Часть 1
10 марта 2019 г., 08:12
В последнее время я слишком часто задумываюсь о прошлом. Вернее, прошлое настолько часто напоминает о себе, что приходится о нем думать. То вдруг случайно позвонившим Черным. То приглашением Ральфа посетить его мрачную обитель. То внезапным появлением загоревшего до неприличия Сфинкса — и это посреди зимы.
Папа все еще с ним дружит, что не перестает меня удивлять вот уже много лет. Наверное, он все-таки нашел в нем сына, того, которого так и не смог найти во мне. Сфинкс говорит, что я опять ничего не вижу дальше своего носа, но я не обращаю внимания. Он пьет кофе у меня на кухне, привычно опираясь задом на стол. Его клетчатая рубашка — а сейчас у Сфинкса цикл красноклетчатых рубашек — почти ныряет подолом в вазочку с вареньем. Память услужливо подсовывает воспоминание — день, когда Лэри меня ударил, и потом наш разговор со Сфинксом в туалете. Его мокрая рубашка, вымазанная в зубной пасте, и неизменная крутизна. Человек, надевший любую тряпку и выглядящий в ней, как король.
Даже годы его не испортили, а сделали только круче, словно сама вечность подарила ему свой секрет. Взгляд его глаз — кусочки бронзового панциря скарабея — привычно блестящий и живой. Он проникает в меня и видит насквозь, но я терплю. Я давно повзрослел, что бы не говорил Сфинкс, и перестал задавать дурацкие вопросы. Научился думать сам, но уверен, что даже в этом случае я думаю совсем по-другому, чем он.
— Ты давно не рисуешь, — говорит он утвердительно, на мгновение вызывая вспышку удивления. Но потом лишь усмехаюсь — отец. Мой отец — его информатор, и я уверен, что после своего очередного возвращения из ниоткуда Сфинкс первым делом навестил его, а не меня.
— Есть немного, — пожимаю плечами и киваю.
Вода в чайнике стынет, но моя кружка до сих пор пуста. На подоконнике — сиротливая забытая пепельница, и Сфинкс закуривает, принимая огонек зажигалки из моих рук. С наслаждением затягивается, выпуская в потолок ароматный голубоватый дымок, щурится, разглядывая мое лицо.
— Что-то случилось? — тембр его голоса заставляет вспомнить — таким же тоном он отвечал на мои вопросы раньше. Не хочешь услышать грубость — не спрашивай, слушай сам, учись слушать, Курильщик.
— Мне кажется, я топчусь по кругу, — успеваю ляпнуть раньше, чем подумал. Кривлю губы во внезапной вспышке понимания. — Давно уже.
— А я все думал, когда же ты признаешь это? — кажется, Сфинкс улыбается.
Наши разговоры всегда такие — странные до невозможности. С ощущением, что я его почти понял, но с течением времени, через день-другой догадываюсь, что он имел в виду совсем другое, чем понял я. Игры Дома все еще прельщают его, даже через столько лет.
— Все еще пытаешься понять, свободна ли тля, сидящая на листе? — его глаза смеются, но лицо абсолютно серьезно.
Вдруг понимаю, что не испытываю к нему больше ни раздражения, ни злости. Все-таки, я устал, как мне кажется. Устал почти каждый божий день обдумывать то, что было. Не отпускать то, что давно пора было отпустить.
— Как поживает Слепой? — выплывает из памяти неправдоподобный факт, а мой язык как и прежде поспевает раньше меня. Этот мальчишка совсем не похож на Слепого. На того, каким я его помню и видел.
— Лучше, чем могло бы быть, но не так как хорошо, как бы хотелось, — отвечает Сфинкс, совершенно не удивляясь.
Просто поразительный тип. Еще один ловец детских душ, как Лось, которого я никогда не видел. Но есть одна вещь, которая всегда будет их самой значимой разницей — Сфинкса не убьют при выпуске.
Мне хочется спросить, зачем он приехал. Сфинкс никогда не делает ничего просто так, у него всегда есть какие-то свои, скрытые для других, мотивы. Пусть странные, дикие, нелогичные, но есть. И он явился явно не из-за папиного звонка или по его просьбе. Почему-то я очень сильно уверен в этом.
— Скажи, Курильщик, — взгляд зеленых глаз скользит по интерьеру, ни на чем не задерживаясь, — если бы было можно все вернуть назад, ты бы вернул?
— Что именно? — смотрю на него удивленно.
— Все, — Сфинкс кивает, словно я ответил положительно. — Почти все. Немного не так, как было изначально, но почти, разница незаметная и незначительная.
— Ты имеешь в виду Дом? — уточняю, пытаясь понять, угадал ли я или нет. Получив повторный кивок, морщусь. — Это бред, Сфинкс. Полный бред. Нельзя вернуться в прошлое, оно и так все время с тобой.
— То есть, ты не против?
— Не говори глупостей, — я усмехаюсь. — Еще раз пройти через все это? Ну уж нет, увольте. От ваших игр мне до сих пор снятся кошмары.
— Кошмары? — Сфинкс так заинтересованно подается вперед, что чуть не падает со стола. Взрослый, сорокапятилетний мужчина, с детским любопытством заглядывающий мне в лицо.
Так и не повзрослел.
— Ну да, — я уже жалею, что ляпнул об этом. Молчу, чувствуя на себе внимательный подталкивающий взгляд. — Сегодня мне приснилось, что я лежу в Могильнике, а ко мне пришли гости. Все вы — Слепой, Лорд, Русалка, Горбач и Табаки, даже Лэри и Черный. Рыжая сидела в углу со своим медведем, а Толстый копошился в коробке, забирая игрушку у Македонского. Я даже спросил у тебя, зачем вы его притащили, а ты ответил, что ребенка без присмотра оставлять нельзя.
— И что мы делали? — Сфинкс моргает, туша ресницами вспыхнувший огонек любопытства.
— Ничего, — я тру переносицу, снимая напряжение. — Просто сидели и молчали. Многозначительно. Весомо. Словно складывали над моей головой камни, закрывая доступ к воздуху. Делали вид, что меня нет в палате.
— Какая-то ерунда, — Сфинкс расслабленно пожимает плечами. — Наверное, у тебя была просто тяжелая ночь…
— А потом пришел Рыжий. Сел у меня в ногах, положил на них руку, снял свои дурацкие зеленые очки. Тот Рыжий, из Дома — нескладный тощий фигляр. Сидел, поглаживая мне ноги, и я чувствовал его прохладные пальцы. Непонятно улыбался. Виновато.
— А потом?
— А потом я проснулся, — я встряхиваю головой. — И вообще, тебе пора, я бы хотел немного поспать, если ты не против. От твоих посещений у меня всегда так.
— У тебя есть рюкзак? — в этом весь Сфинкс — до сих пор не слышит, что ему говорят, и отвечает вопросом на вопрос. — Большой такой, вместительный хороший рюкзак?
— Понятия не имею, — снова пожимаю плечами.
Я устал и мне действительно хочется спать. От наших с ним редких встреч я всегда устаю и потом долго не хочу никого видеть.
— Советую приобрести как можно скорее, — Сфинкс спрыгивает на пол, смотрит на меня неожиданно серьезным взглядом, словно пытается что-то сказать. — Спасибо за кофе, Курильщик.
Еду за ним к выходу, недоумевая, к чему был весь этот нелепый разговор, но молчу. Молчу, потому что у меня еще будет много дней впереди, которые я займу разгадыванием этой нашей встречи. Препарируя каждое слово, каждый взгляд и каждое движение, раскладывая на части, пытаясь найти то самое, что придает всему этому фарсу хоть какой-то смысл.
— Эй! — окликаю Сфинкса, спустившегося на нижний пролет, и стук его ботинок на мгновение затихает. — Зачем мне рюкзак, Сфинкс?
— Затем.
Он молчит, словно раздумывая, потом неожиданно громко фыркает, словно я спросил что-то смешное.
— Затем, что нельзя уходить в ночь, не имея под рукой средств к выживанию. Табаки все-таки гений, ты не находишь?
— Табаки?! — а он тут причем?
Но мне уже не отвечают. Звуки шагов стихают, едва слышно шуршат входные двери, реагируя фотоэлементами на выходящего. Но я сижу и жду непонятно чего. Как будто мне должны разжевать все, что было сказано. Наконец, замерзнув, закрываю дверь и еще какое-то время пялюсь в стену перед собой.
На кухне — бардак. Всего лишь пустая чашка из-под кофе, пепельница с одиноким окурком, но мне кажется, что это — четвертая, с мусором на кроватях, с орущим магнитофоном и хвойными липкими потеками, с вечно горящими лампами, сигаретным дымом, чавканьем Табаки и ссорами Рыжей и Лорда.
Стряхиваю наваждение и сгребаю чашки в мойку. Долго тру их, больше уставившись на текущую воду, чем на белоснежный фарфор. Ощущение, словно падаю в какой-то колодец, с высокими, крутящимися по спирали, стенами.
Возвращаюсь в гостиную, едва перебирая руками — легкого нажатия на соответствующую кнопку вполне хватает, чтобы прибавить скорости. Но мне хочется по старинке, ощущая напряжение в мышцах, от которого потом судорогой сводит пальцы.
Тебе просто надо поспать, Курильщик.
И перестать вспоминать об этой дурацкой кличке.
Просто поспать, выкинув из головы Сфинкса и всю его компанию, и следующий день покажется куда как ярче, чем сегодняшний.