Pause

      День выдался безумно тёплым и солнечным, к такому не сразу привыкаешь, когда за окном безостановочно висят хмурые серые тучи и идёт дождь. Иногда Азазель думал, что живёт в Лондоне, с такой-то вредной погодой. Ярко-оранжевое солнце украдкой выглядывало из-за высотных зданий, отдавая ослепительным блеском от стеклянной поверхности.       Парень бы заметил прекрасное безобразие растений по краям дороги, но из-за большой скорости они напоминали яркие пятна зелёного цвета. Азазель только забавно щурился от ветра и смотрел куда-то вбок, кажется, он надеялся увидеть хоть что-то.       И может быть, увидел, если бы соизволил надеть шлем. Через слезящиеся глаза трудно заметить хоть что-нибудь, кроме размазанного полотна уличных трасс. Иногда по пути Шварцнер замечал небольшие кустарники на каждой из сторон дороги. Они весело и быстро сменяли цвета от ярко-красного до нежно-розового и обратно. А между ними, кажется, был небольшой заборчик чёрного цвета. Юноша так и не смог толком его разглядеть.       Дорога была свободной, даже тихой. Только один мотоцикл разрушал это царство покоя. Пара студентов брезговала многими правилами безопасности, превышая скорость, а пассажир, кажется, понятия не имел о существовании такого защитного средства как шлем. Азазелю, если честно, плевать было на тупую пластиковую болванку на голове. Многие шлемы были ему слишком большими, но не покупать же детский. Да и катается он нечасто, только если его друг соизволит подбросить.       Сегодня был как раз один из тех удачных дней, когда не придётся ехать в душном общественном транспорте и можно прокатиться с ветерком. Рыжий был слишком самоуверен в том, что с ним ничего не случится во время поездки, или чересчур доверял Аваддону. Аззи не думал о безопасности, он больше думал о том, что сегодня вообще произошло на приёме. Своему другу он так и не сказал, где был, да и не хотел вызывать лишнюю тревогу.       «Хотя не думаю, что он способен волноваться обо мне», — рыжий тяжело вздохнул, его взгляд устремился на чёрный свитер Ави и на свои бледные тонкие маленькие руки, которыми он держался за него. Поток разного рода мыслей нахлынул на студента, он сильнее вцепился руками в свитер. Азазеля снова начала охватывать паника. Рыжик боялся, что не справится со своим состоянием, что в определённый момент жизнь схватит его за горло и просто задушит.       Сейчас ему казалось, что он совершенно бесполезен. Азазель не мог вспомнить хороших вещей, только одни неудачи и провалы, будто бы его жизнь состояла из них полностью. Парень прикусывал губу, а перед глазами был только он сам, что лежал на холодному полу, давился слезами и не мог вздохнуть. Шварцнеру было отвратительно от самого себя. От жалкого состояния, будто бы он какой-то слабак. От тихих просьб о помощи, будто бы ему вообще она необходима. От того, что временами не мог дышать, будто он рыба на суше.       Но Азазель не мог смириться с тем, что он слабый. Как долго бы парень не пытался доказать обратное, в какой-то момент его сила всегда исчезала, оставляя юношу совершенно беззащитным. Ему нужна была помощь. Шварцнер звал и молил о ней, но внезапно грубо отвергал, надеясь на самого себя, считал, что справится сам. Ему нужен был доступ к чёртовому воздуху. Рыжий нуждался в человеке, который всегда будет готов ему помочь, но отрицал существование такого человека и свою необходимость в нём.       О да, он был очень самонадеянным.       А ещё жутко слепым, не замечая многих очевидных вещей. И в этом нет вины неутешительного диагноза «гиперметропия». Азазель просто не желал видеть тех, кто хочет ему помочь, заставлял их волноваться, а потом отрицал их наигранную (по его мнению) тревогу. Его можно было бы назвать глупым, но если бы виной было только это? Шварцнер просто жутко боялся довериться кому-то, жил по принципу одиночки, был уверен, что кругом одна ложь и его хотят использовать.       — Аззи, почему ты ко мне так прилип? Я не отрицаю, что красавчик, но и что дальше? Или бедного котёнка скорость напугала? — Аваддон усмехнулся. — Хей, соизволь очнуться, мы уже минуту как приехали, ты что, уснул? — парень неуверенно ткнул пальцем другу в лоб, сидя вполоборота.       — Как ты меня назвал, чёрт ушастый? — Азазель моментально откинул все плохие эмоции и мысли, они просто перетекли в агрессию к своему другу. — Слишком много чести тебя красавчиком считать, скорее так — мохнатый чудик на фоне остальных.       Убрав руки с Аваддона, рыжик моментально слез с мотоцикла, будто бы ничего не случилось и он не сидел в странном трансе. Краем глаза Шварцнер заметил, что сумел проделать маленькую дырочку на вязанном свитере. Он громко фыркнул, показывая своё безразличие, и направился в сторону дома, мечтая просто уснуть на кровати, диване или полу. Не было столь важно, где именно спать.       — Прояви хоть немного ласки и заботы, скажи там «спасибо», позови на чай. В конце концов, я о тебе волновался и привёз тебя домой заодно, — внезапно сказал Аваддон ему вслед, поставив локоть на приборную панель мотоцикла.       — Во-первых, я не просил помощи. Во-вторых, мог просто сказать, что тебе скучно и ты хочешь терроризировать меня, а не строить из себя рыцаря. В-третьих, три, — рыжий скрестил руки на груди, смерив друга взглядом. Короткие чёрные волосы, что были неаккуратно уложены, слегка развевались на ветру. Сам по себе Ави был каким-то тёмным как по характеру, так и по стилю одежды. У него были острые черты лица, бледная кожа и тёмно-карие глаза, которые больше напоминали бездну. Азазелю никогда особо не нравилась его одежда, Аваддон, кажется, вечно ходил в чёрном однотонном свитере, тёмных джинсах и кедах, на которых даже не было намеков на иные цвета. Да что уж говорить, у него даже тоннели в ушах были тёмные. Временами рыжий хотел подарить своему другу белые шнурки, чтобы отличать его от обычной тени.       — За что ты так груб со мной? — «чёрт ушастый» смешливо надул губы и заглушил мотоцикл. — Я ради тебя в такую даль ехал, не вижу оваций, цветов и поцелуев.       Азазель промолчал, закатив глаза. Он проглотил всю злобную тираду, которую хотел сказать. В какой-то степени Шварцнер очень благодарен Аваддону за помощь, но он боялся показывать себя слабаком. То и делал, что гордо задирал нос, только бы друг не заметил его беспомощность. Тем более брюнета и другом не назовёшь, слишком часто между ними происходят перепалки.       Открыв подъездную дверь, рыжик не стал ждать Ави, а пошёл дальше, прекрасно понимая, что тот успеет войти. Азазель остановился около обычной железной двери чёрного цвета с металлическим оттенком и облокотился о стену. Он держал одной рукой свой портфель, а второй пытался нащупать ключи. Ему повезло, они быстро попались под руку. Он вставил их в замок и столкнулся с самым сложным испытанием — открыть давно сломанную дверь. Аззи прижал колено к ней, пытаясь надавить, но замок не поддавался.       — Знаешь, у котят не так много сил, чтобы открывать такие сложные замки, — Аваддон отнял у Шварцнера ключи и самостоятельно открыл дверь. На злость рыжего, у него получилось открыть её сразу.       — Знаешь, твоё лицо прямо просит меня о том, чтобы я на тебя набросился, — злобно прошипел Азазель и прошёл внутрь квартиры, по пути стягивая с себя кроссовки.       — Да ты даже моё лицо не видишь вблизи. Ах да, агрессивных маленьких котиков я, кстати, не боюсь.       Аваддону определённо доставляло удовольствие дразнить бедного Шварцнера. Он не делал это из-за какой-то неприязни, просто сам по себе был грубоватым человеком, что любил шутить и издеваться. Тем более каждый из них прекрасно понимал, что все шутки всегда оставались шутками, а ссоры — обычные пустяки. По крайней мере так считал Ави. Рыжий парень чем-то запал ему в душу, и точно не просто странным именем. Что-то было в этом маленьком комке чистой агрессии и ненависти. Это «что-то» когда-то и повлияло на его собственное имя. Он без раздумий сменил себе имя на «Аваддон», а о старом забыл и быстро привык к новому. Многие его знакомые до сих пор считали это шуткой или пьяным необдуманным поступком. Может, так оно и было, Ави не было важно мнение других людей. Так же думали и о его фамилии "Хан", но это были всего-то догадки малознакомых персон. И мало кто вообще решался назвать его полным именем, потому что частенько брюнет выглядел чересчур недружелюбно.       Брюнет стянул с себя кеды, оставив их у входа, и решил посмотреть, чем занят его друг. Азазель только свалился на старый замшевый диван нежно-бежевого цвета, ему было абсолютно всё равно на гостя, рыжик устал и хочет покоя. Аваддон же желал внимания, он со скукой смотрел на однотонные белые стены квартиры, а потом перевёл взгляд на Шварцнера. В голову пришла тупая и наглая мысль: облить друга чем-то холодным, но сразу же исчезла. Кажется, он правда устал, тем более Ави так и не узнал, откуда его забрал и что случилось.       — Говори, где весь день был и почему мобильник выключил, что это вообще за место было? — Аваддон нагло присел на диван, рыжий всё равно маленький и много места не занимает, потерпит такую наглость, не первый раз же.       — А вот и не скажу, — Азазель отвернулся к спинке дивана и зевнул, закрывая глаза. Он не хотел говорить о том, что его проблемы зашли слишком далеко и ему понадобился психолог.       — Да ладно тебе, — Аваддон бесцеремонно потрепал Шварцнера по волосам и услышал его тихое рычание. — Небось себе девчонк… Ой, прости, с таким внешним видом только парня можно найти, — довольно протянул брюнет.       Такой наглости Азазель уже не мог выдержать. Он резко приподнялся, злобно посмотрев на расплывчатое пятно, — Ави был слишком близко — и взял в руку небольшую подушку, которую кинул ему в лицо. Хотелось, конечно, ещё и поцарапать Ави за такие тупые шутки, но когти у него далеко не кошачьи, а ножа под подушкой не оказалось.       — Какая агрессия и какой бой. Ладно, я не шучу, — Ави на удивление выглядел серьёзно. — Где тебя чёрт носил, я обзвонил всех, кого мог, и никто не знал, где ты. Ты пытался привлечь к себе внимание или просто тупой?       Азазель перевернулся на спину и посмотрел в потолок. Он очень хотел избежать этого разговора, но Аваддон даже не думал отставать. Врать рыжий совершенно не умел, его сразу выдавали голос и поведение. Сказать правду проще, стоит только пересилить себя. Шварцнер тяжело вздохнул. Слишком устал, чтобы думать, и был рад такому состоянию. Так признаться было немного проще.       Его друг все это время терпеливо ждал ответа, он даже отвернулся, чтобы мальчишке было проще признаться. В голове была тысяча и одна догадка. Он боялся, что Азазель связался с плохой компанией или с ним сделали что-то плохое. Ави ещё давно решил помогать и защищать Аззи, жаль, что последний не дает такое провернуть.       — Я был, — рыжий замялся и тупо уставился в спину Хана, думая, что правда вроде бы и не такая страшная. — У психотерапевта я был.       — Ты? Чего? — Аваддон спокойно выдохнул, Шварцнер его изрядно так напугал своим поведением. — Мог и сразу сказать, такую бурю нагнал, я думал, что тебя изнасиловали по пути, перепутав с девчонкой. Зачем тебе психотерапевт? Азазель, ты всегда знаешь, что я готов тебе помочь, упрямый козёл.       — Я тебя ненавижу, — злобно прошипел Аззи и уткнулся носом в подушку, тяжело вздыхая. — Ты временами не умнее пня, какое, чёрт возьми, изнасилование? Ну за что ты мне такой тупой? Просто вот захотелось к психотерапевту сходить.       «Больше, кстати, не хочется», — подумал мимолётом рыжий. Шварцнер в глубине души боялся повтора того неприятного события в коридоре. Азазелю казалось, что стоит ему только ещё раз попасть в эту клинику, и он забудет, как это — дышать.       Его друг только молча недоумевал. Хан прекрасно понимал, что между ними существуют большие недомолвки, и они далеко не лучшие друзья, хоть и стараются быть ими. Парень задумался, что сподвигло Аззи вообще пойти к психотерапевту. Ему было жутко интересно, что вообще происходит с ним.       — Может, перестанешь отыгрывать злобного обиженного на весь мир котёнка и скажешь, что с тобой происходит? — Аваддон зевнул и нагло вытянул подушку из-под головы Шварцнера, услышав недовольное ворчание.       — Можешь перестанешь быть мудаком-вампиром и прекратишь пить мою энергию, как яблочный сок, что с тобой происходит? — начал передразнивать Азазель, ища лениво правой рукой подушку, но, не найдя, перевернулся на бок, смотря на Ави самым укоризненным взглядом, на который был способен.       — Я серьёзно, прекрати дурачиться, — спокойно сказал Хан, теребя в руках мягкую большую подушку и не позволяя Азазелю её забрать.       На это рыжий только закатил глаза и громко фыркнул, чтобы его друг понял всё недовольство Шварцнера от этой ситуации. Он нервно постукивал пальцами по обивке дивана, размышляя, что бы такого сказать. Азазель правда хотел одного спокойствия, и его жутко бесил Ави. Парень начал планировать выгнать наглую мордашку из квартиры. Но совесть ему не позволяла. Да и его-то точно просто так не прогнать.       — Слушай, есть такие вещи, о которых не хочешь говорить, и ты точно не тот, кому я бы вообще их рассказывал, — Азазель недовольно цокнул. — Я очень устал, а ты тут со своими вопросами и «волнением». Раз так печёшься, то дай мне просто спокойствие и отдых. И, может быть, если тебе очень интересно, я скажу, — он делал акцент на слове «очень».       Рыжий и правда выглядел очень усталым и озлобленным одновременно. Скорее всего, он позже пожалеет о сказанных словах, и ему их припомнят, но сейчас Шварцнер не видел в них ничего оскорбительного. Азазель определённо был слепым не только физически, но и морально.       А Аваддону было максимально неприятно от этих слов. Ему было даже обидно, что любое волнение с его стороны пресекают. Он положил подушку на место и посмотрел куда-то вбок. Парень совершенно не понимал, почему Азазель отрицает все дружеские отношения, хотя они ему нужны. Брюнет точно не хотел злить рыжика, но всё выходило непроизвольно из-за особенностей характера Ави. Юноша очень хотел исправить всю эту неприятную ситуацию.       «У меня характер не сахар, а у Аззи вообще взрывоопасный», — подумал Хан, воспринимая все слова Шварцнера за шутку.       — Ладно, ладно, понял, можно было и добрее быть, — Аваддон усмехнулся и поднялся с дивана, в тот момент Азазель надеялся, что его заноза в заднице свалит. — Не смотри на меня таким взглядом, я не уйду, но могу предложить альтернативу моим издевательствам, — удача явна была не на стороне Аззи. — Давай фильм посмотрим, бука, а то от злости скоро в помидор превратишься.       Азазель удивлённо посмотрел в ответ. Конечно, он больше мечтал о сне, но фильм — тоже неплохо. В любом случае, это намного лучше издевательств и вечных расспросов. Хотя Шварцнер готов спорить, что сегодня так просто от них не отделается.       — Хорошо, придурок, ну и что за фильм? — Азазель улёгся обратно на подушку, уткнувшись в неё носом, показывая, насколько он вообще заинтересован во всём этом. Хотя его мнение и не спрашивали.       На секунду Аваддон впал в ступор. Предложить-то он занятие — предложил, а что именно за фильм, Хан не подумал. Парень совершенно не знал предпочтения Азазеля в жанрах фильмов, они и никогда не говорили про них. Но очень надеялся, что их вкусы совпадут, так как спрашивать у Шварцнера было бесполезно.       — Ну, может быть, — Ави пытался вспомнить хоть что-то, но как назло в голову ничего не лезло. — «Прочь»?       — Это ты меня прогоняешь или название фильма такое уникальное? — Азазеля совершенно не интересовало, о чём это кино и в каком оно жанре. Он только зевал и скучающе смотрел в стену.       Гордо усмехнувшись, Аваддон не стал отвечать на этот вопрос, а прошёлся вперёд по комнате в поисках ноутбука. Он точно должен был валяться где-то на кровати, среди неаккуратно сложенных персиковых подушек и теплого одеяла. Парень провёл рукой по горе вещей, но ноутбук нащупать не смог. А это означало только одно: маленький неприметный белый компьютер может находиться где угодно.       — Тебе, черт возьми, так трудно оставлять ноутбук на столе или на ином месте? Почему он совершает всегда такие веселые приключения по твоей комнате? — но в ответ на возмущения Аваддона, он услышал только тихую усмешку и ничего более.       Парень только тяжело вздохнул и продолжил поиски злосчастного ноутбука. Он окинул взглядом комнату, присматриваясь. На полу его нигде не было видно, на прикроватных тумбочках стояли только небольшие люминесцентные светильники. Аваддон подошёл к рабочему столу рыжего, но кроме пары тетрадей с конспектами и канцелярии ничего не увидел.       Задумчиво почесав затылок, Ави подумал, что искомый предмет вполне мог находиться в двух маленьких шкафах, что находились по разные стороны дивана. Наглости, конечно, Хану было не занимать, но рыться в чужом белье он точно не намерен. Юноша некоторое время думал, где ещё может лежать ноутбук, пока не заметил, что на спинке дивана, сливаясь с белой маленькой подушкой, лежал этот самый портативный компьютер.       — О, чёрт, да ладно? — Аваддон закатил глаза и аккуратно взял ноутбук, присаживаясь на край дивана и наблюдая, как Азазель тихо хихикает с этой ситуации. Хан надеялся, что ему не придётся искать зарядку, но ему повезло.       — Самое занимательное, что из нас двоих слеповат я, а не ты, — Шварцнер повернулся к нему лицом и показал кончик языка. Ави легонько толкнул его в бок локтем и начал искать фильм в интернете . Через пару кликов уже поставил его на закачку.       Несколько минут они сидели в полном молчании. Азазель скучающе смотрел куда-то вбок, задумавшись о чём-то своем, иногда забавно накручивая себе на палец локон рыжих волос. Аваддон же наблюдал за зелёной полоской закачки. Не было ощущения какой-то неловкой тишины, им обоим надо было о чём-то задуматься и просто переждать. В один момент кто-то точно заговорит. Так оно и случилось через несколько минут:       — Ты точно не хочешь об этом поговорить? — Ави отложил ноутбук на диван, а сам подсел ближе к Азазелю и слегка наклонился, смотря ему прямо в лицо. — Нет, — рыжий наклонил голову набок и прерывисто вздохнул.       Да и как он мог сказать про то, чего сам не понимает. Аззи запутался, осознаёт только одно — ему нужна помощь. От чего? Он сам не знает. Шварценер только и умел в жизни, что скалиться и огрызаться, а просить о поддержке так глупо было бы с его стороны. Постоянное беспокойство терзало юношу и не оставляло никаких сил. Бесчисленное множество проблем со всем, и даже сейчас Азазель только всё портит. Даже то, о чём хотел бы позаботиться.       Гордость. Хоть рыжий никогда не отличался от других какими-то особыми навыками, он всегда чем-то гордился. Это чувство съедало его изнутри. Парень был слишком высокомерен. На его характер можно было сказать только одно — несносный. Такие люди, как он, редко когда помогают другим, они апатичны или наоборот слишком вспыльчивы, безнравственны. У таких вряд ли когда-то будут настоящие друзья, но у Азазеля есть Аваддон, который, кажется, и вправду хочет помочь.       «Я ничего не понимаю», — Шварцнер скрестил руки на груди, ему не нравилось оказываться в подобных ситуациях. А тут она ещё и оказалась хуже всех вместе взятых.       — Пойду возьму что-то из холодильника, а то иначе ты меня съешь, — Аззи лениво поднялся с дивана и направился к кухне, ему необходимо было отвлечься.       Выйдя из комнаты, он попал в небольшой коридор с нежно-жёлтыми стенами. Над небольшой тумбой в проходе висело обычное зеркало. Азазель подошёл к нему и посмотрел на самого себя, встретив взглядом не бойкого дерзкого парня, готового на многое, которым был когда-то, а уставшего маленького мальчика, что потерял родителей в парке аттракционов. Веки полуопущены, под глазами мешки, ведь он почти не спал несколько дней подряд, вечная ухмылка куда-то исчезла. Да и в целом Шварцнер выглядел как-то потрёпано: мятая футболка, несколько ссадин на руках и пара синяков. Аззи даже не помнил, как получил их. Юноша прикусил губу и отвернулся.       «Не стоит уделять этому слишком много внимания», — рыжик пытался как-то себя приободрить и дошёл до кухни.       Отвлекаясь от своего состояния, Азазель задумчиво водил пальцем по кухонным полкам, вспоминая, что вкусного есть у него дома. Но память его подводила, поэтому он заглядывал в каждый шкафчик и холодильник. Кроме печенья с кусочками темного шоколада и какой-то сладкой газировки, Шварцнер ничего не нашёл.       Азазель решил ещё несколько раз проверить все кухонные полки, но там словно мышь повесилась. В конце концов, он почти не ест вредную пищу, только в выходные и в основном вместе с другом. А тут юноша не помнил, когда он в последний раз был в супермаркете и покупал обычную еду. Рыжий закатил глаза.       «На самом деле я даже не хочу смотреть фильм, только отдохнуть. Жаль, что Аваддона, как и кино, не поставишь на паузу», — юноша взял в одну в руку бутылку с газировкой, а в другую пачку печенья.       Внезапно послышался глухой удар, будто бы что-то упало на пол. Азазель быстро смекнул, что Аваддон, кажется, решил уничтожить его ноутбук и недовольно фыркнул.       — Аваддон! — Аззи вскрикнул, ожидая в ответ какого-то оправдания или хотя бы бурчания, но ответом была лишь тишина. — Ты чего притих, сволочь? Спрятаться решил или что?       Парень поморщился, не понимая, что его друг снова удумал. Предполагал только, что ничего хорошего не выйдет, и ожидал, что из-за двери на него накинется Ави с криком: «Сюрприз! Ну что, испугался?» Или что-то подобное. Но ничего не произошло, когда Азазель вышел в коридор. Только в глаза бросалась какая-то серость этого мира. Будто всё потеряло краски и смысл.       Подойдя ближе к тумбе, Шварцнер поставил на неё бутылку и пачку вкусностей. Он тяжело вздохнул, понимая, что у него, кажется, медленно едет крыша, и надо бы умыться, а то много лишнего мерещится. Азазель повернулся, решив посмотреть в зеркало и убедиться, что всё в порядке.       Но ничего не было в порядке.       На лице Азазеля отразился неподдельный ужас, когда в отражении зеркала он ничего не увидел. Только дверь напротив, что вела в ванную комнату. Парень вмиг отскочил в сторону, прижавшись спиной к стене и часто дыша. Шварцнер посмотрел на свои руки, часто смыкая их в кулаки и размыкая, пытаясь убедиться, что это не сон.       Но в отражении зеркала всё так же была лишь дверь, даже кончик бутылки газировки, что Аззи поставил на тумбу, не стал отражаться. Юноша на секунду застыл, боясь шевельнуться, и полностью забыл, как нормально дышать. Он часто и глубоко вдыхал, отчего начала кружиться голова. Паника охватила его слишком быстро, стоило пережить один ужас, как наступил черёд другого.       «Нет, нет, это лишь сон, какой-то кошмар, — рыжий в панике придумывал множество разных оправданий этой ситуации, — Я просто уснул на диване и ничего более».       В голову вбилась мысль про сон, появился хоть какой-то проблеск надежды. Азазель, не смотря в сторону проклятого зеркала, забежал на кухню и остановился около раковины. Он дрожащими руками вцепился в ручку крана и прокрутил в сторону холодной воды.       Ничего не произошло.       Вода просто не полилась. Азазель судорожно поворачивал ручку крана в разные стороны, но не было даже звука. Только сейчас парень осознал, насколько тихо вокруг. Шварцнер слышал бешеные удары своего сердца, то, как кровь приливает к вискам, шумное дыхание. Аззи схватился за голову и в панике смотрел в одну точку на полу, он хотел было упасть на него, сдаться, пока не вспомнил о том, что из сна можно выйти с помощью лёгкой боли.       Страх полностью сковал тело. Он стоял, пригнувшись, и боялся даже прикоснуться к себе. Азазель облизнул сухие губы и аккуратно дотронулся правой рукой до левой. Парень словно гипнотизировал свои руки взглядом, надеясь на лучшее.       Шварцнер резко ущипнул свою руку. Неприятная боль распространялась по всему телу, а больше ничего. Азазель с ужасом вцепился в руку ногтями, надавливая, будто ему это поможет проснуться. Только, кажется, он точно не спит, чтобы просыпаться.       — Нет, нет, нет… — судорожно повторял он, только сильнее впиваясь ногтями в руку, пытался чуть ли не отодрать кусок кожи, только бы очнуться от этого кошмара. — Ну же, давай, это просто сон, о нет, нет...       Азазель почти упал на колени, успел только схватиться за шкафчик и вцепился в него всеми силами, словно этот предмет кухонный мебели спасёт от кошмара наяву. Становилось тяжело дышать, голова заболела, а в глазах медленно начинало темнеть.       Парень думал, что это конец. Он умрёт от самого себя, что наяву бьётся в конвульсиях. Шварцнер просто не понимал, как отсюда выбраться и спастись. Тихие хрипы и жалкие вздохи срывались на болезненные стоны.       Пока Аззи не вспомнил об Аваддоне.       Никогда в жизни Азазель не думал, что способен так громко завопить. Ему было плевать на гордость, на достоинство или на что-то другое, до жути бессмысленные в этой ситуации. Он только громко закричал его имя, надеясь, что его услышат, что ему помогут.       Но было всё так же тихо.       Только сердце всё чаще и чаще билось, пытаясь пробить грудную клетку. Кровь приливала к голове, страх за себя сменился страхом за друга, и Азазель уже не знал, что из этого страшнее. Он нервно пытался восстановить дыхание и хотя бы добраться до Аваддона.       Но тело его не слушалось, оно окаменело. Его всего сковывал страх, он элементарно не знал, что делать, и даже думать не мог. Сознание отказало ещё на моменте принятия того, что всё это реальность.       — Аваддон! — Азазель крикнул ещё раз, но кричал будто в пустоту. На его глазах наворачивались слезы, он просто хотел помощи, поддержки.       В мыслях только сожаление обо всех невыполненных делах. О том, что он не смог сказать даже самому близкому человеку хорошего слова. О том, насколько его существование было вообще бесполезным и скольким он навредил, пока жил.       Вот только мысли и страх за Ави не давали ему покоя. Азазель словно нашёл силы сделать хоть один шаг вперёд, добраться до заветной двери в комнату и просто упасть рядом с Аваддоном. Рыжий надеялся, что тот просто не исчез, как все краски из этого мира.       Первый шаг оказался самым тяжелым. Азазель, водя ногтями по гладкой поверхности тумбы, пытался вцепиться в её край и пройти хоть чуть-чуть дальше. Шварцнер стиснул зубы и закрыл глаза, доверяясь инстинктам и стараясь ни о чём не думать. Парень пытался забыть про страх, внутри себя Аззи хотел бежать к другу, но наяву один шаг стоил многого.       Второй шаг не был легче. Юноша словно потерял счёт времени, не понимая, насколько медленно это всё происходит. Рыжий прикусил нижнюю губу до крови, боль помогала отвлечься, забыться хоть на секунду и просто дойти до этой чёртовой комнаты. Азазель хотел выть от страха, признаться во всем, в чём вообще мог и не мог, принять помощь и поддержку Аваддона.       Третий шаг. Шварцнер стоял прямо напротив зеркала. Он нервно сглотнул, придерживаясь за стенку и боясь двинуться. Краем глаза он заметил, что в нём также нет отражения, что атмосфера давит на него, что мир тусклый и мрачный, застывший. Будто бы Азазель единственный, кто мог двигаться и существовать.       Четвёртый шаг дался проще. Азазель хотел как можно быстрее уйти дальше от проклятой стекляшки. Он остановился у двери в комнату, стоило только толкнуть дверь и сделать последний шаг. Парень провёл ногтями по деревянному покрытию, оставляя белые полосы, раздражая слух жутким скрежетом. В этом звуке рыжий находил некое успокоение, забывался на пару секунд, но потом вновь возвращался в убогую реальность.       Пятый шаг. Аззи толкает дверь, которая слишком медленно и тяжело раскрывается. Он делает шаг навстречу судьбе, но вместо Аваддона, что спокойно бы сидел с ноутбуком, тупо шутил про какую-то фигню, который, наверное, пришёл ему на помощь или ответил бы после таких громких криков, Азазель увидел бледную фигуру с белыми контурами, чем-то отдалённо напоминающую его друга. Это нечто сидело неподвижно, застыло в одной позе, и только лёгкую ухмылку можно было разглядеть на этом лице.       Шварцнер закричал, хватаясь руками за волосы, тянув их до боли, впиваясь руками в кожу головы. Он упал на пол, не прекращая кричать и совершенно не понимая, что делать дальше. Парень в панике отползал дальше от страшного монстра. На глазах стали появляться слёзы, он поджал колени к груди, утыкаясь в них лбом.       Аззи понятия не имел, что это такое и почему именно оно здесь находится и сидит там, где должен был быть Аваддон. Он боялся, что существо просто убило его друга, захватило его, и сейчас такая же участь случится с ним.       Страх сковал всё тело. Шварцнер не мог толком двигаться, только сильнее зажмурил глаза, будто это заставит исчезнуть страшного монстра и избавиться от кошмара. Но легче не становилось, а реветь уже не было сил.       Крик перешёл в хрип, а дальше в кашель. Рыжий тяжело дышал, одной рукой опираясь на пол, жмурясь и не желая больше смотреть на эту бледную жуткую застывшую фигуру никогда. Азазель будто потерял всё в этот момент, он не прекращал хрипеть и кашлять, ибо ничего больше не мог.       Шварцнер звал на помощь, но никто не приходил. Шварцнер кричал от безысходности, но сам привёл себя и других к такому исходу. Шварцнер закрыл глаза и кричал, будто бы это поможет ему справиться с кошмаром наяву, но это не так.       Азазель цеплялся за свои колени, пытался порвать свои джинсы, ему жизненно необходимо было держаться за что-то до неприятной боли в пальцах. Он закинул голову назад, широко распахнув глаза, и посмотрел на потолок, только почти ничего не было видно из-за слез. По губам и подбородку медленно текла горячая красная жидкость, капая на футболку. Парень аккуратно дотронулся пальцами до щеки и провёл ногтями по коже, оставляя белые полосы. Шварцнер смотрел в пустоту, не видя ничего перед собой, только приоткрыл рот, издавая тихие хрипы.       Ему страшно. Холодно. Одиноко. Его терзает множество чувств одновременно. Азазель только сейчас понял, как много потерял и упустил в жизни и как только что лишился единственного друга. А за всю их какую-никакую дружбу даже толком лучшим другом назвать не мог. Да ничего он не мог, кроме как злиться и скалиться, но разве помогает ему это сейчас?       — Прости, — на последнем вздохе заскулил Аззи, падая на пол и ударяясь затылком. — Я так многое не сказал, я столько испортил, — он судорожно смотрел по сторонам, давясь слезами и пытаясь за что-то схватиться руками, но только водил ногтями по ламинату, из-за чего создавал неприятный дурманящий скрежет. — Я даже хотел поставить тебя на дурацкую паузу… Я… я не смог сказать, насколько ты важен для меня, даже это, блять, не смог.       Именно в этот момент Шварцнер отбросил всю свою гордость. Он понял, насколько была важна вся помощь от Аваддона, как бы рыжий не отрицал это. Ему было тошно от самого себя за скверный характер и неспособность принять элементарную заботу. Парень и вправду оказался самым настоящим «котёнком»: маленьким, слепым, глупым, а теперь ещё и одиноким.       Азазель смотрел наверх. За пеленой слез он даже потолка не видел. Только тихо скулил, не понимая, что ему делать, и не желая даже заткнуться, остановиться, подумать. Тишина его пугала, серость мира тоже. Он был напуган до ужаса, ввёл себя в состояние пугливого животного, которое загнали в клетку. И продолжил бы так скулить, пока бы не вырубился от усталости и напряжения.       Если бы только кто-то не прикоснулся резко к его плечам, пытаясь растормошить. Азазель не понимал, что происходит, он заткнулся и пытался проморгаться, чтобы увидеть перед собой что-то кроме расплывчатого пятна и попытаться понять хоть что-то, что ему говорят.       — Азазель! — этот голос резко привёл в чувство рыжего, он широко распахнул глаза, понимая, что прямо перед ним — испуганное лицо Ави. И не полностью бледное, где видны только некоторые очертания и намёки. Аззи слабо потянул к нему дрожащую руку и аккуратно, только подушечками пальцев прикоснулся к его щеке, боязливо и неуверенно, будто Аваддон сейчас растворится в воздухе.       — Ах? Это правда ты? — Азазель говорил, словно в бреду. — Я так устал, если честно, — рыжий еле шевелил ртом. — Не делай так больше.       Рыжий закрыл глаза и, кажется, вырубился. С его лица наконец-то исчез страх, он просто уснул, иногда громко вдыхая и не убирая руку с щеки Ави, которая слегка съехала и была уже ближе к его шее.       Вот только Аваддон ничего не понимал. Даже не мог представить, как он допустил подобное, что Азазель довёл себя прямо на его глазах до такого состояния. Хотя Хан был готов поклясться, что видел его последний раз уходящим на кухню. Неужели Ави настолько отвлёкся на ноутбук, что забыл о Шварцнере? Быть такого не может.       «Что значит его фраза, я ведь, чёрт возьми, всё время был тут, я никак не мог такого допустить», — его друг не знал, что делать. Хотелось расспросить Шварцнера больше, привести его в чувства. Ави только больше стал переживать за рыжего, ему хотелось защитить Аззи от всех бед и невзгод, показать, что с ним уж «котёнок» точно в безопасности. Но только что пропустил один из самых важных моментов, потому что даже не видел и не слышал этого приступа у друга.       Стараясь унять собственную панику, Аваддон аккуратно взял Азазеля на руки и переложил на кровать, присев рядом. Он аккуратно, почти не касаясь, провел пальцами по его кисти, а потом сжал руку Шварцнера, пытаясь осознать, что сейчас произошло, и успокоиться.       «Я только услышал этот тихий скулёж, а он уже лежал на полу, успел так сильно испугаться, но только чего?» — Хан задавал вопросы сам себе, но на них не было ответа. Он неплохо так волновался за Азазеля, но боялся вызывать скорую, так как это могло иметь не самые благоприятные последствия, он не хотел, чтобы их посчитали за наркоманов, ведь сам не понимал, что произошло. Ави решил подождать, пока его друг очнётся, а пока сидел и смотрел на место, где пару минут назад лежал Аззи, обдумывая все события.       На кухне шумно зажурчала вода.