Пошехонская Голубизна Часть Вторая

Резиденция русской княгини Зинаиды Александровны Волконской в палаццо Поли давно уже как превратилась в «русский салон» в Риме. У неё на вечерах музицировали, пели, декламировали стихи, ставили русские пьесы и оперы. Участниками её «римского кружка» были самые просвещённые и утончённые русские иммигранты и путешественники того времени. Для своего домашнего театра Зинаида Александровна сама писала музыкальные драмы, в которых частенько исполняла главные роли, а во второстепенных ролях выступали её друзья - русские художники; они же и делали декорации для её спектаклей. Волконская была уже далеко немолода, но и доднесь слыла женщиной активной, прелюбезной, преумной, предоброй. С глазами очаровательными... Она уже многие годы с удовольствием приглашала соотечественников из России, проживающих в Риме, на свои музыкальные вечера, что в узких творческих кругах называлось: приглашать в Академию. Мало-помалу эти музыкальные вечера превратились в настоящий театр, где приглашённые из зрителей превращались в актеров. Роли их были, впрочем, очень невелики и нетрудны: все дело только в том, чтобы постоять на сцене и не шуметь. Но порою энти художники и того не могли сделать, как должно, не смотря на тщательные и длинные репетиции. В тот вечер, когда Алексей с Михаилом прибыли по приглашению Константина к Волконской, апартаменты убрали на манер древнеримских. Алексею было жутко любопытно посмотреть на этот клуб русских в самом центре итальянской столицы. Приняли их с Михаилом официозно, но дружелюбно и приветливо. Камердинер, проводивший обоих новых гостей в по-королевски просторную комнату, услужливо пододвинул им стулья. Помещение было уставлено серебряной посудой, вазами, подвешенными лампадками, коврами, и все это было переплетено гирляндами и делало вид великолепный. В зале были уже и другие гости. Тут уж и единственный знакомый из присутствующих – Константин - подсел рядом, не скрывая своего удовольствия, что Алексей с Михаилом соизволили всё же прийти. Все вежливо и ненавязчиво учтиво кланялись, приветствуя их. Алексей заметил лестный искренний интерес присутствующих к их паре. И даже услышал краем уха фразу одного из гостей, тихо переговаривавшихся промеж собой: - Ишь, какие юные красавцы пожаловали нынче к Зинаиде Санне, услада для глаз! Хоть икону с них пиши. Неужто тоже наши, русские? - Алексей невольно улыбнулся на такое. - Сеньора Зенеида будут рада! – итальянец-камердинер сносно говорил по-русски с мягким акцентом. Наконец, мужчины, одетые в римские платья, ввели княгиню в комнату. На Волконской была богатая соболья накидка. Алексей отметил себе, что хозяйка всё же русская до мозга костей. В такую жару да в мехах! Лопни, но держи фасон - никуда не денешься. - Добро пожаловать, господа! Несказанно рада новым лицам! Да ещё и таким прелестным! – Волконская томно протянула по очереди обоим новым гостям свою усыпанную бриллиантовыми перстнями руку для поцелуя. - Эка фифа! – Алексей на ушко шепнул Михаилу после такого причудливого церемониала, еле сдерживая смех. Пригласили всех в столовую. Ужинали по-римски, лежа на кушетках вокруг стола. Кавалеры в римских платьях, с венками на головах, прислуживали… После ужина, всласть напившись роскошных итальянских вин и достаточно раскрепостившись, гости много шутили, читали в честь хозяйки стихи, словом сказать, стало совершенно… забавно. Алексей чувствовал себя превосходно. Первоначальное чопорное впечатление, которое на него было произвела княгиня быстро сменилось ощущением абсолютного гостеприимства и добродушия. Атмосфера была особенной. Даже Константин уже не раздражал. Он оказался большим шутником, и ещё за ужином приятно щебетал им какие-то смешные рассказы, доставляя Алексею чистое удовольствие. - Не так уж и ужасен этот… Костя, - подумал про себя Алёша. И вот началось представление. Для него княгиня Зинаида Александровна со всеми своими домашними нарядились кошками. Набились гурьбой в какую-то смешную коляску, коя должна была по-видимому представлять собой римскую повозку. Позади ее, также в другой коляске, несколько молодых художников или литераторов были наряжены собаками. Такие смешные собачьи маски обратили на себя внимание всех, крик и хохот раздавался повсюду. Волконская спела а капелла веселую вещицу собственного сочинения про римских кошек и собак. Миша загляделся, заслушался, наблюдая за актёрским мастерством княгини. И ему сделалось приятно, что этот домашний театр был ему совершенно понятен. Ведь все говорили, пели и играли на русском! Не то, что в Париже давеча. А на него самого в это время с нескрываемым умилением и желанием поглядывал… Константин. Сии понятные чувства: ведь порою так сладко щекочет в животе, когда наблюдаешь за искренним восторженным впечатлением другого человека, тем более во всех смыслах настолько симпатичного. Вечер затянулся. Уже по второму кругу стали трапезничать. Вино лилось рекой. Закуски не кончались. Вдруг дверь распахнулась и в зал вошёл… тот самый мужчина, с которым Алексей накануне пресёкся в ресторане. Они тогда не успели попрощаться. Алёша ведь испытал ревность из-за Константина, так неожиданно оказавшегося рядом с Мишей, и был неожиданно поглощён новым для него чувством, что тот новый случайный знакомый сразу отошёл на второй план. Алексей и не заметил, как тот уж ушёл. И тут вот он опять! Оказалось, мужчина этот – самый что ни на есть сын княгини – Александр Волконский. - Ах, маман! Простите, простите за опоздание. Были дела. Мы дипломаты- служивые люди, - начал было оправдываться он перед матерью. Тут он заметил Алексея и враз обомлел. Глаза забегали резво, дыхание вдруг сбилось. Не ожидал он вновь увидеть Алёшу, тем более дома на вечере у своей маман. Совладав с собой, он только учтиво поклонился в сторону Алексея и продолжил общение со своей матушкой. Тем временем Константин обхаживал Михаила и развлекал его своими чудными историями. А Алёшино внимание же полностью украл один взрослый соотечественник, который представился русским либералом и бывшим помещиком - Николаем Ивановичем Тургеневым, чем заинтриговал его немало. Слово за слово, разговор Николай Иванович завёл с Алёшей на нелегкую тему и чуть не ввёл его в меланхолию. - Алексей Петрович, милый, я ведь и сам принадлежу по рождению к сословию рабовладельцев. Так же, как и вы! С детства я имел несчастье познакомиться с тяжелым положением миллионов людей, которые стонут в России в оковах рабства. Моё европейское образование только укрепило такое впечатление и в то же время показало мне ложность государственных учреждений нашей страны. Путешествия по Германии, Франции, Швейцарии, Англии, и вот теперь и в Италии, завершили мое понимание положения вещей в России. Страна наша и доднесь отстаёт от остального цивилизованного мира - и ей нужны не войны и присоединение новых территорий, а реформы и просвещение. Нужно освобождение! В России жестокость в наказаниях и отношение к человеку – одного православного к другому же православному, как к вещи – норма. С восемнадцатого века крепостной крестьянин сделался в полном смысле слова рабом, вещью. Он потерял право покупать землю, устраивать промыслы, производить торговые сделки без разрешения помещика. Помещик может взять крестьянина в личное услужение на свою кухню, продать его без земли, отправить в другое имение, на свою или чужую фабрику в дальнюю губернию. При этом разлучают жен с мужьями, детей с родителями. Людьми торгуют на рынке! Варварство это полнейшее! По своему капризу, без суда, помещик может сослать любого крестьянина в Сибирь на поселение и даже на каторгу. - Вы совершенно правы, Николай Иванович! Я разделяю ваши переживания полностью. Алексею было удивительно узнать, что есть такие прогрессивные умы и в России, которым, как и ему, практика рабовладения своим же народом претила поперёк горла. - Как это замечательно, Алексей Петрович! Раз есть в России такие молодые и при этом умные помещики, как вы, то есть надежда на будущее в нашей отчизне. Впрочем, от такого серьёзного разговора с Тургеневым, да и ещё и после хмельных вин, голова Алёши совсем одеревенела. Он и не заметил, что Михаила и Константина уже не было с ним в одном помещении. - Что за чёрт, куда Миша-то подевался, - Алексей судорожно скользил взглядом вокруг, не находя своего супруга.