, поднимаясь на холм, так что площадь лежала под ними, как арена в амфитеатре. Поднимаясь, Персиваль, Тина и Куини прикрывали себя и Якоба с Нагини, упрямо отбиваясь от пламени, которое становилось все сильнее и беспощаднее, разрушало каменные склепы и взвивалось, казалось, к самым звездам. На верху лестницы, поднявшись к опоясывающей площадь дорожке, они увидели того, кого меньше всего ожидали — Николаса Фламеля. — Вместе в круг, палочки в землю, — велел он с невиданной ранее властностью, которую сложно было представить в столь хрупком, древнем теле. — Иначе весь Париж будет разрушен. Все, у кого были палочки, и не подумали оспорить реальность такого плана и аппарировали, оставив Нагини, от страха забившуюся между склепами, и испуганно наблюдавшего за голубым адом Якоба рядом с Фламелем. Они заняли места точно по сторонам света — Персиваль с южной, Куини с западной и Тина на востоке, а Фламель остался с северной, образуя кольцо вокруг площади Перье. — Фините! — властно произнес Фламель, привстав на колено, и безжалостно воткнул свою волшебную палочку в землю. От нее тут же полыхнули красные искры, и по земле побежала алая трещина в направлении сестер Голдштейн. — Фините! — эхом повторила Тина, вонзив палочку, и трещина побежала на юг и север, чтобы сомкнуться с трещиной от палочки Фламеля. — Фините! — вторили Куини и Персиваль. С молниеносной скоростью круг замкнулся, воздвигнув вокруг площади непроницаемую стену, не пропускающую пламя Гриндельвальда — оно билось о красную преграду. Несколько мощных всполохов вырвались на волю, но основные силы оказалось заключены в ловушку. Волшебное пламя бесилось, металось по рыже-алой клетке, созданной заклинанием Фините Инкантатем. Разгневанное, оно, подробно патронусу, приобрело телесную форму — Протего Диаболика рычало и скалилось тремя мифическими дьявольскими драконами. Они гневно разевали пасти, кружили вокруг площади, пытаясь разрушить стену, выросшую из трещины и напоминающую золотую жилу в горной породе. За красным кольцом беспокойно кружил обскур, боясь приблизиться к схлестнувшейся магии. Точечно отбивая новые всполохи голубых драконов, Персиваль заметил, как тот полетел на северную сторону круга. Вероятно, чтобы принять свой человеческий облик и успокоить Нагини. Чем злее бесновались драконы, тем слабее они казались. По земле побежали новые трещины, вспарывая драконов, плотнее сжимающих кольцо и разевающих в черное небо клыкастые пасти. Когда трещины-жилы сомкнулись в центре, драконы взревели, треск пламени резко, оглушающе стих. Голубой огонь схлопнулся, словно кто-то проткнул воздушный шар, и последние всполохи устремились под землю к амфитеатру через входы в склепы, из которых они появились. Тяжело дыша, Персиваль оглядел руны, в которые превратилась площадь Казимира Перье, и без сил аппарировал обратно к Фламелю. Куини и Тина появились следом. Потрясенный бушевавшим на Пер-Лашез адом, Якоб крепко обнял Куини. Фламель с гордостью оглядел своих спутников, а потом перевел взгляд на разрушенные склепы и памятники. — Кажется, понадобится несколько дюжин Репаро Максима, — меланхолично проговорил он, а потом взглянул на Криденса, стоящего на коленях и обнимающего за плечи Нагини. — У вас храбрые друзья, молодой человек. Криденс слабо улыбнулся ему, не отпуская Нагини. — С вами все хорошо? — заботливо спросила Тина, сев на корточки рядом с ними. — Кажется, да, — неуверенно ответил Криденс, осмотрев себя, а потом взглянул на Персиваля. — Спасибо. — Все разговоры потом, — распорядился Фламель. За все время знакомства с ним он ни разу не выглядел таким бодрым и полным жизни. — Сейчас сюда явится половина Министерства Магии. Лучше отправиться ко мне домой.

***

Оказавшись в уютной гостиной в доме на улице Монморанси, первое, что сделал Фламель — угостил всех своих гостей чаем. — Альбус находит этот напиток весьма тонизирующим и успокаивающим, — растолковал он. — Особенно если добавить веточку мяты. — Альбус? — переспросил Криденс. Видя, что гостей стало больше, Фламель наколдовал несколько удобных, обитых ситцем кресел. Криденс, до сих пор напряженный, как струна, сидел на самом краешке вместо того, чтобы удобнее расположиться, будто ждал подходящего момента сорваться с места и убежать. — Альбус Дамблдор, профессор школы чародейства и волшебства Хогвартс и мой давний друг. За чаем Куини рассказала Криденсу и Нагини об их поисках, о том, как они чуть было не встретились раньше, но потеряли их след. О встрече с Персивалем и Якобом, которого она держала за руку почти все время, пока говорила. — Ирма сказала мне, что была моей няней, — поведал Криденс. — Но не успела… сказать, кому служила. Значит, это правда? — Да. Твоей и Литы, — с улыбкой подтвердила Тина. — Сейчас твоя сестра в Британии. Она ждет тебя и хочет, чтобы ты был в безопасности. — Но почему она не пришла за Криденсом, а послала вас? — с легким подозрением спросила Нагини. — Она не могла. Министерства магии все еще ищут Криденса, считают его опасным. За Литой могли следить, если бы она отправилась сама на поиски, — объяснил ей Персиваль, но взгляд его то и дело возвращался к Криденсу. — Она сама тебе все расскажет, когда вы встретитесь. Персиваль помнил слова Тесея, которые тот сказал ему через камин. Дамблдор поведал Ньюту, что в кругу семьи, в кругу любящих людей обскур может ослабнуть или вовсе утратить силу. Подарит ли Лита ему ту так необходимую любовь и заботу? Сможет ли стать близким человеком, которому Криденс станет настолько доверять, что прежние страхи, которые он может даже не осознавать, отступят? Персивалю очень хотелось верить в это, потому что иначе Гриндельвальд не отступится и предпримет очередную попытку перетянуть Криденса на свою сторону. Не обещаниями и лестью, так силой. Только в этот раз он будет действовать менее изящно и скрытно. — Вы останетесь с нами? — сосредоточенно спросил Криденс. — У… моей сестры? — Если так будет нужно. И если Лита не будет против, — мягко подтвердил Персиваль, на деле сомневаясь, что Лита и Тесей согласятся надолго принять их всех. На него накатило оглушающее осознание, что он не представляет, что станет с его собственной жизнью, когда он передаст Криденса Лите. Вернуться в Америку? Остаться в Британии? Кем он будет? Его жизнь разрушена. Разве что Тесей после всего не бросит его и поможет как-то устроиться… — Он останется, — безапелляционно подтвердила Куини, едва заметно улыбнувшись. Услышав слова Куини, Криденс немного расслабился и даже откинулся на спинку кресла, будто передумал уходить. Около получаса спустя Тина объявила, что ей придется ненадолго задержаться в Париже, чтобы рассказывать аврорату все, что она видела на Пер-Лашез. Допив свою чашку чая, она горячо попрощалась со всеми, попросив передать от нее привет Ньюту, если они его встретят, и пообещав разыскать их в Британии, когда покончит с делами. Для Куини и Якоба Персиваль тоже не видел смысла возвращаться. В Британии волшебное сообщество не порицало отношения с немагами — маглами, как они их называли, — в то время как в США их неотступно будет преследовать закон Раппапорт. У Тесея есть влияние в британском Министерстве магии, возможно, он поможет и им. Да и сама Тина, вновь встретившись с Ньютом, может не захотеть возвращаться домой. — Как вы попали в цирк, дитя мое? — с отеческой заботой в голосе спросил Фламель Нагини, до этого момента почти не участвовавшую в разговоре. — На мне лежит проклятие, — сухо ответила она, с вызовом смотря в глаза волшебникам, видимо, ожидая увидеть испуг или презрение. — Я маледиктус. Я превращаюсь в змею. К ее удивлению, она не заметила страха, только скорбь и сочувствие. — Хм. — Фламель задумчиво поджал губы. — Возможно, я могу попытаться помочь вам. Если не исцелить, то хотя бы облегчить эту ношу. Волшебная медицина не стоит на месте, например, сейчас активно проводятся исследования, чтобы облегчить жизнь тех, кого покусал оборотень. — Вы предлагаете мне остаться? — напряженно спросила Нагини. Криденс протянул руку и крепко сжал ее ладонь, а Персиваль облегченно вздохнул. — Если вы пожелаете, — подтвердил Фламель. — Я не стану вас держать силой. Ничего не могу обещать, но мы можем хотя бы попытаться. — Но как же… — протянула она и уставилась на Криденса. — Я вернусь за тобой. Обещаю. Кажется, Нагини была смущена. И Персиваль даже не знал, чем больше — желанием Фламеля помочь или тем, как легко Криденс согласился расстаться на некоторое время. Хотя, возможно, Персиваль просто накручивал себя. К тому же сейчас, когда Гриндельвальд может внезапно нагнать их в пути, Нагини, оставшись с ними, будет подвергаться излишней опасности. — Я сообщу Альбусу обо всем, что произошло, — пообещал на прощание Фламель перед тем, как они аппарировали на уже покинувший вокзал поезд, следовавший на север к Ла-Маншу. Персиваль очень надеялся, что их неизбежная встреча с Дамблдором состоится еще нескоро. Он дал Тесею слово, и он доставит Криденса к Лите. А дальше уже решать им, а не ему.

***

— Значит… я Криденс Лестрейндж? — Корвус. — Разве такое возможно? Персиваль пожал плечами и улыбнулся, наблюдая за сидящим напротив него Криденсом. Куини и Якоб в это время отправились в вагон-ресторан что-нибудь раздобыть им всем на обед. Покинув Фламеля, они сразу аппарировали за город, к железной дороге. Увидев движущийся состав, они перенеслись в багажный вагон, чтобы не смутить немагов своим внезапным появлением, а после отыскали свободное купе. На замечание Криденса, что они сели на поезд, не оплатив билет, Персиваль только пожал плечами, объяснив, что маршрут из Гавра в Париж они поехали до середины, аппарировав с поезда. Значит, имеют полное право совершить еще половину поездки в счет предыдущей. — Корвус, — под нос пробормотал Криденс. Новое имя, новые друзья… Все это пугало его. С того момента, когда Криденс повстречал всех под кладбищем, он не мог перестать чувствовать стыд за собственную доверчивость и глупость. Как можно было поверить, что Гриндельвальд собирается ему что-то рассказать о его прошлом? Тем более безвозмездно. У Гриндельвальда вся информация имеет свою цену, Криденсу следовало уяснить это еще в Нью-Йорке. Он помнил Тину, но довольно смутно. Вначале у него появилась мысль, что они с Куини шпионят за ним от МАКУСА. А потом он увидел Персиваля, и тогда все встало на свои места. Его сердце в то же мгновение поняло, что он настоящий. Потому что глаза Персиваля смотрели так же, как и полгода назад, когда они в последний раз встретились в Нью-Йорке. — Тебе не обязательно принимать новое имя, — здраво рассудил Персиваль, — Ты всегда можешь быть Криденсом, зная свое происхождение. — Вы же знаете, что значит мое имя, — подавленно смотря в окно, напомнил Криденс. — Оно значит, что я слабый и наивный. Переведя дыхание, Персиваль пересел к нему на диванчик. — Это не так, — твердым и уверенным голосом проговорил он. — Вера в людей — одна из самых сильных и недооценных способностей. Нужно большое мужество, чтобы не закрыться от всего мира и дать ему еще один шанс. Криденс повернулся к нему всем телом, внимательно смотря в глаза, словно искал повод уличить во лжи или насмешке. Не найдя подтверждения своим опасениям, он все же решил атаковать первым. — А еще тех, кто незаслуженно дает вторые шансы, называют дураками. Чтобы смягчить свое замечание, он против воли улыбнулся. Кажется, Персиваль поверил и хлопнул его по колену, чтобы дать понять, что понял шутку. Прошло всего несколько часов с того момента, как они расстались с Фламелем, и Криденс уже десяток раз успел пожалеть, что они не взяли Нагини с собой. Это решение далось ему нелегко, он до последнего сомневался, но не потому, что не доверял Фламелю, — после всего ему было тяжело представить ее чувства. Покинута единственным другом. Но страх, что Гриндельвальд может настигнуть их в пути и она подвергнется опасности, перевесил. Криденс и так затащил ее в опасную ловушку, когда привел на кладбище Пер-Лашез. К тому же, несмотря на возраст и хрупкость, Николас Фламель поразил Криденса своей отвагой и силой. От него исходила невидимая глазу, но почти осязаемая магия. Если бы не он, они бы не справились с тем дьявольским огнем. Если кто и способен помочь Нагини с ее проклятьем, то это Фламель, решил Криденс. Зато насчет Литы он не знал пока, что думать. Он столько времени искал правду, и вот теперь, когда ответ уже был в его руках, Криденс боялся, что встречи с Литой, боялся, что не случится той магии между ними, о которой он мечтал. Ему всегда казалось, что его встреча с семьей станет самым волшебным моментом его жизни. В воздух взметнутся сверкающие искры, краски станут ярче, по телу разольется магическое тепло. Мир перевернется. Но что, если этого не произойдет? — Ты справишься, — пообещал Персиваль, будто услышал его мысли, хотя из всех них только Куини умела заглядывать в сознание. Пугающая способность. Криденс каждый раз старался контролировать свои мысли в ее присутствии, чтобы избежать неловкости. Зато остальных, кажется, это нисколько не смущало. Особенно Якоба. Похоже, тот находил некоторое очарование в том, что они с Куини понимают друг друга с полуслова. К тому, что произошло на кладбище, было тяжело возвращаться. Криденс не хотел представлять, что было бы, если бы Персиваль, Тина и Якоб с Куини не пришли в амфитеатр, если бы опоздали? Что было бы с Нагини, если бы он пошел за Гриндельвальдом? Согласился бы тот взять ее с собой? Возможно. Она была таким же опасным созданием, как и сам Криденс. Вместо этого у нее появился шанс получить контроль над своим телом. Но и сам Криденс, как оказалось, не безнадежен. Персиваль сказал ему, что есть шанс исцелиться, избавиться от обскура, а заодно и Гриндельвальда, когда он окажется среди искренне любящих его людей. Криденс не знал Литы и ее жениха Тесея и не мог представить, полюбят ли они его, а он их достаточно сильно, чтобы это сработало. Но, глядя на Персиваля и видя его взгляд, он начинал верить, что у него есть шанс.

THE END

Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.