the fallen ones

Пронзительный, ужасающий крик, звенящий в голове. Крик повсюду. Крик — это комната, в которой я нахожусь, это воздух, которым я дышу, крик внутри меня, за пределами моего тела. Темно-русые волосы с пепельным отливом убраны в высокий тугой хвост. Идеальная кожа без изъянов и шрамов, но безжизненно бледная, фарфоровая. Пухлые губы, покрытые темно-красной помадой искривлены в усмешке. Радужка глаз больше не Зеленая. Радужки нет, как и зрачка. Лишь чёрный белок. Поистине восхитительная осанка, талия и бёдра худее, чем у меня. Фигуру идеально облегает темно-зеленое платье, усыпанное стразами и пайетками, с длинными рукавами и высоким горлом. Она снова кричит, а потом заливается громким смехом. Она — это я. Мое отражение в зеркале. Моя ухудшенная, но поистине прекрасная версия. Зеркало разбивается, осколки болезненно впиваются в мою кожу, руки окровавлены. А багрово-красная жидкость невероятно красиво комбинирует с белоснежной кожей. Не могу дышать. Чувствую, как чьи-то руки сжимают мою шею. Не могу сделать вдох. Просыпаюсь от собственного крика. Комната погружена во мрак и даже свет луны в бескрайнем ночном небе, заглушается тяжёлыми тёмными тучами. Электронные часы показывают время: 03:59. Уже тринадцатую ночь просыпаюсь в одно и то же время. Сны бывают разные и чем дальше, тем хуже. Поднимаюсь с кровати, бегу в кухню, не включая свет. Достаю из холодильника остатки пасты, заказанной прошлым вечером. Не грея, съедаю все. Открываю банку «Red Bull» и выпиваю половину содержимого за раз. Включаю ноутбук и сажусь дописывать статью. Рядом на столе лежит стопка курсовых работ и рефератов по разным предметам. Их мне за небольшую сумму, написал отличник с четвёртого курса. Планирую перевестись на заочное. К своим двадцати годам я пришла к тому, к чему не могут прийти многие женщины в сорок. Я научилась чувствовать себя полноценной без мужчины. Я возлюбила одиночество. Но в такие страшные ночи, хочется крепкого плеча рядом. Старая бы Влада никогда такого бы не сказала. Кажется, я и вправду схожу с ума. Пишу около половины статьи, после чего встаю и направляюсь к зеркалу. От прошлой меня почти ничего не осталось: круги под глазами стали ещё больше и темнее, лицо осунулось, а ключицы стали выпирать ещё больше, кожа бледнее с каждым днём. Нехватка витаминов и сна? Я почти ничего не ем, потому что кусок в горло не лезет. Обычно зеленые с карим отливом глаза, стали темно-зелёными с чистым светом. Это заметили и окружающие. К слову, не помню, когда я в последний раз полноценно общалась с кем-то, кроме начальника, Златы и Лизы. Последняя и вовсе меня не узнаёт. Телефон резко вибрирует, раздаётся рингтон, отчего я невольно дёргаюсь. Кто может звонить в такое позднее время? Возвращаюсь в кухню, где на дисплее высвечивается имя лучшей подруги, — Привет, Лиза. — Привет, Влада. У нас проблемы, — Тревожным голосом произносит девушка, на заднем фоне слышен голос Максима— Едь на точку, прямо сейчас. Все, не могу говорить. Эти слова. Слова Лизы возвращают меня к реальности, где я нелегальный предприниматель. Где я преступница. Они напоминают мне о том, кто я есть, что плохо и хорошо одновременно. Хорошо тем, что я все ещё жива и у меня есть доход, есть обязанности. А плохо тем, что от этих обязанностей не уйти. Из этого дерьма не выбраться. Натягиваю чёрные джинсы, серую тонкую водолазку с горлом. Ныряю в чёрное пальто и обуваюсь, как можно быстрее. Выходя из дома, прихватываю с собой банку энергетика. Бегом спускаюсь вниз, сажусь в машину, завожу её и еду к точке. За окнами проносятся огни ночного города, пустые улицы. Иногда проезжают машины. Я давлю педаль в пол. Автомобиль разгоняется до ста тридцати километров в час. Это меня расслабляет. Словно первая скуренная сигарета за день, первый выпитый стакан виски за вечер, первая и последняя попытка вернуться к жизни. Мне хорошо и меня отпускает. Тревоги, вопросы, страхи уходят на второй план. Сейчас существуют лишь я и скорость. Подъезжаю к точке, проведя в дороге около десяти минут. Выхожу из машины. Особняк выглядит особенно мрачным сейчас, когда весь город погружён во мрак и ни души вокруг. Только двухэтажный дом из серого камня. Возвышенные колонны, обвитые плющом. Захожу внутрь. Свет выключен и мне страшно. Однако стоит спуститься в подвал, как я слышу успокаивающие знакомые голоса. — Что случилось? — Спрашиваю я, заходя в слабо-освещённое помещение, где стоят клубы дыма, заставляя мои глаза слезиться. Макс сидит напротив Лизы за небольшим столиком, зарывшись пальцами в свои светлые волосы. Девушка курит сигарету, обхватив фильтр своими тонкими пальчиками и улыбается. Она снова улыбается особенной улыбкой, говорящей о том, что все хуже некуда. — Кто-то поджег траву за домом, — Начинает подруга, выпуская очередное кольцо густого дыма, — Начался пожар. Макс с работниками его потушили. А ещё, — Лиза делает паузу, поднимаясь и следуя к выходу, — Пошли со мной. Мы выходим из дома и движемся на задний двор. Она включает фонарик на телефоне и светит на несколько метров прожжённой травы, — Кто-то решил устроить костёр, не подозревая о том, что я на этом костре его спалю, — Спокойно говорит девушка, — Но это ещё не все, — Она поворачивается к особняку и подходит к стене, наводя на неё фонарик. Я молчу. Серая стена, где огромнейшее красное пятно. Каким-то образом приклеена бумажка. Я срываю её, читая что там написано. «Вы купили этот дом несколько лет назад и мы не трогали вас. Но то, что происходит внутри — непотерпимо. Мы не обратимся в полицию, потому что не верим власти. Сегодня вечером в семь часов на заброшенной фабрике, приходите вдвоём.» Теперь улыбаюсь и я. Перевожу взгляд на Лизу. Она усмехается мне в ответ, — Вспомним школьные годы, подруга? Я киваю, чувствуя, как во мне загорается что-то невероятное, свойственное только Лизе. Я избегаю насилия в повседневной жизни, но часто ловлю себя на мысли, что представляю, как избиваю кого-то. Я вспоминаю, как мы в девятом классе, с Лизой прослыли самыми безбашенными девчонками школы. Я помню как в десятом, Лиза получила свою первую статью. Я ненавижу себя за то, что могу унизить или ударить кого-то. Я избегаю этого, когда я одна и порой не могу контролировать себя. Но когда Лиза рядом со мной я чувствую лишь яркие потоки адреналина, ярости и азарта. Я умею улыбаться, когда меня бьют по лицу и умею улыбаться, пока пинаю обидчика. Вот, что я имела ввиду, когда говорила, что из дерьма мне не выбраться, — Проносится в моей голове. Но этот случай загорает во мне жизнь. Я чувствую, как наполняюсь особенной энергией. Агрессия, ярость, азарт — это оживляет меня. *** Мы подъезжаем к Фабрике около шести часов. Солнце только близится к горизонту, отливая в небе оттенками от нежно-персикового до пурпурно-красного. — Хочешь расслабиться? — Спрашивает Лиза, доставая из заднего кармана джинс маленький пакетик, — Эта дурь такая мощная, что даже, если нас битами бить будут мы ничего не почувствуем. Недолго думаю, — Нет. Она лишь пожимает плечами, мол как хочешь. Забивает траву в папиросу и закуривает. Характерный запах проносится по всему салону и меня даже начинает немного подташнивать. Спускаю окно, закуриваю сигарету, — Драку начинаем? — Это само собой разумеющееся, Влада, — Шепчет она, прежде чем задержать дым во рту, а после выпустить его, — Я по-любому начинаю. Я лишь пожимаю плечами. Мне почему-то все равно. Час мы проводим в машине. Солнце уже исчезло за горизонтом, город погружается в сумерки. Напротив мы видим серый, подъезжающий внедорожник, откуда выходят три девушки. — Троих я беру на себя, — Улыбается Лиза, выскакивая из машины, — Ты можешь брать остальных. — Их там всего три, — Фыркаю я, следуя за ней. Мы подходим к ним быстро и едва одна из них начинает свою речь с фразы, — Вы травите своим пойлом нашу местность. Алкоголь разрушает психику, — Как сразу же получает в челюсть. Лиза бьет сильно, заводя руку для удара назад, с улыбкой на лице. Незнакомка летит в лужу. — Кто устроил поджог? — Спокойно спрашиваю я. — А, что, если я? — Самая смелая выходит вперёд, пока Лиза наносит ещё пару ударов её подруге, лежащей в луже. Вторая стоит рядом и не решается на уверенные действия. Я усмехаюсь, бросаю бычок в её лицо и резким движением бью апперкот. Она вскрикивает, кровь мгновенно брызгает фонтаном. Меня трясёт. Адреналин бежит по моим венам. Девушка теряется, падает и я не решаюсь продолжить её бить. Лишь смотрю и не замечаю, как вторая поднимает с земли какой-то обломок железной трубы. Я чувствую лишь удар сбоку. По голове. Теперь теряюсь я, все кружится и летает вокруг. Лиза не замечает этого, поднимая за шиворот, лежащую в луже девушку и разговаривая с ней о чем-то. Вдали виднеются ещё несколько ответственных автомобилей. Люди с их стороны выходят. Девушка пытается нанести второй удар, но я перехватываю её руку, заламываю за спину и бью с колена в лицо, после чего ставлю подсечку и бросаю на землю. Голова кружится и меня немного подташнивает. Вижу, как какой-то мужчина подбегает ко мне, занося для удара руку. Лизу толкает какая-то женщина и у них завязывается драка. Все, как в замедленной съемке. Однако, незнакомец останавливается. Смотрит за мою спину, но я не оборачиваюсь, пользуясь моментом, достаю заранее подготовленный для этого события, пистолет. Ударяю рукояткой по виску и тот падает. Заношу руку вверх и делаю предупредительный выстрел. Толпа, собравшаяся с их стороны останавливается, акцентирует внимание на мне, после чего синхронно смотрят туда, куда минуту назад смотрел мужчина, хотевший меня ударить. Не сдержавшись, оборачиваюсь. Несколько машин в десяти метрах от нас. Чёрные джипы. Волна мужчин во всем чёрном движутся к нам и я не понимаю, кто это. Их друзья? Зачем созывать такую большую толпу, если вы идёте разбираться всего с двумя девушками? Или эти люди даже не сюда. Однако, знакомая фигура и лицо. Громов движется в центре, чуть впереди всех и бросает на меня воодушевленный взгляд, подходя ближе. Все замирают. Мужчина встаёт рядом со мной и почему-то мне кажется, что вот он мой конец. Но, противореча моим догадкам, Егор обращается к нашим противникам, — Неужели кто-то из вас думает, что имеет право трогать моих людей? В этот момент, Лиза удивлённо распахивает глаза. — Мою хорошенькую, — Шепчет, поворачиваясь ко мне и слегка усмехаясь. Я не отвожу от него взгляд. Мужчины со стороны Егора подходят к Лизе и что-то ей сказав, ведут к машине. Та не сопротивляется, с глупой улыбочкой идёт следом и даже что-то отвечает. Как мило. — Ты же знаешь, как выглядит мой автомобиль, — Начинает Громов, — Иди, садись туда. Я разберусь. Остальные молчат и стоят смирно, хоть в их глазах и читается страх. Я вижу, что они знают Громова, знают на что он способен. — Нет, — Отрицательно мотаю головой, на что Егор смотрит с удивлением, — Я хочу выяснить что эти люди имеют против меня. Как только один из толпы пытается что-то сказать, Егор пресекает их, отвечая мне, — Ничего. Абсолютно ничего с этой секунды. Я хмурюсь. — Сядь в машину я тебе говорю, — В глазах Громова проскальзывает злость и что-то снова начинает управлять моим рассудком. Пытаюсь сопротивляться влиянию и остаюсь на месте. Кажется он напрягается. Все наблюдают за нашим противостоянием. Я вижу, как проступает жилка на его лбу. Я слышу скрежет его зубов. — Пошла, — Бросает он, указывая в сторону машин и я не могу противиться на этот раз. Не удаётся сказать и слова. Разворачиваюсь и иду туда, куда он указывает, мысленно проклиная этого дьявола. — Из-за вас, стерв, — Раздаётся позади мужской крик, наполненный болью и страданием, — Погиб мой сын. Он плачет. Я слышу его вопли. Останавливаюсь, потому что теперь мое сознание, кажется, игнорируют абсолютно все управление Егора. — Твой сын погиб не из-за их товара, — Равнодушно говорит Громов, — Он погиб от болезни печени, не сумевшей переработать этанол. — Да откуда ты можешь знать? — Кричит он, — Эта тварь виновата, эта сука. В Аду увидимся. Раздаётся выстрел. В первую секунду мне кажется, будто кто-то стрелял в незнакомца, оскорбляющего меня, но после доходит, адской болью в спине, не способностью сделать вздох. Стреляли в меня. Мгновенно кровью наполняются мои лёгкие. В глазах темнеет и я падаю на сырую землю. Позади слышатся душераздирающие крики и вопли. Что-то яркое позади меня, отчего рядом со мной образуются тени. Люди. Горят. — Да что ты можешь знать, — Слышу голос Егора, — о пламени Ада, щенок? Лёгкие. Они тоже горят. Кровь льётся из моего рта и я чувствую, как холодная тяжёлая ладонь ложится на мою голову. Чувствую и вижу темноту. Боль отступает вместе с рассудком. Я теряю сознание и теряю себя. *** С трудом открываю веки, чувствуя ужасный холод и чертовски жалею об этом. Первое, что я вижу — голову. Отрубленную голову неизвестного мне животного, возвышающуюся надо мной, словно башня. Огонь, горящий рядом, отбрасывает тени разнообразных фигур, танцующих, прыгающих и резвящихся. Холодно. Меня трясёт. Не могу подняться. Верхушки деревьев, кажется, окружили меня и это пока все, что удаётся рассмотреть. В глазах темно, а в ушах стук барабанов и незнакомый мне голос, произносящий слова на непонятном языке. С трудом поворачиваю голову и вижу босые темнокожие ноги. Они прыгают, создают танцевальные движения и на смену им приходят другие. Ноги, лишь босые ноги вокруг меня. Ужас, непонимание. Я не могу понять что именно я чувствую, но я чувствую жизнь. Определённо я не мертва, а если и мертва, то как-то по-странному мертва. Пошевелиться почти не удаётся, боль нигде не ощущается. Лишь дрожь, холод и страх. Каждой клеточкой своего тела ощущаю что-то мне незнакомое. Энергию, от которой мне становится лучше. Чувствую, как что-то тёплое омывает мои ноги, но не нахожу сил приподнять голову и посмотреть что там. Слышатся последние слова и танец вокруг меня прекращается, как и странная музыка, напоминающая барабанные удары. Огонь затухает. Я впадаю во мрак и последнее, что я запоминаю — свежий хвойный запах.