Другая привязанность

Я стою на небольшом балкончике, относящимся к моей спальне. Балконная дверь открыта, поэтому я слышу его голос. - Здесь ночью красиво, - говорит он. Голос его ленив. Почти равнодушен. Нельзя сказать, что ему все равно. Скорее, он просто констатирует факт. Голос - одно из самых больших его достоинств. Пожалуй, он мог бы заклинателем змей безо всякой дудочки. Он виртуозно им владеет. Он может усыпить тебя голосом. Заставить бояться и нервничать. А может выразить голосом ласку. При всем многообразии интонаций, в нем совершенно нет раздражающих нот. Бывают плоские, бывают суховатые голоса. Бывают резкие и острые. Звуки, произнесенные такими голосами, режут ухо, потому что звучат словно железо по стеклу. Но его голос будто собрал в себе всё лучшее. Но и прирности в нем никогда не бывает. Когда он говорит спокойно, голос его достаточно прохладный, но не до холодности. Скорее это просто успокаивающая прохлада. Когда он уверен, что почти дошел до цели, его голос наполняется объемом. Он становится звонче и сильнее. Когда он сосредоточен на деле, то голос у него становится ниже, ровнее. В нем совершенно нет женских интонаций. Я уверена, что он ведьма. Знаете, меня многие пытались покорить, поставить на место, сделать своей. Он даже не пытался. По крайней мере, внешне он никак не обозначал свои намерения. Но его голос с первой же нашей встречи одурманил меня. Тогда я стояла в своем рабочем кабинете у окна спиной к двери. Тут хлопнула дверь, и я услышала: - Где я могу увидеть королеву Урана? В тот момент в его голосе не было никакой манерности. Голос звучал по-деловому. Даже строго. Было ясно, что хозяин голоса сюда приехал не чаи распивать. Я как-то инстинктивно поняла, что если я сейчас не повернусь и не отвечу, его голос станет звонким, и он начнет раздраженным резким тоном гонять моих подчиненных по углам, не сходя с места. Я сразу поняла, что он по натуре очень властный. - Я здесь, - сказала я, развернувшись. - Очень приятно, - он усмехнулся и негромко засмеялся с закрытым ртом. Тон его голоса тут же изменился. Он стал немного плосковатым, очень формальным. Словно обладатель голоса выразил вежливость просто потому, что так положено, но считает это глупостью и не собирается это скрывать. Мне стало ясно, что у меня будет проблемный подчиненный. На самом деле, я бы сама никогда не стала приглашать на Уран Зойсайта - зачем мне такие проблемы? Всему причиной стал Кунсайт. Однажды он заявился в мой рабочий кабинет и прямо с порога заявил: - Моему подопечному нужна женщина. Очаровательно, не правда ли? - А при чем здесь, позвольте, я? - Дело в том, что у Зойсайта довольно сложный характер. Я единственный, кого он слушает. Я знаю его с раннего возраста, мы очень близки, я его наставник. Для меня он, как младший брат. Но Зойсайт все это неправильно понимает. Он видит в наших отношениях любовный интерес. - Возможно, дело в том, что он предпочитает парней, - я пожимаю плечами. - Возможно, - кивает Кунсайт. - Но то, что он путает привязанность ко мне с любовью, совершенно неоспоримо. Ему нужны близкие отношения еще с кем-то, кроме меня, чтобы он понял разницу. - И вы считаете, что я смогу стать таким человеком? - Зойсайту нужен кто-то с крепкой рукой. Такой человек, который сможет остановить его от безрассудства или поставить на место, если тот начинает зарываться. - И вы думаете, что Зойсайт захочет строить со мной отношения? - Если я ему скажу, захочет, - уверенно и властно сказал он. Вероятно, его влияние на Зойсайта действительно было велико. Я согласилась на его предложение, хотя понимала, что для Кунсайта важно не только пристроить к кому-нибудь ученика, но и просто проследить за мной, разобраться в том, как ведутся дела на Уране. Конечно, мы и Земля не собирались воевать, но всегда нужно держать ухо востро. Зойсайт оказался высокомерной, честолюбивой сучкой. Язвительной и решительной. Хитрой и безжалостной. Кунсайт оказался прав - ему нужна была твердая рука, которая не позволяла бы ему терять берега. Будучи моим помощником, он позволял себе срывать деловые встречи, назначать их у меня за спиной и раздавать от моего имени приказы, хотя я ему таких полномочий не давала. Он не собирался считаться с моим статусом. Но я не собиралась это терпеть. Я лишала его зарплаты, штрафовала, нагружала работой, запрещала прибегать к чьей-то помощи. А однажды он настолько распоясался, что я вынуждена была дать ему по морде. По очень красивой морде, потому что слушать его ироничные и язвительные подколки я была не в состоянии. Он даже на какое-то время заткнулся и вел себя образцово. Но больше всего его пугало обещание обо всем рассказать Кунсайту. Вероятно, он не хотел, чтобы учитель думал, будто он не в состоянии выполнять свою работу. Постепенно, он начал уважать меня, и даже стал во многих вещах моим союзником. И тут я уже убедилась, насколько полезным может быть этот тип. Хитрый и безжалостный, он был способен узнать любую тайну и решить любые сложные вопросы - мне было достаточно всего лишь приказать. Дела правительницы Урана таковы, что она днем и ночью должна быть готова решать проблемы планеты. Поэтому он, выполняя задания, приходил ко мне прямо посреди ночи, чтобы доложить о результате и получить новое задание. Однажды я, находясь во сне, почувствовала присутствие другого в комнате. Я открыла глаза. Было темно, но рядом со мной кто-то лежал. - Что ты здесь забыл? - раздраженно сказала я, сразу же поняв, кто рядом со мной. - Я пришел, чтобы доложить о выполнении задания, - усмехнулся он. - И зачем завалился рядом со мной? - Мне не хотелось тебя будить, - он снова усмехнулся. - И я решил подождать до утра, чтобы сообщить новость. - И что же это за новость? - я начала раздражаться, потому что хотела спать. - Ничего серьезного, что не может подождать до утра, - в своей любимой манере он ушел от ответа. - Если тебе нечего сказать, вали к себе. Я хочу спать. - Ну зачем же так грубо, - он тихо засмеялся. Я собиралась уже спихнуть его с кровати, но он положил свою ладонь на мою и слегка сжал. Меня бросило в пот. Такое легкое прикосновение вызывало дрожь глубоко внутри. - Можно, я побуду с тобой до утра? Мне не хочется проводить эту ночь в одиночестве, - его тонкие пальцы побежали по моей руке. Сомнений в том, что он от меня хочет, не оставалось. За такое предложение его следовало выставить вон. Но… От его прикосновений я вся дрожала. - Ты ведьма, Зойсайт. На черта ты только здесь появился. Мне не нравится, как ты влияешь на меня. Поэтому лучше уходи, - я сбросила его руку и отвернулась, накрывшись одеялом. - Значит, я тебе не безразличен? - промурлыкал он, забираясь ко мне под одеяло. Я промолчала. Он поцеловал меня в шею и обнял за талию. Я не дура и прекрасно понимала, что он не просто так полез ко мне в постель. Я слышала о том, что он и ранее лез в постель к влиятельным женщинам, чтобы, пользуясь их влиянием, решать свои проблемы. Кунсайт это, как я знаю, осуждал. В какой-то момент он даже отказался работать с Зойсайтом, если тот не прекратит заниматься подобным. Видимо, Зойсайт опять решил ослушаться своего учителя. Меня удивляло лишь одно - почему он так поздно сообразил залезть ко мне в постель. До этого у него было сотня возможностей. Этой ночью он шептал мне много приятных слов и говорил много нежных фраз. А я была словно в каком-то дурмане от этого голоса и не могла ему противиться. Я сказала себе, что подумаю об этом потом, а сейчас просто буду наслаждаться его близостью. К моему удивлению, утро он встретил со мной. Взгляд его был задумчивый и растерянный. За окном шел дождь. - Как себя чувствуешь? - спросил он, погладив меня по голове. Голос его был спокойным и заботливым. А взгляд - открытым. Я никогда до этого не видела у него такого взгляда. В нем не было ни томности, ни хитрости, ни иронии. Мне подумалось, что, наверное, именно так он смотрел на Кунсайта. - Нормально. А ты? - Так себе. - Не любишь дождливую погоду? - Не очень. Это не моя стихия, - он усмехнулся и прижался ко мне, положив голову на плечо. Мне понравилось видеть его таким. Знаете, это скучно, когда человек постоянно изображает сучку. Приятно, что в нем есть что-то, кроме высокомерия и самолюбования. Тогда я впервые испытала к нему что-то похожее на нежность. И даже почувствовала себя безопасно рядом с ним. Мы пролежали целый день в обнимку, делясь разными историями. Он смотрел на меня мягким ласковым взглядом. Гораздо более ласковым, чем положено. Тогда я подумала, что глаза - это еще одно его достоинство. Следующую ночь мы тоже провели вместе. А потом в нем словно что-то сломалось. Порой он смотрел на меня практически с ненавистью. Иногда с мольбой. Иногда просто хотел побыть наедине. Но все равно неизменно приходил ко мне на ночь. Мне это было странно. И такие постоянные перемены настроения меня раздражали. Но ночью он преданно смотрел на меня, старался сделать приятно, целовал и шептал нежности. И именно поэтому я терпела его днем. Вот и в этот раз я стою на балконе, а он зовет меня: - Иди сюда, - произносит он тоном, в котором есть командные нотки. Но их ровно столько, чтобы захотелось удовлетворить его требования, но при этом не разбить ему нос за излишнюю наглость. Приходится констатировать, что я уже привыкла следовать его требованиям. Меня это не радует. Он лежит на кровати, лениво глядя на меня. Его рыжие волосы в свете ночника отливают медью. Волосы - третье его достоинство. Он очень красив сейчас. И, кажется, не прочь повторить. Но я устала и хочу спать. - Я красивый? - он томно смотрит на меня зелеными глазами. Да, он еще и самодовольный. Он любит свое прекрасное лицо и свои прекрасные волосы. И вообще он считает себя прекрасным. - Да, - отвечаю я ровно и ложусь на кровать. - Если ты хочешь повторить, то можешь поискать для этого кого-нибудь еще, потому что я хочу спать, - я закутываюсь в одеяло. - Спокойной ночи, - усмехается он, но я слышу в его голосе недовольство. Терпеть не могу его капризы. - Только не надо меня выставлять. Мне удивительно, что ты можешь засыпать одна, - он вздыхает. - Я не могу. Я и Кунсайто-то все время спали либо в соседних комнатах, либо в одной. Он был моим наставником. Все жизнь я провел рядом с ним. У меня нет никого ближе, чем он, - в его голосе зазвучали обида и боль. - А он просто оттолкнул меня, направив сюда. И я не понимаю, за что он так со мной. Я мечтал провести рядом с ним всю жизнь. - Может, тебе не стоит зацикливаться на Кунсайте? Ты, может, и мечтал рядом с ним быть всю жизнь, а ты спрашивал, хочет ли он? Ты его подопечный. Ученик. Любой наставник, если он действительно наставник, мечтает, чтобы его подопечный встал на ноги и сам строил свою жизнь. Иначе это означает, что наставник из него так себе. Кунсайт тебя любит, но как младшего брата. Согласись, это никуда не годится, если младший брат отнимает у старшего все время и не дает ему строить свою жизнь. Зойсайт поджимает губы и смотрит на меня практически с ненавистью. - Ты хочешь сказать, что я мешаю Кунсайту? Ты хочешь сказать, что он не любит меня? - Я хочу сказать, что спать со старшими братьями - это инцест, - отвечаю я и поднимаюсь, давая понять, что я не хочу дальше продолжать этот разговор. В конце концов, я действительно хочу спать. - Ты куда? - обеспокоенно спрашивает он. - В гостевую комнату. У меня болит голова, и я хочу спать, а не вести беседы, - я встаю с кровати и ухожу из спальни. Я немного чувствую себя виноватой. Все-таки ему тяжело проводить ночи одному. Наверное, было бы правильным остаться и успокоить его. Но мря совесть слишком хочет спать. Он заявляется в гостевую комнату утром, когда я заправляю постель. Конечно, у нас есть слухи, но я привыкла все делать сама. В военной академии, где я училась, у нас слуг не было. Мы сами заправляли свои постель, сами мыли полы и сами дежурили по кухне. Зойсайт, наверное, тоже все делал сам, учась в земной академии, тем не менее, сейчас он с большим удовольствием гоняет слуг, чтобы они обслужили его по первом разряду. - Значит, он заботливо отправил меня сюда, чтобы я нашел здесь женщину, - прищурившись, он смотрит на меня. Взгляд его опасный и напряженный. Но я не реагирую на этот взгляд. - Да. - Ты знала? - Знала. Незадолго до твоего прилета сюда прибыл Кунсайт и сказал, что был бы рад, если бы мы с тобой смогли сблизиться. Потому что он очень беспокоился, что ты путаешь почтение к наставнику с романтической любовью. В его глазах разгорается неистовый огонь. - Ты не имела права молчать, я должен был знать, что Кунсайто-сама меня любит! Не имела право! - он вцепляется в меня и заваливает на постель. Он пытается заломить мне руки, поставить в нужную ему позу. Я бы могла посчитать, что он хочет меня изнасиловать, но я уже неплохо его знала, поэтому понимаю, что это просто эмоции. - Зой, спокойно, - говорю я ровным тоном. Он продолжает со мной бороться - Спокойно, Зой, - повторяю я. Он как будто всхлипывает и отпускает меня, прижимаясь к моей груди. - Ты не имела права молчать, - повторят он тоном обиженного капризного мальчика. Я глажу его по голове. - Я должен был знать, что Кунсайто-сама обо мне позаботился. - А он ничего не сказал тебе? - Нет. Мы занимаем более удобное положение на постели. Я ложусь головой на подушку, а он ложится рядом, опустив голову мне на грудь и обняв за талию. - Довольно некрасиво с его стороны, что он ничего тебе не объяснил. - Нет, - в его голосе появляется жесткость. Ясно, что он никому не позволит упрекать своего учителя. - Он не мог поступить иначе. Если б он сказал мне об этом прямо, я бы ни за что не покинул Землю. А вот ты могла бы и сказать, - обиженно добавляет он. К своему удивлению, я понимаю, что больше не чувствую рядом с ним напряжения. Как будто он расслабился и не собирается больше нападать. - Я правильно понимаю, что ты лез ко мне в постель с деловыми целями? - усмехаюсь я, гладя его по голове. - Да, - он тихо смеется. - Но… - он вздыхает. - Все это время чувствовал себя виноватым перед учителем. Мне казалось, что я предаю нашу связь. Я не знал, что так бывает… Мне казалось, что моя любовь к нему - самое сильное чувство, которое когда-либо мог испытывать вообще к кому-то. А потом влюбился в женщину… - он опустил взгляд. - Это было так странно. С одной стороны, я понимал, что до сих пор преданно люблю Кунсайто-саму. А с другой - люблю кого-то еще. И почему-то этим чувствам удавалось существовать параллельно. Я не знал, как рассказать ему об этом. И при этом, чем больше сближались мы с тобой, тем больше и больше я чувствовал обиду на учителя. На то, что он сам отправил меня так далеко от себя. На то, что он не звал меня к себе, хотя я неоднократно просил его вернуть меня. Я не хотел ему изменять. Я не понимал своих чувств и себя самого. А учитель понял. И позаботился обо мне, - он снова вздыхает. - Кунсайто-сама всегда думал о моем благополучии. Я глажу его по голове. Если честно, я удивилась тому, что услышала. По логике он должен ненавидеть учителя, который его оттолкнул. Но вместо этого, он благодарен. - Я понимаю, почему он выбрал тебя. Ты чем-то похожа на него. Правда, более жесткая и сухая. Мне почему-то неприятно. Я, конечно, никогда не пыталась выглядеть милой. И прекрасно понимала, какое впечатление произвожу. Но все-таки мне совсем не хотелось, чтобы это говорили мне в лицо. Он усмехается. Мне трудно сказать, из-за чего. Может, он специально так сказал, чтобы заставить меня нервничать. А может, его просто позабавило выражение моего лица в такой момент. - Это плохо или хорошо? - Это терпимо, - снова усмехается он. Иногда он меня чертовски раздражает. Рядом с ним все время приходится быть на стреме. "Терпимо" звучит неоднозначно, и можно понадумать всего, что можно. - Расслабься, - говорит он несколько хрипло, не пытаясь играть голосом. Мне всегда кажется, что, когда он не пытается играть голосом, я вижу его настоящего. Возможно, с его стороны это определенная степень доверия. Натуральный голос у него не настолько высокий, каким кажется обычно. Интонации несколько грубоватые. Говорит он негромко. Впрочем, ни агрессии, ни желания уязвить в его голосе сейчас нет, хотя он может отхлестать тебя голосом, словно прутом. На самом деле, когда не нужно играть, он довольно сдержан. И я вполне себе представляю его на обычной канцелярской работе. Хотя, конечно, на такой работе ему будет негде применить свой актерский талант. - Я знаю, что я самое мерзкое существо в солнечной системе, - он чуть усмехается. - Не бери на себя многое. Он прижимается ко мне и смотрит в глаза. - На самом деле, Кунсайто-сама тоже был строг со мной, как и ты. Нет, он не из тех, кто запугивает. Но про таких говорят - строгий, но справедливый. Если ты поступаешь правильно, он наградит тебя. Но если решишь повыпендриваться, то отсыплет сполна. Как и предупреждал. Впрочем, он довольно дружелюбен. Он действительно добр. Если он хорошо к тебе относится, то будет заботиться, интересоваться тем, что тебе беспокоит и радует. Будет делать тебе приятное. Он даже будет прощать твои капризы, если, конечно, они не имеют отношения к работе. Например, мне он позволял привередничать в плане еды. Я мог крутить носом, сколько угодно, - он усмехается. - Думаю, его терпение в в отношении меня совершенно безгранично, - он усмехается. - Он действительно мне, как отец или старший брат. Истинный наставник. Ты тоже строга, но справедлива. Но более суховата и закрыта. По его тону я понимаю, что он не критикует меня, а просто констатирует факт, и спрашиваю: - И в чем это выражается? - Ты не сразу реагируешь на нежность… - он внимательно смотрит на меня своими завораживающими зелеными глазами. - И не стремишься сразу ее давать. Ты закрыта от меня, - он гладит меня по щеке. Я дергаюсь, пытаясь удержать себя в руках. Его взгляд становится недовольным и обиженным. Почему-то меня это забавляет. Обычно я сталкивалась любо с людьми, которые в таких случаях испытывали неловкость за то, что полезли ко мне своими лапами, либо с теми, которые продолжали лапать меня, думая, что смогут приручить и заставить принимать их ласку. Этот обиделся. Хотя, казалось бы, обижаться должна я. Но, вероятно, он довольно высоко ценил свои эмоции и чувства. И обижался, когда кто-то отказывался от нежности, которой он был готов делиться. Вероятно, сейчас думает, что я слишком высокого о себе мнения, если смею его отвергать. - Ну, может, это моя черта? - я усмехаюсь. - Не нежная я натура. - Нет, ты просто любишь выпендриваться, - он фыркает и отстраняется от меня. Я от неожиданности подпрыгиваю на кровати. Это кто меня обвиняется в выпендреже? Но с другой стороны, на периферии сознания я отмечаю, что верно разгадала его недовольство. - И в этом упрекаешь меня ты? Человек, который истратил все мои нервы, пока начал вести себя прилично? - Я должен был убедиться, что ты что-то из себя представляешь. Я довольно предвзято отношусь к окружающим. И у меня нет никакого желания служить тем, кого я не уважаю. - Ну, в таком случае, и я желаю убедиться в том, что ты что-то из себя представляешь, - я поворачиваю к нему голову и смотрю прямо в глаза. Он не отводит взгляд, но и бороться со мной взглядами не собирается. Он задумывается. - Хм, пожалуй, это действительно будет честно, - кивает он. Я мысленно ругаю себя саму. Кто меня тянул за язык? Зойсайт и честность - вещи не совместные. Я уже имела возможность в этом убедиться. Наверное, если б он сейчас не был занят своими мыслями, то, конечно бы, выразил неудовольствие моим красноречивым взглядом. Но он думает. - Для меня это будет новый опыт. В чем новый опыт? В том, как с успехом тратить чужие нервы? - Все-таки Кунсайто-сама оказался прав, - с искренним уважением произносит он. - Отношения с женщиной и отношения с наставником - это разные вещи, даже если любишь его больше жизни… - тихо заканчивает он. Мне довольно странно, что он пришел к этой мысли потому, что я его ненавязчиво отфутболила.- Думаю, если бы я остался рядом с ним, я бы не смог раскрыть себя, - решительно говорит он, кивая. Сегодня он в который раз ставит меня в тупик. Я не могу понять ход его мыслей. Каким образом он может раскрыть себя как личность, валяясь со мной в постели? - Ты больше не хочешь возвращаться к Кунсайту? - Нет. Думаю, достаточно мне уже брать что-то у Кунсайта. Мне нужно самому отдавать. Зойсайт - и отдавать? Я действительно это услышала. Он усмехается, видя мое выражение лица. - Мне никогда не приходилось добиваться расположения важного для меня человека. Кунсайто-сама любил меня безусловной любовью, какой может любить родитель. Он любил меня потому, что я в этом нуждался. Но, по сути, я ничего не давал ему взамен. Я только безгранично пользовался его огромным сердцем. Он мне давал то, что вообще-то нужно заслужить. Он давал мне любовь, прекрасно понимая, что я могу ничем ему не отплатить. А я, пользуясь им, даже не понимал, насколько много он действительно мне дает. Возможно, в том числе поэтому я не ценил окружающих. Я почему-то был уверен, что мне обязаны дать все и даже больше, чтобы я в принципе попытался вести себя прилично. С чего вдруг мне должны всё давать бесплатно, если я не их родственник и не подопечный. Мне вообще-то окружающие ничем не обязаны. Но именно поэтому я и не развивался в отношениях с Кунсайто-самой. Все-таки это совершенно иная грань отношений - когда тебе приходится добиваться взаимности. Именно поэтому нельзя путать отношения с наставником и близкие отношения с кем-то еще. Никто и никогда не заменит мне Кунсайто-саму. Но и он никогда не сможет дать мне того, что можешь дать мне, например, ты, - он смотрит на меня с нежностью и проводит ладонью по щеке. В этот раз я даже не дергаюсь.. Потому что его голос звучит по-особенному. В нем много искреннего тепла. - Кунсайто-сама мог воспользоваться мной и моим доверием. Если бы он захотел перевести наши отношения в другую плоскость, я бы был только рад. Но это не было бы выражением моего желания, ради удовлетворения которого я сам прикладывал бы усилия. Я бы просто был готов сделать всё, лишь бы мой учитель был доволен мной, лишь бы продолжал меня любить, как прежде. Что ни говори, это нельзя назвать добровольным согласием. Нормальному человеку никакого удовольствия не доставляет принуждать другого к таким вещам. Особенно принуждать того, кто безотчетно доверяет. Теперь ты понимаешь, почему я люблю Кунсайто-саму? - он взволнованно смотрит на меня чистым взглядом ребенка, который рассказывает о том, почему любит своего родителя. - Да, - я киваю. Он расслабляется, прижимается ко мне и кладет голову мне на грудь. Я обнимаю его и глажу по голове. Ну что ж. Я тоже готова выразить признательность и уважение Кунсайту. Он смог воспитать не идиота. И да. Он начал завоевывать мое доверие. Оказалось, что он умеет быть открытым и улыбчивым. И он в состоянии не раздражаться, когда люди реагируют не так, как ему нравится. А еще он умеет, оказывается, искать к другому подход. И ухаживать, когда ты более. Оказывается, его действительно прекрасно воспитали. И когда он решил приструнить своей характер, внезапно оказалось, что он вполне приличный человек. Постепенно я начала оттаивать. Пусть и не сразу. Но он меня больше не раздражал, и я начала тянуться к нему. И в какой-то момент я поняла, что у меня появился действительно очень хороший партнер. Я даже почувствовала себя уверенней в этой жизни. Защищеннее и безопаснее. И сдалась. Мне хотелось поблагодарить Кунсайта, и однажды у меня появилась такая возможность. Я стою у книжного шкафа в моем кабинете и слышу звук телепорта. Разворачиваюсь. Передо мной стоит Кунсайт. - Я бы хотел поблагодарить вас, королева Харука, - он склоняется передо мной в поклоне. - За что? - удивляюсь я. - За Зоя. Он уже давно не просится обратно. И даже когда он прилетал на Землю, я не видел в его глазах тоски. И что самое важное - во время его недолгой поездки на Землю он общался со мной на равных, хотя, наверное, и сам этого не понял. Он больше не мой подопечный, он больше не мой ученик. Это взрослый самостоятельный человек. Я могу быть спокоен за него. И все это благодаря вам, - он снова поклонился мне. - На самом деле, он сам решил измениться. Но сделал это, благодаря вам. Вы смогли воспитать не идиота. И за это уже я должна поблагодарить вас, - я тоже кланяюсь ему. Тут открывается дверь, и заходит предмет нашей беседы. - Кунсайто-сама? - удивляется Зойсайт. - Я прилетел, чтобы передать Харуке очень важные документы, которые не стоит посылать почтой, - он и правда протягивает мне папку с документами. - А теперь я уже должен возвращаться. Был рад увидеть тебя, Зой. Всего хорошего, - он машет нам рукой и исчезает. - О чем говорили? - О государственных делах. - Не ври. Вы говорили обо мне. Как он умудряется произносить такую фразу без обвинительных интонаций? - Да, мы говорили о тебе. Я сказала ему спасибо за то, что ты у меня есть. А он поблагодарил меня за то, что ты сейчас счастлив. - А ты счастлива со мной? - Да. Но это не повод делать меня несчастной, - я усмехаюсь. - Я и не собирался, - усмехается он в ответ. - Но когда счастья станет слишком много, предупреди, чтобы я не старался впустую. - Обязательно так и сделаю, - снова усмехаюсь я, и мы смеемся.