***
Рон летел с верхушки Астрономической Башни Хогвартса. Летел, широко расправив руки, и Беллатрисе Лестрейндж, новому директору Хогвартса, он показался птицей, которая летит камнем вниз, и вот вот оставиться и полетит вверх. Только на секунду. Рон Уизли не находил себе места после смерти Гарри Поттера и перехода Гермионы на сторону Тёмного Лорда. Им было позволено закончить школу; их даже не убили. Его, так точно. Сознавая свою победу, Тёмный Лорд даже не добил своих главных соперников. Их не было. Не было Гарри Поттера. А он все летел, и летел, и казалось, что этому полёту не будет конца. Беллатриса взмахнула палочкой, и тело Рона остановилось в нескольких футах от земли. Лицо его было бледным, а губы, казалось, потеряли свой цвет. - Уизли, неужели вы настолько не цените жизнь, что бросились с башни? Уизли, Тёмный Лорд сохранил Вам жизнь не для того! Негодный мальчишка! Произнеся эти слова, она снова взмахнула палочкой, и Рон упал на землю, застонав от боли. -Что бы не повадно было, Уизли. - после этих слов Беллатриса направилась к замку. Лежа на земле, Рон не осознал свою боль. А когда попытался встать, он понял, в чем заключались слова Беллатрисы. Каждый сантиметра тела болел, каждый не делал двигаться. Он снова откинулся на землю и посмотрел в небо. Со дня Битвы за Хогвартс не было ни одного дня, который Рон проводил не на верхушке Башни. Он ходил туда, когда прогуливал занятия, крался по ночам, обходя Филча. И каждый раз, сидя там, он вспоминал Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер. Гарри умер, вспоминать его было легче, чем видеть Гермиону, которая предала все, что имела, ради жизни и славы. Он говорил об этом только со своей болью, да с воронами на шпилях Башни. А тоска наполняла его словно осенний дождь наполняет озеро. Серое небо показалось Рону чем-то необычным, чем-то таким, чего он никогда не видел. И тут он понял - с небес на него полил дождь. Серый, и в то же время прозрачный, холодный, но в то же время горячий, как кипяток. Когда он открыл глаза снова, над ним стояла Луна Лагвуд, бормоча заклинания. А он все лежал на земле, не в силах подняться, и мантия была совсем мокрой. Быть может, дождь - это были слезы? Кто плачет там, на небесах? Последнее, что он увидел - это доброе лицо Луны Лагвуд, которая закрыла его лицо от дождя ладонью. Потом он заснул. Открыв глаза, Рон понял, что он лежит на кровати в некой комнате, в которой он никогда не бывал раньше. Справа от него находилась комната, выполненая в цветах Гриффиндора, а слева, в синих. Цвета Когтеврана - догадался Уизли. Две части комнаты разительно отличались друг от друга. Если в левой стороне царил порядок, то в правой был воистину хаос. На столе стояли бутылки, на стульях висели флаги; на стенах были странные картины. Он снова попытался встать. Вскрикнув, упал. Боль была дикой, казалось, что весь мир потонул в ней, в этой дикой боли. Рон увидел падающего Гарри. Только что заклинание Тёмного Лорда положило конец 7- летней дружбе Гарри и Рона. Том был прав, а Гарри ошибался. На лице Гарри в последний миг было выражение смирения. - Я сделал, все что хотел. - казалось бы, успел сказать он. Но нет. Гарри Поттер был мёртв. Когда он очнулся, то увидел, что на левой стороне кровати сидит Луна. Она сидела спиной к нему, и её голубая накидка лежала на кровати шлейфом. Видимо, она была слишком длинной для 17 летней девушки. "Откуда у неё она?" - странная первая мысль пришла Рону в голову. Луна повернулась. Что-то вроде интереса мелькнуло в её глазах, но он тут же угас. - Беллатриса наложила заклинание Сна. Ты не будешь хотеть ничего, ни есть, ни пить, ни спать. Ты просто будешь существовать до тех пор, пока с тебя не снимут заклинание. Рон слабо улыбнулся. -Где я? -В моей комнате. Вернее, это Выручай - комната, но я тут живу. Как видишь, и тебе нашлось место. Эта комната показывает душевное состояние человека, который сюда вошёл. У тебя в голове беспорядок, Рон. Да, подумал Уизли. Да, беспорядок. Точнее и не скажешь. - Ты любишь дождь? Неожиданный вопрос Луны заставил Рона вернуться в реальность Дождь, да. -Я любил дожди, когда-то. Сколько я здесь? - Ты тут уже третий день, Рон. Третий. Третий день. Рон снова впал в сон без снов. -Уизли, а ты любишь дождь? Сон без снов. Да, вот что было нужно. Уже неделю Рон лежал на кровати Луны Лагвуд, и ему казалось, что она всегда рядом, и что-то ему говорит. -Рон, Рон, а ты любишь дождь? Этот вопрос. Почему после него он утопал в своих видениях, своей печали? Она не знала, и он не знал, да и не мог знать. Она спала рядом с ним, читала книги рядом с ним, говорила с ним, а не отвечал он только на один вопрос. -Что такое жизнь, Рон? Она задавала этот вопрос часто, чаще, чем любой другой, и он чувствовал, что если не ответил на него, он умрёт. Так и было. После каждого вопроса он как будто бы умирал, и подобно Фениксу возрождался, что бы ждать следующего вопроса. Луна искала способ снять заклятие Сна, которого не было, а он думал. Отвечал на её вопросы, и думал. Пытался понять, где же он ошибся? Где ответ на задачу? -Рон, я нашла! Заклинание снимается, если Беллатриса умрёт, либо если ты ответишь на вопрос. О, вопросы. Снова вопросы. -Какой вопрос, Луна? -Для каждого свой. Это сокровенный вопрос. Чёрт, откуда у него сокровенный вопрос? Откуда, Луна, откуда? Он не мог найти ответа. Просыпаясь, он видел, что его часть комнаты стала светлее. В ней появились голубые тона. Рон вдруг понял, в чем его вопрос. В Гермионе. Ведь он любил её. Когда-то. Казалось, стало легче, а потом он понял, что все совсем наоборот. Стало ещё тяжелее. А Луна начинала ему нравится. Она теперь почти всегда читала, и не смотрела на него. Когда она набрала свою накидку, он взглянул на нее, любуясь, а она ничего не сказала. С утра она связывала свои волосы в тонкие косички, а вечером снова распускала их, и Рон смотрел на её волосы, и не мог найти ответ на свой вопрос. Один раз, ночью, она наклонилась над ним, и Рон взглянул на её лицо, которое осветила луна, и понял, что разгадка близка, она тут, только нужно взять. Она легла спать. А когда он рассказал ей об этом, она только рассмеялась. Рон спал и видел во сне Гарри Поттера. Одним утром он вскрикнул: -Чёрт, не может все быть так плохо! Чёртов дождь! Хватит! В правой части комнаты синие оттенки окончательно вытеснили красные.Некоторое время спустя.
Да, он любил Гермиону. Когда-то давно он её обожал, и носил в кармане её фотографию. Такое было. Но сейчас он понимал, что не любит Грейнджер, что ему противно любое упоминание о ней. Луна Лагвуд выслушивала эти тирады абсолютно спокойно. Она была отличным психологом, и понимала, что Рон говорит правду. Лишь один раз его голос дрогнул, лишь на одну секунду в голосе послышалась нежность - когда он рассказывал Луне, как спас её из Малфой-Менора. Он же помнил, как она взглянула на него. Странно, но с благодарностью. А дальше пустота. Она любила Гарри, даже не смотря на него. Игра для Рона была проиграна. Интересно, в чем вопрос? Он же не любит её, что он может сказать? Волосы Луны напоминали ему серебристые реки драконьей крови.***
Проснувшись утром, Рон удивился. Вся комната была затянута зелёным и серебристым. Зелёный. Да, это цвет Слизерина. Неужели Луна стала Слизеринкой? Рон взглянул прямо перед собой. Огромная дверь Выручай-Комнаты был плотно закрыта, впрочем, как и всегда. Перед кроватью за чайным столиком на две персоны сидела спиной к нему та, о ком он думал постоянно в течение последней недели. -Гермиона! Она взглянула на него насмешливо, отпила из чашки, поставила её на стол, и поднялась. Она выглядела настоящей Слизеринкой, она сменила цвет волос на светлее, теперь они казались почти белыми. Теперь она не одевалась как серая мышь, теперь юбка была коротка и облягающая, кофта с более глубоким вырезом, который подчёркивала её грудь , да и вообще фигуру. Если она одевала платья то они были или ярко красные (под губы) или чёрные. Любимый наряд Гермионы, была чёрная, пышная юбка в пол и чёрная кофта-топ, рукава которой были чёрная ,кружевная сеточка. Но чаще всего она одевала костюм который нравился Лорду, чёрные кожаные штаны и чёрный свитер с кожаной кофтой, и туфли на каблуках. Она даже красится начала, делать более выразительные глаза, ну и каждый день она красила губы ярко красной помадой, напоминающую кровь. Если б Рон не знал её, он бы подумал что это какая-то очередная взбалмошная девчёнка со Слизерина, хотя на её одежде был Гриффиндорский значок старосты. Этот взгляд глаз. Он видел его, это был взгляд Беллатрисы. Быстрый, презрительный, уничтожающий, пугающий, сильный. Она снова села, повернулась к нему, и рассмеялась. - О, Уизли, как же сменились роли. Вчера мы искали крестражи, боролись, а сегодня я ближайший помощник Тёмного Лорда, а та, которую я ненавидела больше всего в жизни, стала мне как мать. Беллатриса, как же я люблю её ! Она все делала правильно, а мы ошибались. Вот кто великий человек, Уизли! -Как ты сюда попала? - Рон поднял голову. -О, это было не сложно. Я знаю о этой комнате, а Беллатриса научила меня многим интересным заклинаниям. Я умею много всего, Уизли. Много. Гермиона встала, и начала ходить по комнате. - Мне было интересно увидеть Уизли. Заклинание Вечного Сна. Действительно великая магия, и ты навряд ли снимешь её. Ведь ты даже не знаешь свой вопрос! Она наклонилась над ним, и он увидел, что её лицо изменилось. Она изучала его, как музейный экспонат. Гермиона снова села, взяла чашку и продолжила: -Уизли, ты не представляешь, насколько мне.... Она не смогла договорить, ведь её горло начали обвивать очень красивые красные цветы. За спиной Гермионы стояла Луна. -Я имею много всего, Уизли, очень много всего..... Гермиона исчезла, и комната мгновенно вернула левую часть комнаты в исходное состояние. -Она лжет! Лжет, нагло лжет! То, что она сказала, не может быть правдой! -Грейнджер не могла лгать, Рон. Это одно из свойств этой комнаты. Мне жаль. Дождь снова застучал по окнам Выручай - Комнаты.