Тот же холм, но яблоня увяла,
Листы опали наземь у холма…
А сердце билось тихо, умирая…
Забывшись счастьем её прожитых годов…
— Прости, Румпель, но я не могу выполнить свою часть сделки. — женщина тяжёло вздыхает, опуская голову и сминая подол платье. — Я люблю тебя, — продолжила она через несколько минут, — но не будет у нас с тобой ребенка. — Эй, нет, дорогуша, — усмехается тёмный, — Ещё как будет. Тот младенец, чья душа теплится у тебя под сердцем — мой. Если так хочешь, я меняю условия, — маг усмехнулся, довольно прикрывая глаза, а потом, вновь смотря на неё, продолжил, — Я приду за ней тогда… Когда… Когда ей минует три года! Заботься о моем товаре хорошо, Кора. Она многое сделает, если будет воспитана должным образом. — А если я дам её то воспитание? Сможет ли она остаться со мной? Кора смотрела на него с надеждой, пытаясь хоть как-то сохранить ребенка, но это на вряд ли возможно. Румпель хищно смотрел на возлюбленную, думая над ответом. Он не может быть слабым, но как же хотелось сохранить ту улыбку на ее устах, ту теплоту в глазах и любовь в сердце… Но Штильцхен уверен в своей правоте. Он должен поступить именно так и никак иначе… — А это мы узнаем через три года. Она моя. Мне решать. А тебе… Тебе я могу лишь дать это, — протягивая деревянный ларец, и смотря на столь милое и грустное лицо, губы которого он целовал с такой любовью, — Не вздумай привязаться к моему дитя. Маг исчезает. Солнце медленно поднимается над линией горизонта… А Кора вкладывает ларец в холодную землю. Она хоронит. Хоронит своё сердце. Свою любовь к этому маленькому созданию.