Прощай, моя вечность

« Лежать на холодном полу, пропитанным мокрой землей.. .выцветшими деревянными половицами в заброшенном доме, чтоб в тонких щелях покосившейся крыше было видно черное небо, усыпанное звездными узорами. Лежать в затуманенном сознании, не видя границ между реальностью и сном, обитая в неком подобии "птичьей страны", крепко сдерживая в своих холодных руках руки человека, который перечеркнет весь мой мир, заберет меня от ночных суматох, разделит со мной электрические заряды, которые как бесы прогрызают мое тело...» Стебельки пальцев отчаянно боролись с сокрушительной силой ветра, который взывал к божеству молний и грома, что раскатом сотрясали тихий омут подлупленных стен – обители пустых и опасных тварей. Виноградная лоза распустила свои длинные колючие локоны, ей безразлична смерть в грязных покоях ее царства, для нее эта красота сознательного торжества природы, королевские слуги крошечными лапками выедают переспевшие плоды из ясных глазниц человеческого протеста наслаждению и удовольствию. - Мне страшно…зябко и умирающе я хочу глотнуть последнее дыхание из твоих прекрасных уст, а после – я уеду, оставив твое хрупкое тело, туда, где страх обувает меня в многочисленные одежды и душит, я задыхаюсь и раздираю свою кожу от сыпи, что покрывает мою чувствительную кожу, эта сыпь – детище пыльцевых частичек, которые обволакивают каждую улочку весной. Без тебя…в чужом мире, я продолжу жить – мои действия будут украшены обыденной реальностью, как раньше, я буду вгрызаться в жесткую грушу, но теперь ее вкус будет противен мне – она не сравнима с твоим…Ты позволишь мне назвать твою страну – нашей? Молчишь, но твои еще теплые губы беззвучно молвят, в знак согласия неловкий хруст твоих зубов, близко стиснутых. Ты ненавидел мелких тварей, и больше всего не хотел, чтоб они залезли к тебе в душу. Я им не позволю этого, - улыбнулся, - Ты спрашивал, зачем мне белые нитки, а я всегда неторопливо тебе отвечал, что может, когда-нибудь я зашью ими твой рот, чтобы твой сладкий язык не проникал больше ни к кому в глотку. Ты довольно ухмылялся и демонстрировал свои возможности. Зачем я повторяю тебе это все? Может, потому что…ты единственный с кем я могу говорить, даже когда твое тело мертво блестит от капель, которые таинственно просачиваются сквозь щели, ты мой друг. Ты тот, кто перечеркнул мою жизнь и вдохнул в нее аромат ночной грусти в объятиях друг друга. Красивые сплетения изъянов твоих губ мирно поддаются острой игле, я всегда утверждал, что твои губы такие мягкие и нежные, они склонны, чтобы их жевали и причмокивали от тающей крови, которая так осязательно проникает в мои жилы. Я еще несколько часов любовался твоими впалыми скулами, дрожащей рукой сжимал твои тонкие запястья, обводил указательным пальцем хрупкие, торчащие костяшки твоих белых пальцев. «Я без тебя умру, просто закрою глаза…И только мне одному достанутся небеса, взял бы тебя с собой в этот далекий путь, только вот ангел седой может не потянуть. Я тебя буду ждать, вечность – это не срок. Времени не оторвать от жизни моей кусок. Таят бессмертия дни, лицо, превращая в хлам..Сможешь если, то сохрани, что принадлежало нам», - я прошептал эти слова как мантру глухим стенам этого дома, белому трупу, к которому уже протянула свои косы виноградная лоза. Под ногами хрустнули старые бревна, мои конечности так затекли, словно я вечность не вставал и не делал никаких шагов. Сейчас я знал только одно: мне надо пройти в коридор, взять твой-мой рюкзак и уйти, не оглядываясь. Но я замешкался, под моими ногами валялся бутылек с сульфатом стрихнина, я поднял его…внимательно осмотрел, вертя в руке. Шесть злостных, но ослепительно притягательных таблеток песчаного цвета. Я вспомнил золотой песок, который приятно щекочет стопы…мне удавалось его почувствовать когда-то в далеком детстве. - Ты же не будешь против отправиться к берегу Атлантического океана? – спросил я. Пустота в ответ молчала. Я обернулся назад, мне показалось, что ты растопырил пальцы и манишь меня к себе. - Но быть такого не может…Ты же умер, - стал говорить себе, - Да, черт! Кого я обманываю?! Я всего лишь на всего трус, - засунул бутылек в карман рюкзака и вышел из дома. На небе уже ясно рассекали лучи солнца, темные клочья туч бежали в сторону. Сел в свой старый бордовый мустанг, рюкзак кинул рядом с собой на сидение, завел мотор, машина прорычала что-то, напоминающее звуки колокольного звона. Поднял последний взгляд на этот дом. - Прощай, «птичья страна». В колонках зазвучали добрые «Сure», машина со свистом рванула с места и выехала на пустую автостраду.