Я сожалею

Дождь барабанной дробью стучал по стеклу, настроение, и без того гадкое, становилось еще хуже, стоило лишь представить как идешь по этому серому городу к точке сбора. Идти не хотелось, но новая доза сама себя не купит и не вколет. Сколько уже времени прошло…год…два... Неважно. Самое главное, что шрамы, оставленные прошлым, не заживут, не оставят в покое болезненные воспоминания. Горячие губы и резкие болезненные движения, жесткий запах палача и гадкое ощущение льющейся по бедрам крови… Кто считает Леви бесчувственным и хладнокровным? Отчасти ОНИ правы. Он хладнокровен, но не бесчувствен. Леви умеет чувствовать, радоваться, грустить. Просто он это скрывает. Единственное что капрал не умеет - так это улыбаться. Что тоже, впрочем, не правда… Кто считает, что Ханджи не умеет всерьёз грустить? ОНИ абсолютно не правы. Она умеет грустить, но никто об этом не узнает. Лишь Зоэ может так искренне и светло улыбаться. И пусть ей совсем не хочется улыбаться. Пусть на душе скребутся кошки. Она будет улыбаться до конца. Сильный человек для отряда. Сильная женщина для друзей. И просто женщина для него… Я сожалею. Ее грубо швыряют на кровать. Она слышит лишь стук своего сердца и треск рвущейся одежды. Чувствует грубые руки на своей шее. Воздуха категорически мало. Она начинает задыхаться и сквозь громкий стук крови в ушах она слышит его удовлетворенный смешок. Он явно доволен тем, что видит ее такой слабой и беззащитной. Ему нравится, как она вздрагивает от грубых ласк и болезненных укусов. Она просит прекратить, говорит что ей больно и что он будет жалеть, но ее не слушают и все что ей остается делать-сдавленно стонать от его резких и грубых движений. Она не просит остановится, не просит быть понежнее - знает, что он не остановится. Только он видел её слезы. Просто слёзы самой обычной слабой женщины. Леви улыбается, а Ханджи плачет и им всё равно, что ОНИ считают… Эти горячие руки, скользящие по телу, эти сводящие с ума объятья, влажные губы, сбивчивое тяжелое дыхание. Все это, казавшееся до какого-то момента диким, опасным, неестественным, вдруг стало таким необходимым, как воздух, и до жути, до боли любимым… Кто бы мог подумать. Стена из непонимания рухнула. Вернее её намеренно сломали, пробили, а все же, если быть точнее, то сломили… Какая забавная выходит аллегория, сравнивать себя со стеной… Самое страшное, что он просто ушел. Не обернулся, не сказал слов утешения или оскорбления. Он молча оделся и покинул комнату. Я лежала на кровати в крови и слезах… Я сожалею. Сожалею, что доверилась ему, открыла свои чувства, надеясь на взаимность. Слезы полились с новой силой, стоило лишь вспомнить как он улыбался слушая очередную глупую историю с моим участием, я смеялась вместе с ним, пила чай, заваренный его рукой, позволяла расчёсывать свои волосы, он позволял ходить в его рубашке, она была мне коротка, но это лишь к лучшему. Девушка слышала, как хлопнула за ним дверь. Сделала пару глубоких вздохов она медленно поплелась к выходу из помещения на ватных ногах. Снова наступила реальность, в которой каждый из них — Ривая и Ханджи — будет продолжать и дальше блестяще играть свои роли. Он — чистоплюя, лучшего воина человечества и просто начальника со всегда ледяным взглядом. Она — майора и местной сумашедшей. Тихо шагая по спящему корпусу разведки, Ханджи снова углубилась в собственные мысли, а за окном опять пошел холодный ноябрьский дождь. Смысл притворяться, что ничего не было? ОН сделал именно так. На следующие утро, просто поприветствовал и смотрел таким же холодным и бесчувственным взглядом, будто вчера они просто пили чай… В груди завязался тугой узел, глаза предательски защипало от слез. Было так больно, невыносимо больно. Сколько времени прошло? Год? Два? Нет, всего лишь день. На улице снова дождь, в ноябре всегда дождь. Всего день прошёл, но она уже успела, успела вколоть приличную дозу и заказать новую. В голове гудело, перед глазами плясали цветные круги и жутко тошнило. Живот сводило спазмом при каждом вздохе. Очки лежали на столе, она смотрела в окно, а там, все расплывчато, просто пятна, серые и скучные. Смысла их разглядывать не было. Она потеряла его, потеряла тот огонёк, который заряжал ее, ее и весь развед корпус. Леви растоптал его, не жалея, не проявляя жалости, просто уничтожил. Слезы полились из глаз с новой силой, сколько можно? Как больно. Почему? А главное за что? Она ведь любила его, по-настоящему любила, и готова была отдаться и ему, подарить невинность, отдать душу и саму себя, могла и… хотела. Как бы ей не хотелось умереть, как бы не хотелось прекратить это все - она жила, жила ради НЕГО и своего развед корпуса, научилась носить фальшивую маску беззаботной и весёлой девушки, терпя внутри ТУ САМУЮ боль. Но на ее место пришла другая, более сильная, более острая и разрывающая. Насколько больно было смотреть на его тело. Насколько больно было осознавать то что никогда больше не увидишь его. После себя он оставил лишь одно, маленькое чудо с серыми как сталь глазами, смотрящими так же холодно, с таким же безразлично, но сердце этого ЧУДА, было такое же доброе, как и у матери. У неё появился смысл жизни, который она не отпустит ни за что на свете.