Я во сны от проблем уходил, Всё хотел сбежать от себя, Душе своей помочь я хотел, Только помощь была не нужна.
Опять по мозгам громко бьет музыка, которая уже неизвестно по какому кругу играет и дарит настроение Чонгуку, заставляя дрожать наушники от слишком громкого звука. Ему эта песня очень уж нравится, раз на репите стоит уже восьмые сутки подряд, и кстати, она хороша тем, что от неё пока не тошнит, но Чонгук уверен, что и это уже не за горами. Музыка для него что ни на есть истинное спасение, панацея и бальзам от любых болячек, шрамов, недугов, дерьмового настроения, депрессии, апатии и всякой прочей херни, которая творится со всеми, абсолютно со всеми людьми этой невероятной (нет) планеты. Только вот и музыка в последнее время наскучила так, а если быть точнее и не врать, осточертела и надоела до ужаса, что даже и это сотворение всех великих Богов его теперь мало спасает и успокаивает, даже, наверное, наоборот вгоняет в апатичное настроение, а он у нас ещё та нелюдимая личность, но сейчас дела с этаким настроем на жизнь стали совсем беспросветными, ну, по крайней мере, великий страдалец всех времён и народов считает именно так и никак иначе, будто другие варианты просто не имеют права на существование. Потому что Чонгук так решил и всё тут. Закрывает глаза и вновь утопает в нирване* своих мыслей, представляя в ярких красках лучшую жизнь, которую он выбрал бы для себя, абсолютно точно, без доли сомнений, если такую возможность ему хотя бы предложили – не предлагают, поэтому-то остаётся лишь грезить о подобной жизни. Но, как говорится, мечтать невредно - вредно не мечтать. Открыв глаза, первым человеком, которого он видит почти прямо перед своим носом, после картины, конечно же, был сторож, который минут пять пытался достучаться до ценителя великого искусства Чон Чонгука, который так сильно погрузился в музыку и в свои сладкие раздумья о том, чего быть не может, но чего безумно хочется, что повлекло его полное отсутствие на этой планете, и куда уж там чувствовать чей-то зов или просьбы и даже руку на собственном плече, которая не мягко так его трясла, дабы достучаться, когда ты совсем не здесь, и кажется, что здесь бываешь редко; парень всё-таки очнулся, но только по завершении дурманящей песни. – Молодой человек?! Уф, слава тебе Господи, услышал-таки наконец (ага, не глухой, просто в наушниках), - Чонгук смотрит на пожилого человека непонимающим взглядом, мол что такого случилось, что вы меня буквально вырвали из царств собственных грёз. – Мы закрываемся. – Парень осмотрел всё вокруг и никого не нашел, потому что в галерее остался только он один (как всегда, в общем-то, этакий король одиночества), ну и сторож, работой которого было выпроводить всех до последнего из этого здания, иначе оштрафуют за несоблюдение правил. – Ох, мне жаль, я не заметил, как время прошло, извините, – смотрит на чёрные наручные часы и ужасается от времени на циферблате, – просто очень задумался. До свидания. – Поклоняется и уходит, стыдливо поджимая нижнюю губу, буквально бежит на выход, лишь бы больше не столкнуться взглядами ни с кем. Мечтатель блин хренов. Стыдно как-то даже получилось, несмотря на всё понимание (или выполнение своей работы) старичка. Бежит и снова останавливается, точно так же, как в погоне за собой. То бежит, то топчется на месте, сам не зная, чего хочет от жизни, мира, друзей (друга, а может быть, уже не друга). А куда бежит, Чонгук собственно сам не знает, да и знать, наверное, совсем не хочет. Просто бежит. И всё. Добраться до дома – самое крутое чувство, которое может испытывать человек, не любящий (обходит стороной, бежит, как от самой настоящей чумы) людные и слишком шумные места. Это просто божественно оказаться в своём привычном мирке, где нет никого, кроме тебя, любимой музыки (уже не особо любимой), тёплого уютного одеяла, кружки горячего шоколада, ноутбука и…пустоты. Да-да, именно её самой. Где-то там, то ли в области груди, то ли ещё похуже – безмерная пустота в душе? Пустота в сердце? Или всё-таки в дурной голове? И о Господи, а то всё вместе сразу. Получается какой-то мерзкий коктейль из всех этих сочетающихся не сочетаний. Как и всегда, Чонгук заткнув уши и поставив песню на максимум, закрывает глаза, расслабляется, оказавшись в самом безопасном для него месте (комната) и погружается в тот мир, в ту жизнь, в ту сказку, где он хочет остаться, но почему-то утро каждого нежеланного дня прерывает его до одури прекрасный сон, в котором он чувствует себя таким счастливым, таким нужным. Чонгук там и хотел остаться навсегда, вот только жизнь не хотела. И каждое утро жалел, да и ночью в принципе тоже, что снова проснулся, а не остался в том месте, где хорошо – во сне.***
Прыгнем в этот омут вместе? Вместе веселее, Так что хватай меня за руку и бежим. Прошу тебя, не оглядывайся.
Голова сегодня у Чонгука особенно тяжёлая, даже тяжелее, чем целый всемирный закон тяготения. Вставать с кровати и идти покорять мир совсем уж желания и сил не находилось никак и нигде. Настроение завалялось где-то там, Чонгук сам не понимал где именно. Да разве он когда-нибудь пытался его улучшить? Разве это вообще нормально начинать своё утро, поправка, свой день (14:45) с выражением лица, хуже, чем грозовая туча на небосклоне, переплюнув даже старичков-ворчунов, которые и то улыбались шире, чем этот засранец. Чонгук сладко потянулся, посмотрел время на телефоне и снова зарылся с головой в уютное, нагретое своим теплом тела одеяло. Да, так в самый раз, так хорошо думает он, обнимая своё пуховое одеяло бежевого цвета, и вдруг слышит прилетевшее уведомление на телефон, который так и напрашивался на свободное место в шкафчике возле кровати, который так без него пустует, бедненький. Достали. Кто там опять… Тёхен: Ты долго собираешься меня игнорировать и встреч избегать, идиот ты хренов?! Да, Тёхен такой. Не стесняется выражений, да и зачем, если Чонгука знает, как себя самого. А Чонгук в ответ думает лишь, что да, столько, сколько нужно будет. Отбросив от себя это одно из величайших изобретений человечества (шутка, конечно, не самое великое), парень заставляет себя подняться с кровати и наконец-то привести себя в порядок и стать похожим на живого счастливого человека, а не его подобие. Так. С любимой мягкой кровати свою королевскую попу подняли, уже хорошо. А теперь дело осталось за малым – стать красавчиком, то есть да, пойти и умыться. Чонгук смотрел в зеркало и его лицо всё меньше и меньше излучало жизнь. Блеск в глазах потух, как упавшая где-то далеко комета. Звёзды в глазах тоже решили потушить свои огни, потому что смысла в этом не находили никакого. Он смотрел и пытался найти ответ. Его прежняя жизнь. Где она теперь - предательница? Чонгук ведь не был таким. Никогда. Не был таким загруженным от тяжести своих докучающих, слишком ядовитых мыслей, которые отражаются невыносимой болью в душе, которую он всё же выносил. Сильный, молодец. Вот что случилось? Каждый гребаный день он задаёт себе этот вопрос, который застрял огромным комом в горле и дышать ему спокойно не даёт. Потерялся, в жизни смысла не видит, улыбается только, когда кто-то есть рядом, так…для галочки, чтобы думали, что парень в порядке. Отличный актёр бы из него получился, так сильно умеет вживаться в роль. А если быть честнее и прекратить врать, то улыбается Чонгук абсолютно искренне и совсем как ребёнок, когда Тэхён, тот, который друг-недруг рядом. Он родной. Хорошо только с ним, а без него…а без него никак уже, кажется. В груди сдавливает, стены дома зажимают, да всё никак не раздавят. Тесно. Душно. Дышать нечем. Вот только бы Тэхён пришел и кислородом поделился, а то уже невозможно, задыхается. Тогда каков смысл в избегании того, к кому наоборот бежать со всех ног хочется только при одной мысли о нём? Правильно, смысла никакого нет, только вот наш Чонгук мог выдумать какой-то никому непонятный смысл, который имеет место быть. Странный он, человек этот, что находит жизнь слишком печальной реальностью. А может быть он не странный, и всё-таки прав в своих суждениях? Умылся, теперь можно и покушать, а точнее заставить себя съесть хоть что-то, чтобы тонус в теле поднять, потому что Чонгуку теперь даже своё тело носить тяжело. Что тут ещё сказать. Тэхёна пора звать на помощь. Очень срочную помощь.***
Как только твоё сердце перестанет биться - моё уснёт с твоим.
Остывший чай, но высокая температура внутри. Лихорадочное состояние, от которого убежать не получается. Простуда? Нет, кажется, тут что-то похуже. Снова что-то душит, дышать не даёт сволочь. Чонгуку не раз приходила мысль о том, что ему хочется уснуть и больше никогда не просыпаться. Так сильно на душе было больно (херово), так сильно он не знал, как её задушить такую, боль эту собственной глупости, прогнать, сбежать даже как-то надеялся, а всё без толку. Она всегда сидит где-то там внутри, ковыряет все его органы, издевается, играется с сердцем, и стерва такая, ещё и душу треплет постоянно. А что Чонгук? Правильно. Ничего. Он просто молча терпит, а когда молчать уже не получается ни в какую, сил совсем не остаётся держать в себе все свои переживания и глупые заморочки, и всего разрывает внутри в мелкие клочья, когда кричать хочется во всё горло, выть и на стену лезть от непонятных чувств, он тихо ревёт себе в подушку, совсем как ребёнок, зарывшись с головою в любимое мягкое одеяло и лежит так, пока не успокоится, малыш. Иногда тихо плакать не получается, но приходиться держаться, дабы слыть за вменяемого и уравновешенного человека. За сильного парня в конце концов, и потому что да, уже не маленький. Терпеть научился. Но кто сказал, что взрослым не больно? Каждая, тихо брошенная мужская слеза, горит внутри, как яркий безжалостный пожар, поглощает его в жаркий огонь всего полностью, постепенно превращая Чонгука в пепло, обжигая глаза, щёки и что-то там в области груди, и шепчет мерзким голосом, что паренёк, ты слабак-то, оказывается. Но Чонгук не слабак, сильнее него человека разве где-нибудь сыщешь? Только жаль, что он так совсем не считает. Совсем. Потому что в это не верит. Раньше Чонгук стеснялся плакать даже в одиночестве, и в присутствии зрителей он явно не нуждался, но Тэхён исправил и это. Заставил довериться. Тэхён не психолог, не брат, не мать и не отец – он что-то необычайно необъяснимое, даже необъяснимее, чем вся эта чёртова планета. Друг? А может родственная душа? Любимый человек? А разница-то какая, если Чонгуку просто жизненно необходимо его присутствие рядом. Человек, который всё ещё так сильно держит его на этой Земле, так сильно, как никто другой не сможет удержать, и никакой закон притяжения в этом случае не сработает, кроме Тэхёна, конечно же. И сказать, что Тэхён не любимый и не родной, у Чонгука никогда язык не повернётся. Потому что родной. Потому что любимый во всех смыслах этого слова. Потому что никто другой с ним никогда не сравнится и не примет Чонгука таким, какой он есть: с миллионами навязчивых мыслей обо всём и обо всех. Таким наивным глупышкой, который хранит в себе столько неподдельной доброты. Я ведь сильный, самодостаточный, мне никто не нужен, сам справлюсь со всем, да-да, абсолютно со всем, я же мужик в конце концов, вот именно такие мысли водят хороводы в голове этого сильного и независимого парня, Чон Чонгука. Никто не спорит с его силой воли и нежеланием принимать помощь или банальную поддержку, но иногда люди, к сожалению, забывают истинное друг для друга предназначение. Для чего мы есть друг у друга? Просто для красоты что ли или люди дружат, встречаются, женятся, заводят детей и дальше по списку, просто так, ну потому что это тупо красиво, когда человек не одинок? Кто мы такие? Мы бездушные куклы или красиво разодетые манекены в элитных магазинах? Но да, именно так и думает Чонгук, не желая делиться проблемами с Тэхёном, который уж очень сильно печётся о друге. Подумается, что не заслужено Чонгук получает всю заботу эту. На самом деле, верно, не понятно почему Тэхён так кутает в заботе младшего, вечно апатичного парня. Любит? Но о любви потом?***
Мы как волны бьёмся о скалы. Скажи, что не утопишь меня, потому что чувствую, что уже в тебе тону.
Нетерпеливый стук в дверь от такого же нетерпеливого Тэхёна, который вот-вот её выломает ко всем чертям. Он всегда приходил без каких-либо предупреждений, как к себе домой, но да, Чонгук уже давно сказал, что это и его дом тоже. Это так в тэхёновом стиле, если честно: делать всё по-своему. Чонгук плетётся по тёмному недлинному коридору любимой квартиры, шаркая тёплыми тапочками по паркету, и думает, что гостей сегодня, да в общем, как и в любой другой день не ждёт – поспешить отворить дверь, кажется, тоже не особо пытается. А кого принесло в три часа ночи можно было легко догадаться, даже не утруждаясь построить каких-либо логических цепочек о пришедшем. Чонгук этому гостю будет рад всегда: в любое время дня и ночи, в мороз и стужу. Ещё осталось сделать пару шагов, чтобы спастись и утонуть в тэхёновых объятиях, зарыться носом в вкуснопахнущие волосы цвета оливкового масла, почувствовать его сердцебиение, переплести тёплые красивые пальцы и сказать про себя, что теперь точно станет легче, что всё будет хорошо, и только злополучная дверь разделяет его от человека, который был нужен до скрипящей пустоты внутри. И вот он. Пришел наконец-то. Стоит по ту сторону железной двери родного дома, такой же родной для него человек. Любимый?Любимый. Друг? Чонгук уже не знает, как называются такие отношения. И отношения ли это между ними вообще? – Я думал, что останусь ночевать под твоей дверью, чем дождусь, пока ты удосужишься мне её открыть. – Тэхён не злится, не упрекает, не ругает, потому что просто безумно был счастлив, что Чонгук в порядке (жив, здоров). Больше никаких слов, лишних вопросов, выжигающего требовательного взгляда, а просто нежные и слишком тёплые руки на плече Чонгука, который так устал, просто устал от этой чёртовой реальности, глупых людей и бессмысленной жизни. Но на самом деле в жизни можно найти хотя бы один смысл, ради чего с ней покончить не захочется. Для Чонгука этим смыслом был только он. Только Тэхён. Длинные пальцы притягивают непослушного Чонгука к себе поближе, к самому сердцу, зажимая ткань его толстовки в тысячи нелепых складок, глаза Тэхёна устремлены в опечаленные чёрные, как бескрайняя галактика глаза друга, в того, которого он любит, глупенького. В дружбе тоже есть чувства. И у них они слишком сильные. Это уже не дружба, но ещё не любовь. А может быть, и любовь. Но кто же из них признает, что из простой детской дружбы они уже давно выросли, и именно это необъяснимое чувство так сильно душит Чонгука невидимой петлёй на шее. Но переросла ли крепкая дружба в любовь, вот в чём вопрос. – Прости, я спал. – Не без сожаления смотрит в глаза напротив и пытается улыбнуться, но получается как-то совсем натянуто, но с абсолютно искренним посылом. – Ты спал семь дней? – хмурит брови от услышанной лжи. – Врать сначала научись получше, Чонгук. – Хён, – чувствует себя Чонгук, мягко говоря паршиво, и это не из-за внезапного прихода Тэхёна или прерванного сна, просто ему так сильно хотелось вернуться в тёплую нагретую постель, забыть про то, что игнорировал самого важного человека семь долгих мучительных дней, и крепко обнявшись, полежать с ним, позабыв о себе, растворившись в нём, а при хорошем раскладе ещё и поспать, если уснуть всё-таки у них получится. – Обними меня. Тэхён на этого дурашку так долго злиться не может. Идёт медленно, не прерывая зрительного контакта, и когда остаётся буквально три шага, он чувствует чонгуковы руки на своих плечах, которые утягивают в свои объятия с невероятной силой, и он прижимает его к себе так, словно Тэхён мог безвозвратно исчезнуть в эту минуту. Ну а если честно, Чонгук соскучился до какой-то тупой зудящей ломки. – Что это с тобой? Ты чего такой, будто что-то серьёзное случилось? – Тэхён правда волнуется за него, потому что Чонгук довольно странно себя ведёт для человека, который страдает апатией и хандрой. – Всё в порядке? – Рваное «да» и голова на тэхёновом плече означало, что Чонгук хочет поговорить об этом позже. Сейчас ему важно лишь его присутствие. – Пошли спать. – Тянет за собой в комнату, свет которого освещал небольшой коридор своим тёплом, зазывая быстрее вернуться в неё. Переплетённые длинные пальцы, долгие непрерывные взгляды в глаза, приоткрытые алые губы, одно общее тёплое одеяло, тихое спокойное дыхание в унисон, бесконечный поток мыслей, тысячи безответных вопросов. Они правда друзья? А что если всё-таки нет? – Долго ещё молчать будешь? Давай поговорим? – Не спрашивает, а скорее требует, но с особой мягкостью в голосе. – Не хочу (горит изнутри от того, как сильно хочет). Просто обнимай меня, мне больше ничего не нужно. – И Тэхён обнимает. – Помнишь, ты сказал, что если кто-то из нас двоих не выдержит и поцелует первым, то нашей дружбе придёт конец? Так вот, ты был прав – нашей дружбе пришел конец. – Хён? – Чонгука трясёт, ломает изнутри, скручивая все органы в трубочку, руки трясутся, как сумасшедшие. Чонгук даже подумал, что тот просто так шутит. – Прошу, – столько мольбы в его голосе. Столько страха. Столько сожаления. – не нужно, не совершай ошибку, которая нас погубит... – Замолчи. – Прикладывает указательный палец к губам парня, пытаясь успокоить, но которого от этих действий теперь трясёт ещё сильнее. – Просто замолчи. – Хён, пожалуйста. – Просто поверь мне, всё будет хорошо. Обещаю. Доверься мне. – От переживаний вселенского масштаба Чонгук садится на кровать, без конца теребит подол своей белой толстовки, пытаясь успокоить беспомощное сердце, которым Тэхён завладел так нахально много лет назад. – Закрой глаза. – И Чонгук повинуется, потому что даже в огонь прыгнет за ним. Вот такая вот сильная любовь. – Всё будет хорошо. Тёплая рука Тэхёна на щеке Чонгука и ощущение лёгкого прикосновения чужих губ на своих собственных. Дружбе пришёл конец. Два лучших друга. Один поцелуй. Но что же тогда пришло взамен на то, что сейчас Тэхён перечеркнул между ними в два счёта? Любовь? Любовь.