Pause

      Суматоха раздражает. Она всегда появляется из-за большого скопления людей в одном месте. Каждый человек в этой огромной толпе говорит о чём-то своём, умоляет, голоса смешиваются друг с другом, превращая всё в бессмысленный шум. И каким бы не хотел быть человек удивительным, он всегда становится обычным, скучным, однообразным. В нём нет и не будет ни капли индивидуальности, хотя ему кажется, что он особенный.       А таких обычных людей всегда волнуют одни и те же стереотипные проблемы, они просто следуют одному потоку жизни. Рождение, поиски себя и смерть. Быть может, кто-то и найдёт себя в этой однообразной карусели под названием «жизнь».       Время же постоянно стремительно движется. Люди просто не успевают за этой быстрой поступью эпохи, сталкиваются с разного рода проблемами. Они задыхаются. Многие желают просто поставить время на паузу, остановиться и отдышаться от всего ужаса и кошмара, что вечно преследуют каждого.       — Хочется просто сказать «стоп», и мир остановится, — грустно прошептал юноша после непродолжительного монолога. Он — студент, который не так давно записался к психотерапевту. Парень, нервно покуривая, стоял у окна с резными деревянными рамами из дубового дерева, проводя пальцами по подоконнику из схожего материала, и выкинул окурок в пепельницу, ласково предоставленную хозяином этого кабинета для тревожного юноши.       — То есть вы хотите сказать, что чувствуете себя устало, «задыхаетесь»? — психотерапевт, что удобно устроился в белом тканевом кресле, положил одну руку на мягкий подлокотник, а в другой удерживал небольшой тёмно-голубой блокнот без рисунка на обложке и обычную шариковую ручку. — Скажите, в последнее время вы испытывали сильный стресс, может быть, какое-то глубокое потрясение?       Парень задумчиво сжал новую сигарету между двух пальцев, а потом медленно обернулся и посмотрел в серые глаза мужчины, что необычно отдавали легким розовым блеском. Скорее всего, он носил линзы для зрения, которые имели розовато-серый оттенок. Если присмотреться, то около левого глаза психотерапевта можно заметить схожий оттенок со зрачком, будто он пользовался тенями для глаз.       Студент поправил свою чёрную хаори с рисунком белого аиста на спине, что слегка съехала с его худых плеч. Он положил обратно новую сигарету в пачку и опёрся торсом об подоконник, стал внимательно смотреть на него. Юноша очень надеялся на помощь; жизнь никогда не казалась для него сахаром, с самого детства были проблемы, а его уже давно перестали успокаивать словами: «Такое случалось с каждым». Хотелось перерыва, чтобы вдохнуть полной грудью, отдохнуть и привести в порядок свою тупую, как он считал, жизнь.       — Если честно, — студент ленивым шагом дошёл до белого тканевого дивана из рогожи, на котором лежали несколько маленьких бежевых подушек. Он сел посередине, облокотившись на одну из таких спиной, — всегда были какие-то проблемы, стрессы; раньше из-за родителей, — он замялся. — Они были, скажем так, людьми странной веры, достаточно на моё имя посмотреть и вы поймете, — тихо усмехнулся.       Психотерапевт кивнул. Он выглядел максимально заинтересованно и открыто, но, конечно, что-то скрытое и тайное в нём было как и во всех людях. У каждого человека есть свой чёрный секрет, в котором он не признается. Психотерапевт был достаточно молодым мужчиной. Скорее всего, только недавно закончил университет, но уже успел зарекомендовать себя как хороший специалист.       Он мельком взглянул на блокнот, где на белых листах красовались уже какие-то заметки, написанные ровным каллиграфическим почерком, о клиенте и примерный диагноз. Наверное, психотерапевт прекрасно понимал, что не так с парнишкой, но терпеливо слушал и давал человеку высказаться. Ведь юноше с прекрасно кудрявыми рыжими короткими волосами и милыми веснушками по всему телу явно есть что сказать. Его глаза были ярко-голубые, когда-то давно, наверное, они сияли как никогда, а сейчас немного потухли; исчезла искра, что давала им жизнь.       Он ещё раз прочитал его имя, что было написано на медицинской карточке, которая лежала внутри блокнота. Он прочитал про себя, слегка двигая губами и проговаривая его имя по слогам: «А-за-зель Шварц-нер». Это давало некую зацепку об отношении студента как к семье, так и к нетрадиционной религии.       Врачеватель души уже успел отметить лёгкую раздражительность юноши и его слегка взрывной характер. Складывалось ощущение, будто он вёл беседу с динамитом. Он часто то постукивал худыми длинными белыми пальцами по подоконнику, то переступал с ноги на ногу, то прикусывал губы или выкручивал пальцы, будто пытаясь размяться. Иногда Азазель довольно резко, с легкой нервозностью отвечал, а потом быстро успокаивался и извинялся за грубость.       — А в последнее время много стрессов из-за учёбы, на личном фронте всё также неспокойно; родители, кажется, всеми силами пытаются меня найти, — тихо продолжил говорить рыжий и закинул ногу на ногу, скрещивая руки на груди. Психотерапевт слегка незаметно напрягся: обычно люди так показывают своё недоверие. — Я… Я просто устал, у меня такое состояние, что лень дышать, мыслить, не то чтобы заниматься чем-то вообще. Я стал очень раздражительным, — Азазель остановился и перевёл дух, чтобы снова начать тараторить себе под нос. — Ладно, окей, я всегда был таким, но в последнее время слишком, — он закатил глаза. — Мне тяжело.       Он откинул голову назад и уткнулся затылком в мягкую обивку дивана. Юноша был довольно невысокого роста для своего возраста, скорее всего и до ста шестидесяти не дотягивал, издалека казался маленьким капризным ребёнком, которому не купили карамельного петушка на ярмарке. Он смешливо надул губы и смотрел в белоснежный потолок, задумавшись о чём-то своем.       — Я просто хочу поставить этот отвратительный мир на паузу и наконец-то выспаться и отдохнуть, — злобно прошипел Азазель. У него и правда были небольшие мешки под глазами и лёгкая вмятина на перегородке оттого, что юноша много времени проводит в очках. Сейчас же он держал очки в чёрной оправе в белом кожаном футляре у себя в спортивном рюкзаке. У него была дальнозоркость.       — У вас, на данный момент нашего разговора и справок, что вы мне принесли, я нашёл несколько признаков астенического синдрома, — спокойным тоном говорил врач. — В этом нет ничего страшного, но оно мешает вам и будет мешать без определённого лечения. Для начала нам предстоит узнать основные проблемы, что причиняют вам дискомфорт в жизни, а затем поочередно их устранять.       Студент слегка нахмурился. Он понимал, что лечение не обещает быть быстрым и, кажется, точно обойдётся ему в круглую сумму. У него были определённые запасы, да и он всё ещё мог пользоваться банковской карточкой родителей, но скорее всего придётся устроится на работу. Это раздражало, но Азазель понимал, что по-иному никак.       — На данный момент я могу только порекомендовать вам соблюдение расписания дня, прогулки перед сном, занятие спортом, — психотерапевт говорил всё это, слегка задумавшись. — А также обязательную консультацию у невропатолога и кардиолога. Насколько я понимаю, вам когда-то ставили вегетососудистую дисфункцию? Хотя её, впрочем, ставят всем, это даже не болезнь, а просто определённый набор симптомов, которые пагубно влияют на ваш организм. Вы физически не можете расслабиться с этим, поэтому предстоит выполнять определённые упражнения, чтобы искусственно влиять на эту функцию.       — Да, всё верно, ставили когда-то этот диагноз, — ответил Азазель и слегка кивнул; он с некой тоской смотрел на однотонные бежевые стены кабинета. Кажется, когда-то давно в комнате с похожими обоями он был у детского кардиолога, который всем подросткам ставил один и тот же диагноз. Рыжий даже незаметно усмехнулся, думая, правда ли он есть или врач поставил его наобум?       Хоть кабинет психотерапевта и напоминал чем-то отдалённо неприятные детские места, он всё равно умиротворял. Наверное, причина в расслабленном и располагающем к себе Уильяме или… чёрт знает в чём? Азазель явно не хотел об этом размышлять — слишком мутно это всё, ему относительно спокойно, даже хочется больше выговориться, а это к лучшему. Ему от этого уютно. Точно юноша не мог понять своё состояние, но это было нормально для такой ситуации, не каждый день раскрываешь свою душу «случайному» человеку.       Он осмотрелся. Взгляд остановился на большом дубовом шкафу с несколькими полками, которые были заполнены книгами о медицине. На некоторых из них посередине были миниатюрные аквариумы с суккулентами, которые уютно устроились на светлых полочках, так как стенка стояла напротив окна. В углу комнаты находился большой прозрачный горшочек с галькой, где цвёл прекрасный бамбук. Для офисного растения он знатно так подрос; наверное, поэтому и стоял на полу.       Неподалеку от кресла располагался деревянный рабочий стол, который был относительно небольшим. В нём несколько полочек снизу, сверху же подставка, на которой лежала папка с документами, органайзер для ручек и карандашей, выполненный из серого металла. Около края столика, ближе к клиенту, стояло несколько маленьких серебряных керамических горшочков, в которых только-только разрастались хлорофитумы.       Здесь было довольно много цветов, все они, конечно, не особо прихотливы в уходе, но создавалось ощущение, что комнату психотерапевт отнял у садовника. В любом случае, нахождение здесь растений и приятная светлая атмосфера шли только на пользу клиенту, да и Уильям, и клиенты не жаловались на такую обстановку. Ему, например, всегда нравилось всё светлое.       Уильям аккуратно поправил выбившуюся белую, слегка кудрявую прядь волос и отвел её за ухо. Он отложил медицинскую карточку Азазеля себе на стол, а сам взял блокнот в одну руку, в другую ручку. Его наручные самые обычные электронные часы показывали, что у них двоих ещё осталось время, чтобы поболтать. Да и юноша показался ему чем-то интересным, поэтому Уилл продолжал с ним разговор. В конце концов, отмечал для себя врачеватель души, так он мог точно узнать, правильный ли поставленный диагноз.       — Расскажите подробнее о проблемах, что вас больше всего беспокоят в данный момент, — начал говорить Уильям. — Мы будем убирать их постепенно, так ваше состояние улучшится быстрее, и вы вернётесь к нормальной жизни.       Азазель прикусывал губы. Он всё ещё держал руки скрещенными на груди, а потом, задумавшись, внезапно расслабился, будто послал к чёрту какие-то свои неудобные мысли. Ему надо высказаться, а врач точно никому не будет говорить о его проблемах. Да кому этот обычный студент вообще сдался, кроме себя, чтобы что-то скрывать?       — Я даже не знаю, что больше меня беспокоит, — он усмехнулся и удобнее устроился на мягком диване. — То есть всё так сваливается, проблемы накапливаются. Та же учеба пытается меня выкинуть на тот свет. Всё словно… душит?       Азазель наклонил голову набок. Он посмотрел косо на свой портфель, где лежал телефон. Скорее всего, его лучший друг уже устал звонить в надежде на ответ — юноша никому не сказал, куда ушёл и зачем. А телефон просто выключил. Глупый и эгоистичный поступок, теперь он понимал это.       — Мои друзья, знакомые меня не понимают, говорят, что я просто не умею расслабляться. И, мол, сходи в клуб, найди себе девушку или парня по вкусу, напейся, — Азазель слегка прикусил губу. Когда он вспоминал друзей, какая-то мысль сильно его расстроила, это было видно по выражению лица. — Даже травку предлагали попробовать, но зачем мне оно надо?       Юноша смешливо наклонял голову то в одну сторону, то в другую. Его взгляд будто «бегал», и он избегал зрительного контакта с психотерапевт. Что-что, а вот смотреть на кого-то внимательно у врача получалось слишком жутко временами, будто в душу заглядывает. Хотя, наверное, так и было правильно для такого специалиста, как он?       Азазель с интересом оценил его внешний вид. Врач был одет довольно обычно, в чёрные, слегка обтягивающие брюки, в которые была заправлена белая длинная рубашка, а на шее красовался красивый тонкий тёмный бант. Наверху у него белая медицинская накидка, только более короткая, что ли, или психотерапевт так неудачно сел, что казалось именно так. Наверное, в свободное время он носил более обтягивающую одежду, а ещё бы ему очень пошли подтяжки тёмного цвета и, наверное, чёрные перчатки? Хоть на улице было почти лето, Азазель почему-то подумал именно про них. Кажется, что его бледным, слегка костлявым рукам шла некая чернота, будто ему надо окунуть их в банку с гуашью. Наверное, клиенту просто кажется такое эстетичным.       — Я так хочу спокойствие, проводить время с лучшим другом больше, просто отдохнуть вместе, например, с вином под какой-нибудь фильм, — Азазель фыркнул, из-за чего выбившиеся пряди волос на лбу слегка приподнялись. — А ему то ли до меня дела нет, то ли ещё что-то. Кажется, что он меня избегает, я не могу поговорить с ним нормально в учебное время. У нас разные группы, а хочется больше общения.       Азазель горько усмехнулся, вспоминая свои мысли про уведомления на телефоне. Скорее всего, там ничего не окажется. Никто ему не напишет и не позвонит. А чёрт бы его побрал, кому он нужен? Студент напряженно постукивал пальцами себе по коленям. Если бы не чёрные джинсы, он бы мог отбивать ритм об коленную кость.       — Вы не могли бы рассказать больше о своём друге? Я заметил, что он очень важен для вас, — Уилл слегка подался вперёд и облокотился рукой на подлокотник, он старался с ним вести дружескую непринужденную беседу и готов был принять отказ, если Азазель не захочет о подобном говорить.       На секунду студент застыл от такого внезапного вопроса, хотя его стоило ожидать. Он провёл пальцами по мягкой обивке дивана, нервно постукивая. Его волновали многие мысли, особенно об этом неудачном друге. Являются ли они настоящими приятелями или просто знакомыми? Так часто ли они разговаривают? Может, Азазель просто придумал всю их дружбу, а они лишь знакомые. Шварцнер внимательно посмотрел на Уильяма, наивно ища в нём ответы на свои вопросы, но тот спокойно сидел, почти не двигаясь и ничего не говоря.       — Ну… — протянул Азазель, почесав затылок. Он определённо нервничал. — Не уверен, конечно, что он думает так же обо мне. Ну, что мы друзья, — парень замялся. Кажется, он совершенно не понимал, о чём говорить, рот будто ватой набит. — Просто важный знакомый, да, именно так. Чёрт, — последнее слово он пробурчал себе под нос, но психотерапевта прекрасно это услышал.       — Как бы вы его не называли, я могу заметить, что этот человек важен для вас не просто так; скорее всего, одна из ваших главных проблем как раз связана с ним. Возможно, вы просто не всегда понимаете друг друга, но такое нормально для друзей, — Уилл говорит чётко и проницательно. Он старался помочь, но ему надо разговорить Азазеля. Когда рыжий мямлит, мало что становится понятным.       «Вы правы», — подумал юноша и слегка кивнул, он бы ещё добавил «к сожалению», так как такие мысли постоянно сбивают его с толку.       Внутри себя Азазель был сильно недоволен своим поведением. Думал, что ведёт себя, как истеричная школьница, которая совершенно не умеет контролировать свои эмоции. Вечные перепады настроения истощали, а они ещё и появлялись внезапно и так же внезапно исчезали. Вот Аззи спокоен, его ничего не волнует, но через минуту он уже в какой-то ярости или панике, хотя даже ничего не успело произойти. Его мог раздражать обычный шум падающей ручки со стола. А бывало, что даже крик близких, ссоры не могли вывести его из себя.       И всегда абсолютно каждая проблема происходила из-за внезапного всплеска эмоций. От нервов Шварцнер начал даже курить, что не самым лучшим образом отобразилось на его здоровье. Иногда его начинал мучить жуткий кашель, при котором даже вздохнуть не представляется возможным. В таком состоянии ему нужно или хорошо откашляться, или успокоиться. Юноша был уверен, что это было побочным действием курения, но кто знает, что это может быть на самом деле. Уильяму о таком состоянии он говорить не стал.       Азазель тяжело вздохнул. Он только недавно курил, а от мыслей об одном человеке захотелось всё больше терпкого привкуса табака и яблочных ароматизаторов с корицей. Парень слегка прикусил губу, покосившись на рюкзак. Он понимал, что намного лучше стерпеть, тем более психотерапевт ждал ответа на вопрос.       «Ладно, всё не так уж и плохо, почему я, ах, паникую? — Азазель пытался себя мысленно взбодрить. — Я ведь ещё не подсел на наркотики или алкоголь, а то мне бы пришлось обращаться в иной медицинский центр, хах». Подбодрить себя плохо получилось, но он сжал руку в кулак, набираясь решимости, и решил всё рассказать.       — Когда я поступил, мой, ну, «будущий друг» уже был на втором курсе, — после недолгого молчания вдруг стал говорить Азазель. — Он увлекался какой-то там «демонологией», чёртов шизик, даже умудрился себе дать прозвище в честь демона; кроме директора, наверное, его настоящее имя никто не знает. Как этот Аваддон смог так сделать, — я понятия не имею, но когда эта сволочь про меня прознала, всё как-то быстро закрутилось.       Азазель даже слегка улыбнулся. Ему нравилось вспоминать о том первом знакомстве, мелких ссорах и взбучках, так как тогда и времена казались легче. Уиллу же нравилось, что он смог вызвать в Шварцнере хоть какие-то добрые воспоминания.       — Он меня ещё бесил, да и сейчас так же, заладил вечную балладу о «рыжем демоне» и всё никак не перестанет её петь, — Азазель на пару мгновений изменился, будто перестал тосковать. — Чёртов клоун.       «Как бы клиент сейчас не высказывался о нём в грубой форме, ему определённо приятен этот Аваддон», — подметил психотерапевт и продолжил слушать.       — Случайно получилось, что мы с ним начали больше общаться, были чем-то более, чем просто знакомыми с колкими шутками, — Азазель скрестил руки на груди. — Но общаться начали много только после одного случая.       Юноша перестал говорить и посмотрел куда-то в пол. Очевидно, что воспоминания о том событии не были самыми радостными. Уильям начал гадать, что произошло такого, что могло сблизить их и также оставить неприятную рану на душе, по крайней мере, рыжему.       — В один день мне внезапно стало плохо, много кашлял, ну, от курения, да, — Азазель фыркнул, стараясь в своей речи не обращать на это особого внимания. — И выйдя в коридор, я внезапно понял, что не могу даже… дышать? Если честно, я смутно помню… и… просто забудьте, боже, я не могу понять, что несу, — Азазелю слегка стало душно, он прикоснулся ладонью ко лбу. — Это просто была обычная дружеская выручка, так ведь бывает между друзьями.       Тот долго невнятно мямлил, пытаясь как-то оправдаться. Уилл принял такой ответ, не желая особо давить на клиента, ему сейчас явно нелегко. Психотерапевт задумался, что у него мог быть за внезапный приступ. Ситуация слишком неясна, чтобы рассуждать о состоянии. Тем временем Азазель резко перевел тему:       — И преподаватели, блин, один лучше другого, — студент прилёг на мягкий диван и положил голову на одну из маленьких подушек. Он, кажется, немного успокоился и мгновенно забыл обо всём, что связано с его другом. — Ничего не понимают и слышать не хотят, мучают каждый семестр, а это пока нет сессии. Да и бытовые проблемы также есть, элементарно надо устраиваться на работу, денег не хватает временами.       «А вы врач вообще далеко не дешёвый», — Азазель удержался от такого высказывания. Он надеялся, что высокая цена за прием и множество хороших отзывов, — настоящая гарантия качества. Шварцнер просто желал избавиться от этого болезненного состояния, когда настроение меняется каждую минуту и всюду преследует вечная усталость. Студент просто верил в этого психотерапевта или в чудо.       — Стоит вам сразу сказать, Азазель, — начал было Уильям, пока его не перебили.       — Можно просто Аззи, моё имя так сокращают, и я не имею ничего против этого, — парень пожал плечами и закинул одну ногу на другую, даже в положении полулёжа ему было удобно скрещивать ноги.       — Когда вы начнёте лечение, вам придётся придерживаться строгого режима дня, — Уильям выпрямился в спине и посмотрел немного задумчиво. — А также стоит исключить лишние физические нагрузки на организм, спорт хорош только в меру.       Аззи слегка скривил губы, скрестив руки на груди. Он прерывисто вздохнул и приподнялся с дивана, принимая положение сидя. Ему начало казаться, что о нормальной жизни пора забыть, так как множество условий казались ему слишком невыполнимыми.       Слегка потянув себя за край белоснежной футболки, где посередине была нарисована непонятная Азазелю надпись на японском языке. Юноша неловко стал смотреть куда-то в пол. Если бы ему не было лень искать эту надпись в интернете или в словаре, он бы знал, что там написано «Остановил поток времени».       Медленно по белым листам бумаги Уильям водил ручкой, что-то записывая в заметки о клиенте. Он хорошо видел людей, мог бы гордо сказать, что «насквозь». Для него каждый человек был раскрытой книгой, и Азазель не был каким-то редким исключением. Только его вечное желание к остановке времени его как-то сильно заинтересовало, но он не показывал виду. Всего лишь слегка незаметно усмехался, когда клиент говорил об этом, ему казалось это какой-то детской мечтой. Но в каждом человеке ведь есть некое ребячество?       Добродушие и что-то располагающее к себе в Уильяме притягивало многих клиентах. Правда, всегда было одно «но». Задержи на них Уилл взгляд, задумавшись или от незнания куда «глаза девать», люди начинали чувствовать себя неуютно. Какой-то мимолётный лёгкий испуг, на который почти никто не обращает внимания. Это ведь кабинет психотерапевта, что тут может быть пугающего? Правильно, ничего, просто давление своих собственных кошмаров.       Время медленно шло, будто кто-то специально замедлил стрелки часов, что секунды превращались в минуты, а минуты в часы и так далее. Азазель подумал, что просто перенервничал, не каждый день открываешь душу «случайному» человеку. Даже уверенность в компетентности врача и договор о неразглашении личных данных не успокаивал. Студент думал, что будет легко говорить о проблемах, но, наверное, давно так не ошибался или был слишком в себе уверен.       «Стоп, боже», — Шварцнер слегка ущипнул себя за руку. Он, вспоминая прошлые и нынешние проблемы, совсем расчувствовался. Его накрыла волна эмоций, с которой резко стало тяжело справляться. Азазель оттянул ворот футболки и снял с себя хаори. Стало внезапно душно, хотелось высунуться из окна и вздохнуть свежим воздухом.       — Вам плохо? — психотерапевт быстро заметил резкую бледность клиента, то, как он тяжело дышал, и как ему стало внезапно жарко. Уильям поднялся с кресла и открыл окно полностью, наполняя комнату свежим воздухом. — Подождите здесь, я принесу вам холодной воды.       Юноше оставалось только смириться с таким положением дел. Он кивнул и попытался расслабиться, нормально вздохнуть. Прохладный воздух помогал прийти в себя и сосредоточиться. Аззи хотел было подойти к окну и присесть на подоконник, но ноги его не слушались, тело было вялым, будто он долго тренировался в спортзале. Только сердце сильно билось в груди, отдавая лёгким стуком прямо в уши.       Дверь кабинета открылась — это Уильям вышел за водой. Азазель поначалу даже и не заметил его резкое передвижение в сторону двери. Психотерапевт закрыл за собой дверь и пошёл по хорошо освещённому коридору. По бокам около кабинетов стояли несколько металлических лавочек с мягкими сидениями, а около них большие пластмассовые коричневые горшки с фикусами. Стены были выкрашены в однотонный приятный голубой цвет, а дверь в каждый кабинет белая, только серебряные ручки иногда поблёскивали.       В конце коридора стоял небольшой белый кулер с водой, а рядом обычные пластмассовые стаканчики. Он набрал в один из них прохладной воды и вернулся в свой кабинет. Время близилось к вечеру, будни, поэтому клиентов не было в коридорах. Все пока ещё работали или учились. По пути назад психотерапевт встретил медсестру, что вышла из кабинета. Она была приятной наружности, с тёмными длинными волосами, завязанными в хвостик, нежно-карими глазами и смуглой кожей, в стандартной медицинской форме.       — Мисс Мавис, в моём кабинете клиенту внезапно стало плохо, приготовьте, пожалуйста, вату и нашатырь на всякий случай, если он начнёт терять сознание, — Уилл всегда общался вежливо со своими коллегами. Им он тоже определённо нравился, так как за всю его хоть и недолгую работу никогда не попадал в нелепые рабочие интриги и заговоры.       — Конечно, мне прийти с этим сейчас или просто быть готовой к экстренному случаю? — У девушки был приятный немного мелодичный голос, но по нему и её лицу было заметно, что Мавис слегка заволновалась за бедного клиента. Черта характера у неё такая, всегда волнуется и пытается обо всех позаботиться       — Просто будьте готовы, думаю, клиент сможет справиться и без этого, — он слегка улыбнулся и дотронулся до ручки двери своего кабинета. — И перестаньте так волноваться, от нервов много проблем.       Зайдя в кабинет, Уильям успел только заметить кивок медсестры, он прекрасно понимал, что эта миледи никогда не перестанет за всех переживать. Психотерапевт посмотрел на бледного Азазеля, что откинул голову назад на диване и прикрыл глаза. Он дышал ртом, пытаясь таким образом надышаться и прийти в чувства.       — Держите, — Уилл подошёл ближе и протянул ему руку со стаканом воды. Азазель приоткрыл глаза и на ощупь взял стакан, мгновенно его осушив. Он вытер ладонью несколько капель воды на губах. После этого ему правда стало легче, только в глазах иногда мелькали тёмные пятна, особенно если смотреть на свет.       — Простите, — Азазель извинился, он прищурился и попытался посмотреть, который сейчас час. Кажется, он успел задержаться здесь, и ему давно пора домой, а Шварцнер только безбожно растягивает свой прием, раздражая Уилла своим присутствием.       — У вас, скорее всего, случился резкий скачок давления, наверное, из-за духоты в помещении, — Уильям же не выглядел раздражённо. Он, как и всегда, был полностью спокоен. — Пока приходите в себя и скажите, если опять вдруг станет плохо, я позову медсестру.       На часах двадцать минут пятого, он правда задержался тут на довольно долгий срок. И он не мог понять, как так вышло: то время тянулось медленно, то промчалось совсем незаметно. Неужели он пролежал в таком состоянии целых добрых двадцать минут, или они с психотерапевтом просто не следили за временем? Юноша не понимал, но и голова не хотела думать.       Через пару минут ему и правда стало намного легче. Слабость в ногах и руках почти исчезла, он медленно поднялся с дивана и отметил, что может спокойно стоять. В глазах больше не темнело. Азазель взял с дивана небрежно брошенную хаори и натянул её на себя, а также взял в руки рюкзак.       — Ещё раз извините, я немного задержался у вас, мне уже намного легче, поэтому я пойду домой, — Азазель слегка наклонил голову, словно так поклонившись. — Насчёт следующего сеанса, — он задумался. — Я позвоню в клинику и договорюсь с девушкой на ресепшене.       — Хорошо, — Уильям внимательно посмотрел на клиента, чтобы убедиться в его здравии. — До свидания, мистер Азазель.       Дверь плавно открылась, и юноша вышел в коридор. Он на секунду остановился, забывшись в чём-то своём, но тут же опомнился и закрыл за собой белую дверь кабинета. Хоть и чувствовал студент себя лучше, чем пару минут назад, ноги всё равно оставались немного ватными.       Тяжёлый вздох.       Азазель поднял голову наверх и посмотрел прямо на ослепительный свет лампы. Он сильно резал глаза, поэтому парень слегка задумался. Безграничная усталость, тоска — всё это быстро накинулось на него. Будто стоило юноше выйти из кабинета психотерапевта, как его внутренние демоны снова начали атаковать, а раньше не могли из-за «мага-врача».       Мир резко становился серым и тусклым. Не было ни единого звука, ни одного человека в этом типичном коридоре. Даже свет перестал светить так ярко. Может быть, это потому что глаза привыкли. Приятный запах цветов растворился. В коридоре даже не было привычного аромата фенола или иного антисептика.       Коснувшись кончиками пальцев до выкрашенной бледно-голубой стены, юноша медленно пошёл вперёд, ведя руками по слегка шероховатой поверхности. Азазель шагал так вперёд, задумчиво, до первого косяка двери. Он скучающе провёл пальцами по деревянной поверхности, а затем, отстранившись, пошёл дальше. Всё казалось таким тусклым, будто потеряло краски. Рыжий чувствовал себя как-то странно, будто его вовсе нет в этом мире, это иллюзия, а он лежит без чувств в кабинете психотерапевта.       Слишком тревожно, кажется, что стало тяжело дышать, кислорода будто перестало хватать в лёгких. Хотелось сделать глубокий вдох, но Азазель только немощно приоткрывал губы в попытках, а потом закашлял. Стала нарастать паника. У Шварцнера задрожали руки и ноги, он опёрся боком о стену и закашлял с тяжёлым хрипом. Шварцнер с ужасом смотрел в пустоту коридора. Его кашель был таким громким, что давил прямо на уши.       «Где, почему? — перед глазами стали проскакивать чёрные пятна причудливых форм. — Я не могу дышать?»       Студент совершенно ничего не понимал, он и не хотел ничего понимать. Мозг на эти мгновения словно отключился. Сейчас не важно было узнать причину, главное — устранить проблему. Аззи жалобно открывал и закрывал рот, слегка клацая зубами. Он словно оказался под водой.       Как назло, никого рядом не было. Кажется, что даже кабинеты внезапно опустели, а очень обеспокоенный психотерапевт исчез и не слышит этого жуткого кашля. На глазах стали появляться незаметные слёзы. Единственное, что мог Аззи, — это жалобно заскулить, как нашкодивший щенок, и медленно съехать по стенке вниз на холодный кафельный пол.       Первая мысль, возникшая в голове после — успокоиться. Он дрожащими руками пытался зацепиться за стенку или косяк двери и подняться, но понял, что это бесполезно. Азазель совершенно не знал, как успокоиться, кроме тупого способа с цифрами. Воздуха уже совсем не хватало, секунды превращались в часы томительных всхлипов и пустых бесполезных вздохов.       Один.       Азазель зажмурился и приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть. Его сердце бешено колотилось. Парень сжал левой рукой край белой футболки, растягивая её. Его внезапно накрыл ещё один приступ сильного кашля.       Два.       Он резко открыл глаза, воздух так и не мог поступить в лёгкие нормально из-за покашливания. Только жалкие полувздохи. Аззи даже не мог насытиться воздухом, голова начала гудеть, неприятно сдавливая в висках.       Три.       Правой рукой он ухватился за карниз и сжал, насколько позволяли ему силы. Ему казалось, что чем сильнее удастся ухватиться за предметы вокруг, тем проще будет выжить. Азазель только тихо жалобно проскулил, не понимая, что происходит. Ему нужна помощь.       Четыре.       По щеке прокатилась маленькая слезинка, обогнув контур губ и капнув ему на чёрные джинсы. Он хрипел и тянулся левой рукой вперёд, к источнику света. Ему наивно казалось, что это ему хоть чуть-чуть поможет. Будто бы там на свету — его друг, что тянет руку к нему. Азазель хотел защиты, но не знал, от кого защищаться.       Пять.       Резкий вдох, который приятно наполнил лёгкие, словно раскрыл их. Голова закружилась, он слегка наклонил её вбок, держась правой рукой за косяк и пытаясь не съехать на пол полностью. Азазель чуть ли не высовывал язык, как собака во время жары, желая получить больше кислорода.       Шесть.       Мутное сознание начало медленно проясняться. Студент сильнее раскрыл глаза, смотря то на источник света, то на фикус, что был напротив около мягкой скамейки. Хотелось подползти и лечь на неё. Забыться во сне и не вспоминать даже о своём существовании.       Семь.       Юноша пытался вздохнуть ещё раз, уже носом. Так получить воздух оказалось немного проще, голова ещё немного кружилась. Будто за эту минуту парень успел получить кислородное голодание. Кашель нахлынул с новой силой, неприятно раздражая горло. Рыжий приложил ладонь к губам и закашлял.       Восемь.       В голове прояснились два главных слова: «Я жив». Азазель слегка прикусил нижнюю губу и стал смотреть, будто в пустоту. Он очень надеялся, что мимо пройдёт какой-либо доктор или медсестра, да хоть пациент. Ему нужна помощь, защита, поддержка. Что-нибудь.       Девять.       Лёгкие полностью открылись, Аззи стал нормально вдыхать и выдыхать. Он жадно глотал воздух, будто только что чуть не утонул. Хотя было очень похоже. Только воды не было, и не она мешала ему вдохнуть. Всего лишь пустота, что послужила каменным барьером.       Десять.       Его резко отпустило. Он, не имея желания больше сидеть на полу, придерживаясь о стену, резко поднялся. Голова закружилась сильнее, что-то тёплое потекло под носом и скатилось на сухие губы. Азазель почувствовал лёгкий привкус железа. Он облизнулся, понимая, что это кровь.       Небрежно, не думая об одежде, студент провёл пальцами по губам. Он посмотрел на палец, что был окрашен в алый цвет. Ему от самого себя стало тошно. Азазель не обратил внимания, что мир внезапно обрёл яркие краски. Парень просто хотел уйти отсюда, свалить куда подальше. Это место показалось ему проклятым из-за этого непонятного приступа. В голове возник образ одного неприятного случая, но юноша помотал головой, не желая на чём-либо зацикливаться. Аззи боялся приступа, боялся внезапной необъяснимой паники.       Он быстрым шагом, позабыв о всякой боли и головокружении, вышел из коридора к ресепшену, где сидели две девушки и обслуживали молодого симпатичного парня. Кажется, он тоже шёл к психотерапевту, но немного опоздал на свой сеанс. Азазель отчётливо запомнил его извинения за опоздание и прекрасные, на вид нежно-голубые, слегка кудрявые волосы.       Одной из девушек оказалась Мавис. Она узнала в рыжем того парнишку из кабинета психотерапевта. Медсестра поначалу не заметила кровь, лишь мило улыбнулась быстро проходящему мимо Азазелю и пожелала приятного дня. Только через секунду она заметила кровь из носа и жуткую бледность клиента.       — Мистер, постойте, — Мавис запаниковала, она искала глазами вату, чтобы остановить кровь, — у вас кровь из носа, постойте, куда же вы?       Ловко выйдя из-за стойки ресепшена, под удивлённые взгляды другой девушки и клиента, она хотела остановить Азазеля, аккуратно дотронувшись до его плеча. Но он лишь небрежно отмахнулся и, слегка обернувшись, сказал:       — Не стоит волноваться, уже всё прошло, это просто… — Азазель на секунду замялся и пытался придумать оправдание, он начал опять тянуть себя за край футболки, пачкая её кровью из-за грязного пальца, дело во вредной привычке. — Остатки… Да, они, спасибо вам за заботу.       Не помедлив даже секунды, он быстро удалился из клиники; небрежно скинув на ходу бахилы с чёрных кроссовок и выкинув их в мусорное ведро, Азазель вышел на улицу. Парень прошёл до середины почти пустой улицы и только после остановился. В этот момент Шварцнер почувствовал жуткую усталость и опустошённость.       Солнце лишь начинало садиться, выглядывая из-за небольших зданий персикового и оранжевого оттенка. Было довольно тепло, и дул приятный ветер, что освежал и давал свободу мыслям. Азазелю нравился этот район своим спокойствием и тишиной. По трассе редко проезжали машины, не было жуткого уличного гула. Где-то вдали виднелись большие здания мегаполиса, что сверкали на солнце.       По улице в каждых пяти метрах были высажены небольшие деревья. Через каждые десять, а может, и пятнадцать были обычные деревянные лавочки. Они почти все пустовали, и Азазель решил воспользовался одной из них.       Он сел прямо под тенью одного из деревьев, скинув рюкзак рядом. Юноша начал рыться в нём в поисках влажных салфеток, чтобы вытереть кровь. Он нашёл их в боковом кармане, там же рядом лежал выключенный телефон.       — Подождёшь, — тихо сам себе ответил Аззи и, достав одну влажную салфетку из оранжевой упаковки, что приятно пахла цитрусом, утёр область под носом, губы и руку. Он наклонял голову вперёд-назад, проверяя, пойдёт ли ещё кровь. Она не пошла, ему повезло. Парень спокойно вздохнул, кажется, стало немного легче. Думать о чём-либо не хотелось.       Азазель совсем расслабился после этого. Он на пару секунд прикрыл глаза и передвинулся на освещённое место на лавке, переставив рюкзак в другую сторону. Солнце приятно грело кожу. Парень был совсем как кот. Ему нравилось нежиться на солнышке и нравился лёгкий теплый ветер. Погода на удивление была приятная, хотя после такого дня он ожидал жуткий дождь, гром и грозу. Но сегодня ему снова повезло хоть в чём-то.       Когда он приоткрыл глаза, то вспомнил о телефоне в кармане. Ему очень хотелось, чтобы хоть кто-то из друзей вспомнил о нём. Таким нелепым походом к психотерапевту он отчаянно пытался привлечь к себе внимание, а сейчас боялся узнать, волновался ли кто за него вообще.       Телефон включался как назло медленно, слегка подлагивая и долго загружая экран блокировки. Азазеля это начинало раздражать, но вспоминая инцидент с нехваткой воздуха, он решил всё же поменьше думать и волноваться. Оказывается, это вредно, когда хочется дышать.       Внезапно телефон приятно завибрировал в руке. Сначала парень подумал, что это какой-то будильник, который он забыл выключить, но нет. Ему звонили. На экране телефона отобразилось название контакта и несколько пропущенных от него же. Ему звонил «Какой-то чёрный мудила», и почему-то парень был очень рад именно этому звонку.