i want you to ruin my life.

у чонина из-за хёнджина вся жизнь к хуям. 'Хуям' даже с большой буквы, потому что все откровенно идёт по пизде, и он знает из-за кого. когда они впервые столкнулись, шестое чувство неприятно кольнуло по нервам, но было успешно проигнорировано наивным яном, которому лишь бы побольше знакомых завести в этом абсолютно незнакомом городе, где и поговорить то не с кем. у него были мечты, были цели. он приехал в сеул не просто ради прикола, а с конкретными намереньями. он хотел стать художником. хотел поступить в этот гребанный институт искусств, куда заявки надо подавать за год, а на вступительных экзаменах нарисовать, как минимум, новую мона лизу. он горел этой мечтой, дышал ей. хёнджин был дождём. дожди огонь тушат. они тебя обволакивают, отрезают от мира. ты в дожде можешь утонуть быстрее, чем в океане. хотел бы чонин знать это ещё тогда. но, как говорится, все познается опытным путём. и тогда, два года назад, все ещё маленький ян чонин, то ли от любопытства, то ли от безысходности, пожал руку незнакомцу, который помог ему разобраться с непонятным расписанием автобусов. как бы не было символично, на улице шёл дождь. даже ливень. чонин в своей любимой, но абсолютно не предназначенной для такой погоды, джинсовке одиноко жался в угол автобусной остановки, дрожащими руками листая брошюру с временем отбытия сеульского транспорта, которую купил в каком-то магазинчике для туристов буквально утром. пальцы уже начинало сводить, а в голову закрадывались тревожные мысли о том, что вот так вот и закончится его недолгая жизнь, полная наполеоновских амбиций. чужая тень загородила и так тусклый свет фонаря, угрожающе нависая над бесполезной книженцией. чонин в испуге вскинул глаза на высокого парня, готовясь вываливать тому в руки кошелёк, телефон и ключи от квартиры, молча надеясь не быть завтра найденным в тёмном переулке в луже крови. незнакомец и правда выглядел угрожающе со своей чёрной толстовкой, капюшоном скрывающей глаза, и бледными ладонями с поблекшими тату на костяшках длинных пальцев, выглядывающих из растянутых рукавов. — эй, все в порядке? голос парня, вовсе не страшный, звучал тепло и как-то даже заботливо, а интонация напомнила чонину мать, которая исчезла из его жизни, когда ему было всего десять лет. теперь ему было восемнадцать, и он впервые за все это время слышал в голосе другого человека реальный интерес, а не обыденное безразличие. будто спрашивают, реально надеясь услышать ответ, а не просто из приличия или чувства долга. чонина немного повело, и он глупо заморгал широко распахнутыми лисьими глазами. парень наконец скинул мокрый насквозь капюшон, встречаясь с яном взглядом и легко улыбаясь. — так все окей или нет? спросил он, склоняя голову набок и бегло осматривая свою ночную находку сверху донизу, будто сканируя. чонину хотелось бы сказать, что да, но он запихнул поглубже последние остатки глупой гордости и, прокашлявшись, ответил: — если честно, то нет. теперь он мог лучше разглядеть лицо незнакомца, несмотря на темноту и затуманившийся от усталости мозг. что-то в этом лице на милисекунду показалось ему странным: слишком оно походило на красивую приманку для поимки жертвы, но он быстро отбросил эти мысли, начиная объяснять этому вроде-не-маньяку, что случилось. — ах, эти идиотские автобусы. тоже все время в них путался, когда только приехал. давай помогу. меня, кстати, хёнджин зовут. — чонин. и ян пожал крупную теплую ладонь, заключая, как позже оказалось, сделку с дьяволом. хёнджин как-то слишком быстро стал из знакомого другом, а из друга возлюбленным. всего через два месяца после встречи чонин обнаружил себя в крепких объятиях и почувствовал лёгкие поцелуи в районе шеи, пока подушечки пальцев мягко проходились по позвоночнику. хёнджин целовал его так, будто он был единственной важной вещью в этом мире. будто таких, как чонин, никогда никогда не было и не будет среди всех миллиардов человек на планете. ян плавился от жара изнутри, с каждым разом прижимаясь все ближе и позволяя все больше. с горячим языком в рот чонина будто проникал спасительный воздух. воздух, который стал наркотиком. хван хёнджин стал его спасителем и погибелью в одном лице. чонин сам не заметил, как стал зависим от него словно самый заядлый наркоман. времени, проведённого вместе, было мало. хёнджина было мало. хотелось постоянно касаться, постоянно быть рядом, постоянно слышать его голос. все время, днём и ночью, независимо от времени и дня недели. чонин без хёнджина жить не мог. умирал без него, загинался от боли. считал секунды до новой встречи. даже специально купил наручные часы, хотя всю жизнь их терпеть не мог. все свободное время было временем хвана. никаких хобби, никаких других людей — только он. хёнджин буквально не делал ничего, но чонин будто с ума сошел, на нем помешавшись. у него была такая суперспособность — цеплять людей, хотя ян бы сказал, что такие силы под стать суперзлодею. они захватывают мир, а хван захватил его сердце, душу и его всего целиком. хёнджин был наркотиком. чонин не понимал этого до самого конца. хотя скорее всего просто отрицал очевидное. университет, в который он так стремился поступить, вдруг стал казаться скучным и бессмысленным. общение с друзьями и знакомыми — бесполезным. всё теряло смысл, кроме хвана. в жизни чонина будто ничего кроме него не осталось. голос хёнджина, губы хёнджина, руки хёнджина. только хёнджин, хёнджин, хёнджин, хёнджин, хёнджин, хёнджин, хёнджин. счёта за квартиру были просрочены, потому что ян там не появлялся уже лет сто, переехав к старшему. пропуски лекций росли в геометрической прогрессии, грозя отчислением. карандаши вычерчивали на холстах только знакомые черты лица. сообщения от отца висели непрочитанными уже неделями. чонин был готов себя всего хёнджину отдать, без остатка. а потом однажды очнулся. будто вышел из комы, снял розовые очки, оказался в абсолютно другом мире. в реальном мире. слушая злой крик отца через трубку сотового, он будто вынырнул из-под воды. достал зонтик под проливным дождём. чонин понимал, что хёнджин ничего этого для него хотел. он правда любил его, правда считал своим всем. он смотрел все с такой же теплотой, целовал все с такой же страстью. он не хотел быть ядом, не хотел портить младшему жизнь. просто по природе такой. притягательный, но опасный. чонин увяз в хёнджин, как и хёнджин в чонине. на самом деле, у хёнджина тоже жизнь по пизде из-за яна. миллион пропущенных от лучших друзей, заявление на увольнение с работы и бесконечные незаконченные дела и планы. чонин был огнём. и хёнджин в нем сгорел. у каждого из нас свой наркотик. и они нашли свой друг в друге. а потом были крики. много криков, битой посуды и беспочвенных обвинений. чонин вернулся в свою заброшенную квартиру, которую удивительно как ещё не отобрали из-за долгов, забрав с собой все художественные принадлежности и любимую кружку с уже поблекшими на старом фарфоре ромашками. хёнджин пошёл и напился в первый попавшийся бар, жалуясь минхо, которого не видел уже месяцами, на все подряд. на чонина. они были так наивны, когда думали, что можно соскочить так просто. ломка оказывается не просто словом, чонина правда л о м а е т. сгибает пополам, выворачивает конечности, рвет изнутри. ему так больно, что слёзы непроизвольно текут по бледным щекам. " — а что значит вот эта? — указывает младший на небольшой крестик у хёнджина на мизинце.  — эта? что ничто не длится вечно. всему приходит конец.  — ого. — аккуратно обводит рисунок подушечками пальцев чонин.  — ну, конечно же, все, кроме нашей любви. уж эту мадам ничто не сломит. — тихо смеётся хван, накрывая чужие губы своими.  — это точно. вместе навсегда?  — вместе навсегда. " — ничто не длится вечно. тихо произносит чонин, теребя лямку рюкзака, и смотрит прямо в глаза парню, открывшему ему дверь. сейчас час ночи, ранняя весна, а он стоит у порога квартиры хёнджина в одной лёгкой рубашке и с растрепанными от холодного ветра волосами. на заспанном лице хвана шок и лёгкий проблеск надежды, который он старается подавить. он не хотел сюда возвращаться, но не мог не вернуться. — но я бы хотел, чтобы ты продолжал разрушать мою жизнь как можно дольше. произносит ян и чувствует такие родные губы на своих, снова вдыхая хёнджина как ядовитый газ и роняя рюкзак со всеми своими вещами на пол пустынного подъезда, вплетая руки в мягкие волосы. они попытаются быть осторожнее с дозами. постараются не перебарщивать друг с другом. постараются все исправить. вместе. потому что, в конце концов, с хёнджином чонину тяжело, но без него — ещё хуже.