Индульгенция

      Он не знает, когда они перестанут встречаться в обшарпанных отелях на окраинах, чтобы никто их не видел.       Холодные глаза натыкаются на разодранные обои. Почти такие же разодранные, как их неприкаянные души, что нашли друг друга не в то время и не в том месте.       Все это, наверное, неправильно. Но если сказать, что им это не нравится, то сказанное будет наглой ложью. Прикасаться к ней лишь тогда, когда не видят посторонние глаза, любить ее, никому не говоря, быть с ней вне привычных камер тяжело, но эта тайна на их плечах лишь подогревает обоюдное влечение.       Кая позволяет себя любить лишь вдали от мужа и маленького сына, но, честно говоря, ей вовсе не стыдно и не жаль. Особенно тогда, когда теплые и сильные мужские руки бережно ложатся на ее хрупкую талию, поглаживая нежную обнаженную кожу, не скованную рамками приличий и дорогой одеждой. Его прикосновения бьют по больному: по статусу в обществе, по моральным нормам и по обручальному кольцу на безымянном пальце, что так мерзко и гладко контактирует с поверхностью кожи. Стянуть бы его, сломать и выкинуть, но нельзя.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

      Кристофер позволяет ей больше, чем нужно. Больше, чем позволяет общество. Он — ее искушение. Он — роковая пропасть и головная боль до конца дней. Он — ее слезы. Он — ее свобода.       Они сливаются воедино, не слышат ничего, кроме откровенных стонов и тяжелого дыхания. И это самое правильное, что было в их жалких жизнях. Самое трепетное и желанное. Желание. Это желание разрывает их на части, терзает изнутри и пытается вырваться наружу, на объективы камер и на вспышки ковровых дорожек.       Вуду нравится рассматривать, как она курит, как сизый дым стремится к потолку и расстворяется, не достигнув цели. Он не устанет повторять, что она прекрасна. Она и ее голубые льдинки в глазах это эстетика их разбитых сердцец, соединенных воедино одной случайной встречей. Но кто-то говорил, что случайности не случайны. Значит, кому-то было нужно их соединить.       Но жизнь соединила их не с теми. Мелисса и Бенджамин стали той самой ошибкой, ужасным заблуждением. Но пока в их номере горит свет, они чувствуют себя счастливыми, забыв про кольца на пальцах. И они прощают друг другу грехи, сливаясь в нежных и безудержных поцелуях. Они стали индульгенцией друг для друга.

И это было самым правильным решением.