Протягивая руку

V притаскивает его к Данте в агентство — идти домой Неро бы не рискнул, потому что Кирие и Нико точно закончили бы дело Уризена — добили бы его. За то, что сунулся в самое пекло такой как был, пошел по первому зову с тем, кто позвал. Не то что ему еще много было нужно — Неро чувствует, как нехотя срастаются сломанные ребра и затягиваются раны. После потери руки он восстанавливался намного медленнее. Первые несколько дней вообще провалялся в кровати, пока Кирие меняла ему повязку за повязкой, сворачивая метры кровавых бинтов — какой позор. Спустя две недели рана выглядела более-менее — Нико обещала сделать ему достойную замену потерянной конечности, но все же факт: ранение подточило его силы. Иначе бы он так позорно не слил мерзкому гаду. V доволакивает его до дивана и помогает лечь. Если Данте жив и вернется, то будет негодующе бухтеть на тему того, что Неро ему все тут залил кровью, хотя, по правде, не то чтобы это сильно ухудшило состояние помещения и дивана в частности. Порядок в агентстве появлялся и исчезал с равной внезапностью, отчего Неро подозревал, что есть кто-то, кто этот самый порядок порой наводит, причем по собственной инициативе, и это явно кто угодно, но не Данте. — Как думаешь, он жив? — спрашивает V. — Такие, как Данте, не умирают так просто. Он если и откинется, то с таким… — Неро кашляет. — …количеством пафоса, что его добьют, только чтобы заткнулся. — Вы не сильно ладите? — Да не то чтобы… просто… что у него, что у меня характер не сахар. V кивает. Аптечки в агентстве нет. На её месте стоит полупустая бутылка водки и упаковка тканевых салфеток, из чего выходило, что Данте, страдающий зависимостью исключительно от вредной еды, раны максимум обеззараживал, а затягивались они сами по себе. Не было в обычной жизни такой твари, которая нанесла ему достаточно большой урон. О себе Неро так тоже думал — раньше. — Твоя рука… — спрашивает V после того, как помог смыть кровь и приложить пропитанные водкой салфетки к двум наиболее глубоким ранам. — Как она? — Уже все зажило. — А… в целом? — Непривычно. Не то чтобы совсем плохо, — Неро усмехается. — Я левша как бы, так что могло быть хуже. В этом плане меня спасают убеждения Кирие и то, что я их у нее нахватался. — Кирие это?.. — Моя сводная сестра. Она считает, что все в этом мире… уравновешено и что все для чего-то нужно. — То есть ты считаешь, что то, что ты лишился руки, к чему-то приведет? — Есть такой шанс, — Неро пожимает плечами, с удовольствием ощущая, что двигаться больше не больно. — «Все наши планы таковы. Не знает тот, кто счастье ловит, какой сюрприз судьба готовит…» — бормочет V. — Твой оптимизм достоин восхищения. Все же есть вещи, которые менее доступны с одной рукой. — Ну… есть, — соглашается Неро. V вскидывает бровь. — Но… нет. Знаешь, Данте я бы признался, но у тебя такой вид, что рядом с тобой даже материться как-то… некрасиво. — Я заинтригован, — V садится на край дивана. Неро запрокидывает голову и признается: — Дрочить неудобно, — и добавляет: — Не прикоснешься никуда больше. Он заранее готов, что V поднимет его на смех. Как же, проблема. Но Данте бы посочувствовал. Вопреки ожиданиям, V без предупреждения скользит рукой ему под футболку. Холод чужой кожи заставляет Неро вздрогнуть. — Это проблема, — V наклоняется к его уху. — Думаю, я смогу протянуть тебе руку помощи. Как ты любишь? — Холодные пальцы накрывают сосок. — Так? Или… — Вторая рука расстегивает джинсы. — Так? Неро стонет и прогибается, показывая, что любит он и так, и так, и еще и не так. Что именно это когда-то свело их с Данте — тот хотел поиздеваться над мальчишкой, чьего имени тогда и не знал, указать на его место, а Неро абсолютно неподходяще ситуации под угрожающим шепотом и пальцами, сомкнувшимися на горле, поплыл. Подвернувшийся постамент тогда заменил им кровать, а Данте обзавелся шуточкой о том, что у Неро только одно слабое место. Очень слабое. — А может, так? — V улыбается — улыбка на его пухлых губах смотрится донельзя непотребно, и Неро оставшейся рукой тянет его к себе, чтобы поцеловать. — «Я был, как солнцем, освещен. И мой блаженный поцелуй был троекратно возвращен…» — почти поет V, освобождая их от одежды. — Ты очень красноречив, но я бы с радостью занял твой рот чем-то другим. — О, конечно. На диване до обидного мало места, но им удается расположиться вдвоем с наибольшим комфортом. До пояса V в разводах чернил, и Неро обводит их пальцами. Время утекает под аккомпанемент стонов и вздохов. — «И тихо спать последним сном и слышать тихий голос того, кто по саду проходит вечернею порой…» Ты такой шумный — мне нравится. Неро знает — это не новость. Потом, когда будет чувствовать себя лучше, он не прочь вместе с V пошуметь по полной — такое позволено, когда твой любовник тоже мужчина. Не признак слабости. V цитирует еще какие-то стихи — Неро не слышит из-за шума крови в голове. Он видит движение чужих, покрасневших от поцелуев губ и чувствует движение чужой руки — кожа к коже, жар к жару. Хорошо — до темноты в глазах. До звенящей пустой темноты, в которой нет прошедшего дня — вообще ничего нет, никаких проблем. V прикусывает его ухо. — Если будет нужна рука помощи — я… — Нет, — выдыхает Неро. — Нет? — Нет. Руки… руки будет мало. В интересах Данте не возвращаться в ближайшее время. Иначе его расстроит состояние дивана.