Heaven now

Я смотрю на тебя и с удивлением замечаю твое несовершенство. Ты небрит, с грязными волосами и кишками демонов под ногтями, от тебя пахнет адом и злом. Засохшая кровь покрывает тебя с ног до головы, ее разводы образуют причудливый рисунок на бледной, пропахшей дымом и смертью коже. Мне хочется наклониться вплотную к твоему лицу, но вместо этого я остаюсь на месте, краем глаза наблюдая за тем, как ты наблюдаешь за мной. У тебя такое выражение лица будто перед тобой незнакомец, а не брат-близнец. Хотя, наверное, я выгляжу не лучше. Мы и правда почти незнакомы, воспоминания о детстве смутные и призрачные. То время кажется сном, чем-то что происходило не с нами и не в этом мире. Любящие глаза Евы, ее ласковые, заботливые руки и нежная кожа. Наша мать была прекрасна так, как может быть прекрасна смертная женщина. А отец… облик Спарды почему-то совершенно стерся из памяти, единственное, что я помню это светлые волосы ниже плеч, которые были очень мягкими на ощупь и голос, низкий и грудной, тихий, но наполнявший всю комнату. Я закрываю глаза и пытаюсь перенестись в те давние события, но не могу. Обрывки памяти цепляются друг за друга, порождая реальность, смешанную с иллюзиями и искажениями детского восприятия. Сказки и считалочки. Игры в прятки и шуточные бои на деревянных мечах. Детские качели посреди цветущего сада. И наше тайное место под лестницей, куда мы любили забираться. Что из этого было на самом деле? Что является моей выдумкой? Интересно, если я спрошу у тебя вспомнишь ли ты то, что помню я? Расправляю плечи, словно таким образом надеясь скинуть груз собственных ошибок и переживаний. Привычным жестом пытаюсь зачесать назад волосы, которые немытыми прядями висят у лица, создавая естественную защиту от слишком внимательных глаз. - Ты сама элегантность, - Данте, сидящий на старом, неразобранном диване, криво усмехается и откидывается назад. Я пропускаю его слова мимо ушей, потому что не понимаю, что именно должен ответить. Вступать в словесную перепалку, которая должна показать, кто из нас блещет большим остроумием, мне совершенно не хочется. Я всегда был выше этого. Еще в детстве, когда ты, Данте, бежал жаловаться родителям и пытался доставать меня идиотскими шуточками, я предпочитал промолчать и уйти, но не потому что боялся или не знал, что ответить, просто я не видел в этом смысла. Открываю глаза и равнодушно спрашиваю: - Где мы? - Черт его знает, - беспечно отвечает брат, - нас выкинуло где-по поблизости Ред-Грейва, это первая более-менее уцелевшая гостиница, которая мне попалась. Я даже названия ее не запомнил. Хмыкаю, пряча невольную усмешку. Безалаберный. Легкий на подъем. Человек, живущий одним днем, чье второе имя Хаос. Страшно представить, что было бы с миром окажись он на моем месте. Данте, скорее всего, разнес бы его к чертям собачьим, не оставив никого в живых. Он импульсивный, харизматичный и невероятно сильный. «Истинный Владыка демонов, - думаю я, глядя на брата из-под челки, которая вновь опустилась на глаза, - хвала богам, что на месте покинутого светом отщепенца оказался я» - Я думаю, завтра или послезавтра мы окажемся в Фортуне, - продолжает он, поднимаясь с дивана и направляясь к скудному бару, расположенному прямо в номере. - Ты пьешь, - невольно говорю я, констатируя этот совершенно обычный, но не характерный для меня факт. - Да, - легкомысленно кивает Данте, наливая в стакан какую-то жидкость янтарного цвета, - надо же было как-то справляться с детскими травмами, демоны же не всегда под рукой. Тебе бы, кстати, тоже не помешало, глядишь и психологических проблем было бы меньше. - Хм, - тонко улыбаюсь, - ты думаешь, что все то, что я хотел сделать – это глупость, следствие детской обиды? Данте на секунду замирает со стаканом, остановившимся на полпути к его рту. Смотрит на меня странным, тяжелым взглядом, а потом подходит ко мне и присаживается передо мной на корточки. - Я думаю, что жизнь несправедлива, - глухо говорит он, глядя мне в глаза, - что с нами не должно было случиться всего этого. Он протягивает мне стакан и выжидательно смотрит, не отводя взгляда. Прежде чем понять, что делаю, я беру из его руки стакан, ощущая, как его пальцы скользнули по моей руке. Выпиваю залпом незнакомую жидкость, от которой перехватывает дыхание, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы его выровнять и слышу, как Данте одобрительно несколько раз хлопает в ладоши. Он вновь возвращается к бару, колдует над стаканом, что-то напевая себе под нос. Напряженно наблюдаю за ним. Чего я жду? Почему позволил ему вытащить меня из Преисподней? Почему не убил его и Неро, когда была возможность? Неро… мысли сами собой уносятся к тому самому вечеру и той девушке, которая… «Нет, - резко обрываю себя, - не стоит этого делать» Думаю о том, что хочу сохранить остатки гордости и самоуважения. Я нынешний, вернувшийся в мир людей, кажусь себе ненастоящим и отвратительным. Но мог ли я сопротивляться, когда за меня все решили два самых близких человека и заставили принять все как есть с помощью поединка, который я, увы, проиграл? Интересно, если бы я узнал о Неро раньше, как бы все сложилось? Ненавижу свою привычку прокручивать в голове варианты развития событий, которые произошли в далеком прошлом. Если бы Ева нашла меня первым… Если бы Спарда смог окончательно убить Мундуса… Если бы Она вовремя рассказала мне… Если бы Данте проиграл на Темен-ни-гру… Морщусь от осознания собственной слабости. Существа, живущие прошлым, не могут править настоящим и определять будущее. Значит, я заранее был обречен на проигрыш? - Даже находясь на расстоянии, я слышу твои мысли, - произносит Данте, осушая стакан. - О чем ты? Данте не отвечает, вновь наполняет стакан и быстро выпивает его. - Ты хочешь напиться? – насмешливо приподнимаю бровь. - Да, черт возьми, ибо трезвым я точно не смогу сказать тебе все то, что думаю. Твое здоровье, брат. Я не понимаю его мотивации, на мой взгляд, все всегда можно сказать, находясь в трезвом уме и светлой памяти. У меня, по крайней мере, с подобным никогда не было проблем. Зачем катализаторы? Не удерживаюсь и задаю этот вопрос. Данте ухмыляется: - Потому что есть вещи, о которых сложно говорить и которые сложно делать на трезвяк. Внезапно он оказывается рядом и, запрокинув мою голову, начинает вливать в горло ту же обжигающую, светлую жидкость. Удивленный его поведением, машинально делаю несколько глотков и вновь становится тяжело дышать. Отталкиваю его и чувствую, как по подбородку текут тонкие, ароматные струи. - Данте, что ты творишь? – внутри медленно растекается тепло. - Я хочу поговорить с тобой прежде чем мы вернемся, и ты погрузишься в проблемы, связанные с налаживанием отношений с Неро. Смотрю на него, не понимая и понимая одновременно. - Ты… - Знаешь, Верг, - пылко произносит Данте, - я достаточно мирился с тем, что тебя нет в моей жизни. Единственное, о чем я тебя прошу, прежде чем ты снова займешься собственной жизнью, это немного откровенности. Я безумно рад, что Неро твой сын, теперь, возможно, ты пересмотришь некоторые свои приоритеты. Черт возьми, я буду не против даже если ты решишь сделать из него дитя тьмы, потому что пацан сможет дать тебе достойный отпор. Но, когда мы вернемся в Фортуну… я вновь буду лишен возможности лицезреть тебя тогда, когда это нужно мне. Да я гребаный эгоист, но могу я получить хоть немного твоего общества прежде чем ты вновь свалишь строить идеальный мир? Я смотрю на Данте широко открытыми глазами, переваривая сказанное им. Данте между тем, устало опускается на колени, прячет лицо за волосами. Он выглядит старше меня, и я осознаю, что каждая его морщина, каждый шрам — это следствие перенесенных испытаний, в то время, как сам я выгляжу немногим старше того юнца, которым был во времена Темен-ни-гру. Мундус любил обладать красивыми игрушками, поэтому годы, проведенные у него в рабстве, не сказались на моей внешности. А Данте… Глядя на его, отяжелевшее от невысказанных слов, лицо, я не мог поверить, что это действительно он, мой брат-близнец, которому я много лет назад вручил Ямато и низвергнулся в Ад. -Данте, - растерянно произношу я, поднимая руку в инстинктивной попытке дотронуться до него. - Ладно, забудь, - сухо говорит он, успевая отодвинуться прежде чем мои пальцы касаются его, - в конце концов, это лишь моя проблема. С этими словами Данте резко поднимается и, не говоря больше не слова, скрывается за дверью, ведущей в ванную комнату. Оставшись один, я некоторое время смотрю ему в след. - Ты, действительно, так сильно страдал, - шепчу я в пустоту, - но ведь, и я тоже. Чего ты хочешь от меня? Из-за закрытой двери доносится шум воды. Не знаю сколько я уже сижу в одиночестве. Поднимаю, отброшенную Данте, бутылку и делаю несколько больших глотков. Ад развратил меня физически и морально, Мундус ценил безотказных и беспринципных. Но это было так давно… сейчас я пуст, во мне нет страсти, нет желания. Эмоции, только пробудившиеся, их недостаточно, чтобы показать Данте, как я рад и, как дорожу тем временем, которое мы проводим наедине. Мое испорченное тело инстинктивно подсказывает мне, что нужно сделать, но я не хочу прислушиваться к нему, ибо боюсь, не понимаю, где начинаюсь я, а, где, насаженные извращенной волей Мундуса, привычки. Еще один глоток, и я поднимаюсь с кресла. Дойти до ванной. Открыть дверь. Увидеть Данте, едва различимого за образовавшимся паром. Я быстро скидываю с себя одежду и шагаю в душевую кабинку. Данте, почувствовавший присутствие постороннего, резко оборачивается и, увидев меня, обнаженного, замирает, глядя исподлобья. Я первым протягиваю руку и касаюсь мокрых, плотно сжатых губ, которые медленно раскрываются под моим прикосновением. Подхожу ближе к нему, оказываясь вплотную. - Верг… - читаю по его губам и приникаю к ним, стремясь выпить дыхание Данте до дна. Он прижимает меня к себе, жадно шаря руками по моего телу, а я просто наслаждаюсь его близостью. Понимаю, что это именно то, чего он хотел от меня. Близость. Возможность прикасаться, физически ощущать присутствие, того, кто является частью тебя самого. Наклоняю голову, подставляя шею под грубоватые, страстные поцелуи, сам провожу руками по его спине, намеренно царапая. Данте рычит, вгрызается зубами в основание шеи и жадно впивается в небольшую ранку, из которой начинает течь кровь. У демонов другая система ценностей, поэтому ни меня, ни Данте не смущает ни твинцест, ни то, что мы одного пола. Он часть меня, и я чувствую, как во мне начинает пробуждаться позабытое желание обладать им и, чтобы он обладал мной. Я теряюсь в ощущениях, полностью погружаясь в него, в его запах, в его умелые ласки. Он толкает меня к стене душевой и мгновенно наваливается сверху. Целует плечи, лопатки, медленно спускаясь по позвоночнику. Когда его язык проскальзывает между ягодиц, я не выдерживаю и позволяю себе застонать. Гибкий язык, принявший демоническую форму, проникает в меня, лаская изнутри и толкаясь все глубже. - Да, - шепчу я и понимаю, что то, что происходит сейчас совершенно не похоже на оргии Мундуса. Данте – это частичка меня, это моя плоть, моя кровь, мое отражение. От его прикосновений я чувствую себя цельным, исчезают страх и неуверенность, ярость и ненависть. Меня наполняет сила, превосходящая все возможные границы. Язык Данте. Губы Данте. Руки Данте. Сила проносится по моему телу, вдыхая жизнь в умершие клетки. Я кричу, двигаясь ему навстречу, практически не ощущая, когда язык сменяется членом, и стремлюсь впитать всю ту мощь, которой Данте меня наполняет. На смену ледяной пучине приходят теплые, ласковые волны, на которых я качаюсь, словно на качелях. Они исцеляют меня, и я тону в нежности и любви к этому существу, которое двигается во мне, и дарит, не похожую ни на что, негу. Данте прижимает меня к себе с нечеловеческой силой, сжимает руку на горле, не переставая целовать все до чего может дотянуться. Кончаю совершенно неожиданно для себя и обмякаю в его руках, напоминая себе расплавленный воск. Собственное тело кажется неподъемным, и я мысленно благодарю брата, за то что он крепко, но мягко держит меня в объятиях, не давая упасть. Не понимаю в какой именно момент Данте кончает. Внезапно обнаруживаю себя уже в кровати, вымытым и расслабленным. Мы лежим лицом друг к другу и неистово целуемся, обмениваясь соками и энергетикой. Данте пахнет утоленной страстью и холодной водой, он открывает глаза, чтобы увидеть, как я выгляжу во время поцелуя, замечает, что я занимаюсь тем же самым и улыбается сквозь поцелуй. - Тебе не нужно было пытаться напоить меня, - тихо произношу, отстраняясь от него через некоторое время. - Стоило попытаться, - хрипло отвечает Данте, - я, действительно, не знаю, как вести себя с тобой. Чувствую, что мы связаны и, что этого не изменить, но… Понимающе улыбаюсь. Нет нужды ему заканчивать мысль. Я тоже боюсь. Боюсь сделанного выбора, новой жизни, что тьма поймает меня в свою новую ловушку, и мы вновь станем врагами. Но не хочу портить момент своими мрачными предчувствиями, чтобы не случилось это будет завтра, а сегодняшняя ночь принадлежит только нам и в ней нет места сомнению. Провожу рукой по его лбу, откидывая назад отросшие волосы. Так мы больше похожи друг на друга, но почему-то меня это не радует. Пусть лучше он будет таким, помятым, побитым жизнью, с изъянами и недостатками, чем куклой с идеальным, фарфоровым лицом. Понимаю, что это плата, которую Данте платит за свою человечность. Он с легкой усмешкой наблюдает за тем, как я его разглядываю, но ничего не говорит. Прижимаюсь лицом к лицу брата, закрываю глаза и вновь у нас одно дыхание на двоих. За окном брезжит рассвет, и я ловлю себя на мысли, что готов подарить ему несколько вечностей вместо того чтобы «налаживать отношения с Неро и строить идеальный мир».