Memories that remain

Старенькая лодка тряслась на волнах, и казалось, вот-вот развалится. Но впечатление это было обманчиво, а Уильям Лэм прожил достаточно долгую жизнь, чтобы понимать, как важно не судить вещи по их наружности. Очертания зеленых холмов острова святой Виктории, стремительно проступали из-за линии горизонта по мере того, как солнце выползало в зенит. Все было точно также, как он помнил. Двадцать три года назад эта самая лодка (и он уверен, потому что поди не узнай эти внушительные бакенбарды капитана Пенджа) привезла их развеселую компанию на остров. Двадцать лет назад он был другим человеком. Лучи, между тем, становились все более палящими, и Уильям жалел, что запихнул солнечный крем на самое дно сумки, хотя и успел намазаться солидным слоем перед посадкой в такси. Еще неплохо бы было раздобыть где-нибудь шляпу или кепку, потому что его кожа сейчас решительно протестовала, что после десятилетия безвылазных отпусков в сером Лондоне ее вдруг подвергли испытанию греческим климатом. Он встал со своего места, намереваясь размять конечности, затёкшие после четырехчасвого перелета. Ветер подхватил его волосы. Ностальгия обняла его сердце. Когда Уилл был здесь в последний раз его шевелюра была столь дикой, что даже торнадо не могло сделать её хуже. Ветерок трепал флаг по правому борту, забирался под лёгкий пиджак, и доносил мелодию с попутного катера. На несколько минут Лэм действительно почувствовал себя на пару десятков лет моложе, принимаясь насвистывать в такт мелодии и постукивать пальцами по борту старушки "Луизы". И всё-таки он немного сошел с ума. Рвануть на другой континент по первому зову какой-то совершенно незнакомой ему девушки... Которую он видел только на фотографии в возрасте трёх лет. Катер с музыкантами скрылся в противоположном острове направлению, а Уильям ещё призывал из памяти строчки того злополучного письма, что привело его на это побережье. И ведь, вот так глупость, получив послание в этот понедельник, он выучил его наизусть уже к тому же вечеру... "Здравствуйте, Мистер Лэм Меня зовут Виктория Кент, и я уверена, что когда-то Вы с моим отцом были закадычными приятелями. Недавно, я перебирала его вещи и нашла ваши общие фотографии из Парижа, Лондона, Италии, и, конечно, из Греции. На обороте одной из них был адрес. Я не знаю, дойдет ли письмо по нему, но если всё-таки этому суждено случиться, я хочу попросить Вас о небольшом одолжении. Это сейчас прозвучит странно, так как мы друг друга совсем не знаем, но я бы хотела пригласить Вас к себе на свадьбу. Приглашение приложено к письму. Это будет совсем маленькая церемония, и мне было бы очень приятно, если бы Вы ответили согласием. Папы, к сожалению, уже более семнадцати лет нет с нами, но мне бы хотелось, чтобы на свадьбе был кто-то из его друзьей. Мама никогда не говорит о прошлом, и Вы единственный, кого мне удалось отыскать..." *** — "...Поэтому прошу Вас ради памяти Эда Кента отправиться в это маленькое приключение, если это не будет слишком затруднительно. Искренне Ваша, Виктория." Нэнси закончила читать, и отложила лист в сторону, тяжко вздыхая. Критическим взглядом, будто ставя медицинский диагноз, она осмотрела Викторию с ног до головы: мокрый кончик бронзовой косы, хрупкие ключицы сияющие от капелек морской воды и способные соревноваться по голубизне с самим океаном глаза. Весь облик девушки светилом нетерпением. — Твоя мама́ тебя точно убьет, — наконец заключила Нэнси, сочувственно похлопывая подругу по плечу. — Ну, может она и не узнает, — с хитрым прищуром предположила Виктория в ответ. По такому случаю Гарриет отложила коктейль, и откинула на лоб свои экстравагантные очки от солнца в красной оправе. — Только не говори мне, что у тебя есть один из этих планов, которые так опьяюще безупречны и соблазнительны в теории, а на практике нас потом сажают под домашний арест. — Гарри, не говори глупостей, — возмутилась Виктория. — Никто не посадит нас под домашний арест, мы уже сто лет как совершеннолетние. — То есть план всё-таки есть. — Точно есть. И все опять пойдет не так. — Ну спасибо, что верите в меня, ребята! Нэнси и Гарри понимающе кивнули друг другу и обменялись взглядами "ничего хорошего не выйдет, но послушаем" втайне наслаждаясь этим дружеским потруниванием. Разъехавшись по разным концам света, они скучали по своей дружбе, пронесенной через все школьные годы. А без заводилы-Виктории, чего греха таить, их жизни стали несколько скучнее. И вот теперь, когда Виктория вновь собрала их троицу по случаю предсвадебного девичника, каждая чувствовала — возможно, таких моментов больше не будет. — Короче, смотрите, я все продумала. Поскольку мои дядюшки все ещё продолжают оспаривать мое право на наследование отеля, мне имеет смысл разобраться со всем по закону. Этот Уильям Лэм на наше счастье — адвокат... — Ты хоть знаешь, что адвокаты разные бывают? — осторожно перебила Нэнси. — Основы учат наверняка одинаковые. А мой вопрос абсолютно несложный, — с непрощибаемой уверенностью выдала Виктория. Гарриет и Нэнси, опять многозначително переглянулись, и это не ускользнуло от их подруги, уже начинающей наслаждаться собой. — Ой, ну хватит! Дайте объяснить. Я скажу матери, что выписала себе адвоката из Лондона. И дело с концом. Она разрешит ему остаться, потому что сама хочет побыстрее решить вопрос с недвижимостью. — Но она ведь мечтала его продать, — нахмурилась Гарриет. — Они все мечтают! Что дядюшки, что мама с отчимом. Только и думают, что о деньгах... С досады Виктория вскочила с большого камня, на котором устроилась после купания, и принялась расхаживать вокруг шезлонгов подруг, время от времени, пиная мелкие камушки и ракушки. — То, чего будет ожидать мама не имеет значения. Свадьба уже завтра вечером. Мне нужно чтобы Лэму дали остаться на день, я немного пообщаюсь с ним, распрошу про отца, он отведет меня к алтарю... — Что, прости?! — Дорогая, тебе вредно так много бывать на солнце. — Ой, заткнитесь! — вспылила Виктория. Очевидная глупость этой грандиозной идеи, сейчас неожиданно сильно бросилась в глаза ей самой. Виктория не была даже уверена, что Лэм приедет, ведь ответа так и не последовало. Но этот скепсис на лицах подруг ударил по самолюбию гораздо больнее. — Виктория, он тебе чужой человек! Не хочу звучать, как твоя мать, но будь немного благоразумнее, — Гарриет тоже поднялась, попутно отбрасывая очки и надевая широкополкую соломенную шляпу. Виктория только увернулась, скрывая смех, от ее успокаивающих объятий. — Да, это не благоразумно. Но признай — довольно умно. Весь вид Виктории выражал в ту минуту ожесточенное упрямство — по общему признанию лучшее и худшее ее качество. — Хорошо, — примирительно подняла руки Гарриет, — я согласна, что местами твой план действительно соблазнительный, и на порядок более хитрый, чем в старые добрые времена, но... — Может мне повезет, и не будет никаких "но", — оптимистично развлела руками новоиспеченная интриганка. — Что ты думаешь, Нэнси? Нэнси, в свою очередь, не спешила выйти из-под спасительной тени своего зонтика, традиционно для натуральной блондинки, успев обгореть ещё три дня назад. И ее поджатые губы явно не являлись сигналом энтузиазма. — Во-первых, твоя мать может его узнать. Они могли встречать друг друга в молодости. Скорее всего именно так и было, — спокойно рассуждала она. — Он мог измениться до неузнаваемости. Больше двадцати лет прошло. И мама никогда не упоминала, что путешествовала с отцом куда-нибудь кроме этого острова. — Ладно, допустим, — кивнула Нэнси. — Но он запросто может тебе отказать. Всё-таки роль посаженного отца подразумевает некую эмоциональную близость. — Он и был эмоционально близок с моим папой, — все столь же невозмутитимо ответила Виктория. — Как ты и сказала — двадцать лет назад. С тех пор он не пытался выйти на контакт с вашей семьей. Его, судя по всему, не было и на похоронах... Нэнси поспешно замолчала, заметив, как опасно быстро затрепетали ресницы Виктории. Нижняя губа ее подруги тоже немного дрогнула, но прозвучавшие далее слова были произнесены достаточно твёрдо: — Я — невеста! Это будет мой день! И я должна чувствовать, что все правильно. Что вся моя семья в этот момент рядом со мной... Так или иначе. Виктория наконец и сама заметила, что того гляди расплачется. Напряжение последних недель перед свадьбой грозило вот-вот вырваться наружу. Викторию не покидало ощущение, что и без того иллюзорное владение ситуацией, рассыпается, как песчаный замок под прибоем. У нее словно не было контроля над собственной жизнью, а попытка организовать что-то на свой лад, вызвала неодобрение даже у самых верных союзников. Она опустилась прямо на песок. Пальцы ее зарылись в прохладные песчинки с глубины. На этот раз Гарриет не оставила ей шанса на побег, аккуратно обнимая за плечи. — Милая, послушай, — начала Гарри самым мягким тоном, на который была способна. — Мы правда понимаем. И это почти наверняка окажется сумасшедшим, но клевым приключением, потому что... Ну, потому у нас по-другому ещё не бывало! Виктория грустно усмехнулась, выбираясь из крепких объятий. — Мы всего лишь хотели сказать, что люди меняются, друзья ссорятся, а этот лондонский адвокат может оказаться не совсем приятной личностью, — подытожила Гарри, поднимаясь с песка и отряхивая колени. — Как будто я дитя малое и всего этого не понимаю, — все еще немного обидчиво пробормотала Виктория. — Но я увидела его фото и подумала, что у него удивительно добрые глаза. Нэнси тут же оживилась, позабыв об осторожности и перебираясь поближе к подругам. — Так, то есть у тебя есть фото, и ты до сих пор молчала?! — Показывай, — подхватила Гарриет. — Что там такого особенного? Виктория окинула их взглядом, полным сомнением, все ещё помня вежливую сухость, с которой девушки по началу приняли даже ее Альберта. Но нетерпение и наростающее любопытство оказались достаточно заразительными, чтобы наколдовать всем троим лукавые улыбки и заговорщические взгляды. Оставляя за собой небольшую песчанную бурю, Виктория сбегала к скалистому выступу, где оставила свои вещи с полчаса назад. Там, в кармане джинсовых шорт, хранился ее маленький секрет: старая, сложенная пополам фотография с обратным адресом на обороте. — Вы гляньте-ка — она ее с собой таскает, — ухмыльнулась Гарри, позабыв прежнюю деликатность. — Я собиралась его по ней опознать, — смутилась Виктория. — Вдруг у него теперь лысина и живот, как у дяди Кэмба. Нэнси хихикнула и ловко выхватила фотокарточку у Виктории, стоило той только приблизиться. Впрочем, мгновенно спустя, они все уже дружно собрались в кружок, склоняясь над снимком: — А он милый! — Ха, ты глянь, какой кудрявый! — На какого-то актера похож... — Ещё и барабанщик! Знаете, что про них говорят... — Что к тридцатнику поголовно глухие? — Нет, что им обычно достаются все девчонки. — Так Виктория у нас теперь западает на музыкантов? — Глупости не говори, я почти замужняя дама! — Ну, за два дня многое может случиться... — За два дня я тебя точно убью. — Мда, будет жалко, если он лысый и дряблый теперь. Я бы ему... — Нэнси! — Шучу-шучу! Ой, ну прости, Вик ... Глаза зато и правда ничего. Выразительные. А потом Нэнси скорчила комично-соблазнительную рожу, заставляя всех покатились со смеху. Толкаясь, они принялись выхватывать у друг друга фотография, а речь их превратилась в непрерывный хохот и хихиканье, в котором различить можно было редкое слов. Ноги их, наконец, увязли в песке по щиколотки, подворачиваясь. Девушки обессиленно повалились на горячий песок. — Ладно, разберемся, что получится уже по ходу дела, — отсмеявшись заключила Гарри. — В конце-концов, Вик, тебе главное, что ты выйдешь за Альберта. Неважно, кто будет на свадьбе. Весь смысл ведь в том, что есть только вы двое навсегда, да? — Конечно, — быстро ответила Виктория. Слишком быстро. Но ни один мускул на лицах ее подруг не выдал, насколько это бросалось в глаза. Или же Виктория ничего не заметила, разглаживая загнутые уголки потрёпанной фотографии, и гадая какую роль сыграет в ее жизни тот, кто был когда-то этим юношей. *** На пирсе не оказалось нормальной лестницы, только пара ещё не до конца сгнивших ступенек. Уилл возблагодарил Бога за существование Эммы Портман, которая, не слушая мольбы и возражения, подарила ему на день рождения абонемент в спортзал. Вещей он с собой взял немного, поэтому подкинуть пухлую кожаную сумку труда не составило. Лестница страдальчески скрипнула под весом Уилла, но выдержала, хоть и заставила попотеть. — Вы будете работать в воскресенье? —спросил Уилл капитана лодки, отдуваясь уже на твердой поверхности пристани. — А где мне ещё быть. Не на свадьбе же гулять, — сварливо отозвался Пендж. Он наматывал на мозолистую руку канат и даже не повернул головы в сторону своего единственного этим утром пассажира. Уилл не обиделся, только отметил, что завтрашняя свадьба — это событие широко известное для местных. — Ну, тогда увидимся через два дня, — объявил Лэм, закидывая сумку на плечо. Капитан Пэндж проворчал нечто неразборчивое и вроде даже сплюнул на палубу "Луизы". Но кому есть дело до грубоватого моряка, когда прямо перед тобой райский греческий остров, навевающий ностальгию? Некоторое время Уильям просто молча любовался: изумрудные холмы мягкой шапкой накрывали древние скалы, а на их фоне белел маленький городок. Лэм глубоко вздохнул. Пахло морем, немного рыбой от других пришвартованных лодок и чем-то неуловимо цветочным. Ему тут же стало любопытно, что цветет в этот сезон. Уилл вытащил телефон, намереваясь по многолетней привычке безотлагательно прибегнуть к помощи интернета. Сигнала не было. — Отлично...— пробормотал он, с ужасом представляя, на какие мелкие кусочки возмущенные клиенты порвут его ассистента Альфреда, когда обнаружат, что работающий без выходных адвокат исчез в неизвестном направлении. Ну да ладно. Не может быть, чтобы здесь совсем никакой связи. Уж телефон и телевизор были двадцать лет назад. Но ничего похожего на такси в пределах видимости не было видно, поэтому оставалось только ещё раз помолиться за здоровье Эммы, а потом ещё и за свое, потому что путь наверх по серпантину намечался нелегкий. Насколько нелегкий он понял буквально через десять минут, когда пиджак был безжалостно скомкан и отправлен в сумку. С закатанными рукавами рубашки стало полегче, но все же Уилл чувствовал, что даже самый тонкий его костюм неприспособлен для местного антуража. А, между тем, идти по его прикидкам пришлось бы ещё пару часов. Именно поэтому счастью Лэма не было предела, когда спустя ещё двадцать минут, две пуговицы на воротнике и одну бутылку воды, он услышал за спиной шум мотора. Уилл остановился у обочины, воодушевленно поджидая. Старенький грузовичок показался из-за деревьев в удивительно плавном развороте. На вид машина такой маневренной не казалась. Активно замахав водителю, Уилл успел также отметить, что открытый кузов полон всевозможных припасов: пухлых мешков, возможно с мукой, ящиков с фруктами, а где-то в глубине точно позвякивали бутылки. Все намекало на то, что машина направляется на все ту же свадьбу. Когда грузовик наконец поровнялся и притормозил, Уилл разглядел водителя: очевидно южная внешность, темные волосы и глаза, а речь его совсем уж откровенно выдала итальянские корни: — Вам до города? — доброжелательно спросил он. — Да, было бы неплохо, — закивал Уилл, красноречиво оглядываясь на дорогу. — Забирайтесь. В кабине было ещё жарче, но стоило только машине тронуться, как долгожданный ветер ударил приятной прохладой. — Вы турист? — все столь же дружелюбно спросил водитель, косясь на слишком формальный наряд Лэма. — Вроде того, — рассеяно ответил Уилл, все ещё блаженствуя от порывов свежего воздуха из окна. — Меня пригласили сюда на свадьбу. — О, так вам на виллу "Британия"? — оживился, водителя, кидая любопытный взгляд. — Да, именно. Нам по пути, так ведь? — Да! Я... — паренёк протянул ему руку. —Я Чарльз. Чарльз Фракотелли. Буду вашим поваром завтра вечером! — Уильям Лэм. Можно просто Уилл. Уильям пожал протянутую ладонь, но затем обеспокоено кивнул на дорогу: они приближались к очередному крутому обрыву. Чарльз тут же вцепился в руль обеими руками, и некоторое время они сохраняли молчание. — Со стороны жениха или невесты? — снова заговорил новый знакомый, когда поворот остался позади. Уилл на секунду задумался. Пригласила его, конечно, невеста, но тот факт, что он ее в глаза не видел, заставлял чувствовать себя немного самозваннцем. — Со стороны невесты, — все-таки ответил он. — О, вы должно быть брат ее матери? Мы ждали вас только завтра... Час от часу нелегче, ещё и Леопольда терпеть придется... Остаётся надеется, что спустя столько лет тот смог отпустить давнюю обиду на Уилла. Подумашь та парижская официантка сказала, что у него ноги стройнее. Она даже не особо симпатичная была... Тут Лэм понял, что все Чарльз продолжает к нему обращаться, принимая за другого. Весело у них тут, если никто не помнит имён родственников новобрачных. — Погоди-погоди, Чарли, я никому на этом острове не дядя. "И надеюсь, что никому не отец", — пронеслось в голове при воспоминании о веселых денечках. — Я скорее друг семьи. — Ой, простите! — хлопнул себя по лбу Чарльз, посмеиваясь. — От этих приготовлений весь город на ушах стоит. Настоящий сумасшедший дом. Ещё чуть-чуть, и я раздумаю жениться! Уилл пристальнее выгляделся в попутчика. Что бы сказал Эд о таком зяте? Но погодите-ка... — Прости, мне казалось, ты сказал, ты повар? — Эм, — чуть смутился Чарли, — ну так и есть... О, нет! Нет-нет... Я не жених Виктории. Просто у меня тоже есть девушка, и я как раз думал сделать ей предложение. — А-а-а...— протянул Уилл, неловко улыбаясь. — Поздравляю! — Ну, надо её ещё уговорить, — усмехнулся молодой человек. — У Нэнси все по плану. В двадцать три у нас должен быть первый бизнес, к тридцати — сеть ресторанов, а потом уже можно и о свадьбе думать. — Современная девушка, — кивнул Уилл. — Очень решительная. Но знаете пока мы с ней здесь... Солнце. Море. Романтика. Возможно, я смогу взять ее измором, — захохотал Чарльз. И как тот не старался казаться беспечным, неподдельная нежность проскользнувшая в его голосе, заставила Лэма подумать: "а чего он хотел в свои ранние двадцать" ? Уж точно не делить имущество неверных супругов по три раза на неделе, и видеть детей только на Рождество и День Отца. — Вот, — Чарли порылся в бардачке и извлёк оттуда узкую полоску фотокарточек из автомата. — Вот это моя Нэнси, — гордо улыбаясь, Чарли указал на задорно кривляющуюся в компании друзей эльфоподобную блондинку. — Я вас обязательно познакомлю, когда приедем. — Вы славно смотритесь, — продолжал разглядывать фотографии Уилл. Что-то, а вернее, кто-то привлек его внимание. Маленькая, худенькая девушка. Ямочки на щеках и темный шелк волос. Курносый носик, как у матери, и голубые глаза — смотрящие на мир столь же упрямо, как смотрели глаза ее отца. Эти глаза как-будто таили в себе всю мудрость мира. Даже если их хозяева не всегда были благоразумны. — Это ведь Виктория, так? — спросил он Чарли, указывая на снимок. Фракотелли кинул быстрый взгляд, опасаясь отвлекаться от дороги. — Ага, — закивал он, заходя на очередной поворот. — А вы разве ее раньше не видели? Лёгкая подозрительность проскочила в голосе Чарльза. Но Лэму было нечего скрывать. — Только когда она была совсем ребенком. Городок выплыл из-за очередного поворота, и время в нем как будто бы остановилось в годах юности Уилла. *** — Ну? И что мне теперь делать? — хмуриллась Виктория, измеряя причал шагами. — Как мы только смогли упустить ежедневный паром! — Ты сама слишком долго возилась с косой. Мы тебе говорили... Лицо Виктории отразило всю полноту возмущенния на такой поперек. Хотя любой, кто увидел бы сейчас хитро скрученные завитки ее волос, понял бы его справедливость. — Ой, да не психуй ты! Возможно, он прибыл, и уже на пути в город. Он же знает адрес виллы, — предположила Гарри, подставляя лицо теплым лучам. — Или он решил что ты сумасшедшая и никуда не поехал, — меланхолично добавила Нэнси, подсаживаясь рядом с Гарриет на перилах пирса. Со стороны они походили на парочку чаек. — Именно за твой оптимизм я так тебя и люблю, — язвительно отозвалась Виктория. — А я думала за мое умение поддержать, — фыркнула Нэнси. В отдаленнии послышались мерные удары колокола: звонарь в маленькой церквушке на холме сообщал что сейчас уже час дня. — Где их носит? Мы звонили двадцать минут назад, — продолжала ворчать Виктория. — Эрнст сказал, что они возвращаются с другой стороны острова. Альберт наверняка запрещает им ехать быстро, — хмыкнула Гарри. — Вот опять ты начинаешь! — Что? Я просто на твой вопрос ответила. Виктория закатила глаза. Конечно, нельзя сказать, что подруги не одобряли ее выбор. Но иногда их намеки на некоторую поспешность такого решения действовали на нервы. Да, год это не слишком долгий срок для отношений, но и не такой уж и маленький. Альберт был умным, достаточно спокойным, чтобы мириться со всеми крайностями ее характером, и повстречать его было все равно что глотнуть свежего воздуха. Житель большого города, выходец из куда более северной страны, он представлял собой все, к чему Виктория не привыкла. Противоположности притягиваются, так? Она признавала, что частично Гарриет права и Альберту порой недостовало романтичности и дух приключений. Но у нее вполне этого хватит на обоих! Блестящая водяная гладь светилась бирюзой, в воздухе разливался дурманящий запах цветения. Вдоль берега медленно проплывала яхта, с палубы которой доносились бодрые танцевальные мотивы. Шаги Виктории сбились с ритма, незаметно для хозяйки отправляясь в диско-диверсию. Ноги устроившихся на перилах Нэнси и Гарри синхронно выстукивали тот же бит. Ещё пара аккордов — и вот уже тело каждой из девушек охватила танцевальная лихорадка. Подруги Виктории спрыгнули на старые, но ещё крепкие доски пристани. Со стороны казалось, будто своими прыжками они решили вдруг проверить их на прочность. Музыка как будто стала чуть громче. Разливалась тамбурином, она словно разгоняла жаркое марево летнего воздуха. Свежим ветром она скользила по коже, лотком прохладного лимонада, она касалась губ. И губы начинали напевать. О пятничной ночи и времени всей жизни и королеве, кружащейся в танце. — И что это значит? Я помню, вы обещали без нас скучать? Брат Альберта, Эрнст, незаметно подкрался к девушкам. Руки его обвились вокруг талии Гарриет, а потом ноги ее оторвались от земли. Эрнст тут же закружил ее, и нехарактернный для уравновешенной Гарри визг пронзил барабанные перепонки всех присутствующих. Тем временем, сияющая Виктория налетела на Альберта с размаху, а его лицо тут же исказила гримаса боли. Он зашипел, мягко отстраняя невесту и потирая отдавленную ее лихим прыжком ногу. — Прости! — тут же прекратила улыбаться Виктория, поднимая на жениха виноватый взгляд. — Тебе стоит быть аккуратнее, иначе я не смогу с станцевать на собственной свадьбе, — сухо прокомментировал Альберт, разгибаясь. Однако, за год Виктория научилась справляться с его приступами ворчливости. Потянувшись на носочках, она оставила на щеке жениха невесомый поцелуй. Тень улыбки тут же пробежала по губам Альберта, давая ей понять, что прощение получено. — Ну и долго вы ещё собираетесь тискать друг друга, — крикнула Нэнси, уже успевшая надеть шлем и устроиться на мопеде позади Эдварда. — У вас ещё целая жизнь на это будет! — Не надо обобщать, — заявил Эрнст, подводя Гарриет к своему транспорту. — Эта бессердечная особа продолжает настаивать, что у нас всего лишь курортный роман. А как только лето закончится, я останусь страдать в одиночестве всю оставшуюся жизнь. — Не верь ему, Гарри, — закатил глаза Эдвард. — Час назад он флиртовал с парнишкой из проката виндсерфов. — Потому что ты застеснялся! — парировал Эрнст. — А я между прочим скидку нам всем выбил... Тут он наткнулся на тяжёлый взгляд Гарриет и тут же добавил: — Я просто улыбнулся ему пару раз. Ничего такого. Девушка недоверчиво прищурилась, но ноздри ее подрагивали, выдавая с трудом сдерживаемый смех. Два мопеда завели моторы и пока что медленно тронулись прочь от пристани. — И всё-таки ты слишком ревнуешь для простой интрижки, — пробормотал Эрнст, прежде чем его голос заглушило дребезжание двигатель. Гарриет ничего не ответила. Только покрепче обняла его, радуясь, что Эрнст не видит ее улыбки. *** — Фух... — Чарли закинул последние мешок на полку кладовой, и принялся отряхиваться. — Спасибо большое! Я бы сам точно не справился. Эти козлы, которых я почему-то зову своими друзьями, обещали быть вовремя, и помочь мне, но наверняка влипли в очередное приключение... Вы мой спаситель! — Можем считать это платой за услуги такси, — посмеивался Уилл, отчаянно желая вернутся обратно на берег и окунуться в прохладную морскую воду. Мышцы на руках уже немного болели, после бесконечных ящиков, мешков и коробок. Разгрузить одному это все действительно было бы нереально. И все-таки Эмма его ангел-хранитель... Мужчины вышли из кладовой обратно на просторную кухню. — Устали? — спросил Чарли. — В холодильнике должен большой кувшин лимонада. Сейчас глянем... — Спасибо, — кивнул Уилл, опускаясь на стул и с благодарностью принимая запотевший стакан. — Я пойду найду Лейцен, она точно знает, куда вас заселить, — Чарли тотчас скрылся куда-то в глубину дома. Лэм выдохнул. И наконец-то осмотрелся. Солнечный свет проникал в комнату через больше распахнутые окна. Стекла сияли, явно недавно тщательно вымытые. По белым стенам бежали многочисленные трещины. В открытую дверь можно было разглядеть двор: узорчатая плитка местами была отколота кусками, местами отсутствовало несколько плиток сразу. На кухне было чисто и уютно. Пахло хлебом и цитрусом. Прохладный лимонад показался Уильяму амброзией. Через длинный дубовый стол, между буфетом и полками разместились несколько небольших фотографий в разноцветных рамках. После недолгих колебаний любопытство победило. Уилл налил себе еще стаканчик и подобрался поближе к импровизированной галерее. Тут были фотоснимки разных годов. Сначала он заметил старое, почти потерявшее цвета фото, которое было и у него: Эдуард, Мария и трёхлетняя Виктория на пороге "Британии". Так выглядит безоблачное счастье. На следующих же снимках оба родителя отсутствовали: Виктория вдвое старше, учиться кататься на велосипеде под руководством незнакомой Уиллу женщины. Ещё одна фотография, сделанная максимум лет пять назад, школьный выпуск Виктории, на девушке мантия, в руках диплом, и женщина с предыдущего фото гордо обнимает ее за плечи. Что-то невыносимо грустное было в этом. То, как семья, которую он знал, будто исчезала, саждым новым снимком, теряя сплочённость. Лёгкий ветерок принес с улицы аромат апельсинов и лёгкий смех. А эти две вещи раскрыли на мгновение ту старую рану, что оставила тоска по друзьям. В то лето Уилл первым покинул остров... Тем самым начав странный и болезненный этап взросления, который не принес счастье практически никому. — Погодите минутку, я только переоденусь! Звонкий девичий голосок мелодией надвигающихся перемен, пробежал по его позвоночнику. Уилл вынырнул из омута воспоминаний, чтобы лицом к лицу встретиться будущим. Виктория застыла на пороге, и сердце ее за пару секунд достигло скорости сердца марафонца. Это он! Практически не изменившийся, хоть и с серебром на висках, да с не столь горящим взором... Вроде смущенный, как будто сам не верит, что отказался здесь. А с другой стороны, того гляди дыру в ней прожжет этим пристальным взглядом. Черт, надо что-нибудь сказать... — Привет. Она так хотела чтобы ничего в ее голосе не выдало трепета. Почти получилось. Только губы совсем чуть-чуть дрогнули, изгибаясь в улыбке. — Привет. Она улыбнулась ещё шире, и Уилл ощутил, как все напряжение, привезенное багажом из Лондона, тает. Беззаботное тепло наполнило его. Он был готов окунуться в приключения.