***
Джулека все время забывала, откуда вернулся ее классный старший братик. — Мммм... Дай подумать... Возможно, из хорватской школы боевых искусств? — парень ловко поймал подброшенный вверх медиатор и прокрутил его между пальцами. — Лука!!! — Ладно-ладно, сестренка. Если так сложно запомнить, я запишу на твоей руке. Фор-мен-те-ра. Это в Испании. Остров колдуньи Цирцеи. — Лука! — донесся с палубы голос Анарки. — Помоги мне на камбузе. — Иду, мам, — парень подмигнул Джулеке. — Репетируй как следует, сестренка.***
До Хэллоуина оставалось еще полторы недели, но в пекарне Дюпен-Ченов уже вовсю продавались тематические сладости. Маринетт, худенькая девушка в узких джинсах и мягком свитере, с темными волосами, убранными в два хвостика, выбрала пару кексов-тыковок и пару оранжевых макаронов. Еще один макарон она взяла «для себя», но на самом деле для Тикки, своей пилози-сладкоежки, о которой родители, конечно, не знали. Отец, похожий на ходячую гору, способную поддержать Французскую революцию, обнял девушку, а мать, невысокая китаянка, напомнила, что они ждут ее к пяти часам — помогать с выпечкой. Маринетт закрыла коробочку со сладостями и вышла на улицу. Обернувшись, она еще раз полюбовалась на витрину. Огромные торты-тыквы, облитые мастикой, улыбались прохожим на все лады. Сезонный дизайн витрины Маринетт разрабатывала сама и даже получила за него похвалу педагога. Развернувшись на каблуках, девушка побежала в гости к Алье — своей подруге — и ее сестрам-разбойницам, для подкупа которых и были выбраны сладости. Проходя через парк, Маринетт услышала мелодию, словно вплетенную в тишину падающей листвы. Оглядевшись, она заметила на одной из скамеек синеволосого парня с гитарой. Поймав ее взгляд, он мягко улыбнулся. Смущенная Маринетт чуть не врезалась в дерево и убежала. Второй раз Маринетт встретила гитариста после занятий. Он вышел из музыкального корпуса вместе с Джулекой, высокой, стройной и тихой девушкой, красящей кончики волос в фиолетовый цвет. Маринетт и Джулека учились в одном классе, а после лицея обе поступили в Высшую школу изящных искусств. Маринетт — на дизайн, Джулека — на музыку. Для сокурсника синеволосый держал себя с Джулекой слишком вольно, и Маринетт заподозрила, что это ее парень. Но тут пара подошла к девушке, и Джулека, опустив взгляд на опавшие листья, сказала: — Это мой брат, Лука. Он хочет с тобой познакомиться. Маринетт испугалась и растерялась. — Я видел тебя в парке, а потом заметил здесь. Джулека сказала, что вы знакомы, и я понял, что хочу услышать, как ты произносишь свое имя. — М-ммма-маринетт, — от смущения ей захотелось исчезнуть, раствориться в листве рододендронов, упорно зеленеющих рядом с дорожкой кампуса. — Прости, я, кажется, тебя напугал. — Д-да... То есть нет... Я в порядке. Это как-то неожиданно и... Конечно, Маринетт была не в порядке. Ее словно волной прилива потянуло к этому парню, и она не могла понять, почему. Незадолго до окончания лицея Маринетт все же отважилась признаться своей школьной любви, Адриану, но, получив отказ, так и не смогла найти ему замену в своем сердце. И отказала Коту Нуару, второму ученику Мастера Фу, который настойчиво пытался ухаживать за ней во время их вылазок. Она не знала, как он выглядит без миракулёр, он не знал, как она выглядит без миракулёр, поэтому Маринетт его любовь казалась странной и ненадежной. К тому же, девушку раздражала извечная бравада Кота и привычка каламбурить. И Адриан все еще ярко горел в ее сердце. Адриан тоже поступил в Высшую школу изящных искусств, по направлениям «актерское мастерство» и «музыка». Иногда они встречались в коридорах. «Привет, как дела, пока» — вот и все, что осталось Маринетт после признания. И редкие пустые разговоры в компании общих друзей. Вроде и не ссорились, но стали избегать друг друга. А ведь раньше Адриан даже просил ее совета в сердечных делах. Какая она дурочка! Интересно, кто же та девушка, что держит в тисках его сердце? Существует ли она на самом деле, или это была лишь отговорка?***
«У меня есть для тебя задание, Гончий. Отправляйся на поверхность. Найди рыболовов и заключи с ними контракт. Они еще не поняли, что мы играем на одной стороне. Да, я проанализировал данные о перемещении их миракулёр. Скорее всего, оба рыболова обитают в квартале Маре».***
Ледибаг и Кот Нуар гнались за мальчиком, рассыпающим над городом ночные кошмары. В домах взрослые и дети рыдали от страха, но не могли проснуться. Те же, кто не спал, видели кошмары наяву. А по следу рыболовов шло существо, похожее на белого пса с голубыми глазами. Гончий не смог уловить запаха тех, кто скрывался за миракулёрами: пилози хорошо маскировали хозяев. Сами фейри пахли конфетами и сыром, так что найти хозяев по запаху пилози тоже было нереально. Человеческий мир полон конфет и сыра! Нужно было отделить пилози от их хозяев, и Гончий, кажется, придумал, как. Он оставил бессмысленную слежку. «Волшебное возвращение!» — произнесла Ледибаг формулу заклинания, способного отправить лютина обратно. Похоже, рыболовы поймали рыбешку из Озёр.***
«Никогда не снимайте миракулёр у себя дома, — наставлял мастер Фу. — Корриган могут следить за вами. Выбирайте тихое место рядом с большим скоплением людей. Любой пустой переулок, щель между стеной и мусорным баком, туалет, в котором никто не видел, как вы зашли. Не следует раскрывать корриган свое истинное лицо, пока не войдете в полную силу и сможете покидать Озёра по своей воле».***
Ван Фу пил чай и созерцал карту Парижа. На ней красными штрихами были обозначены перемещения лютинов, проникших в мир людей за последние два года. И чем больше чая выпивал Мастер, тем сильнее утверждался в мысли, что явления лютинов не случайны. Они квартал за кварталом прочесывали город. Это могло означать только одно: кто-то из корриган, достаточно сильных, чтобы контролировать фейри, ищет нечто. Ищет с точки зрения людей неторопливо, но для корриган время течет иначе. Ван Фу допил последнюю чашку чая. — Вайзз, — обратился он к своему пилози. — Будь готов, мне может понадобиться твоя помощь.***
Андре Буржуа, мэр города, с удивлением посмотрел на невысокого, спокойного китайца в гавайской рубашке. Мэр не очень понимал, откуда тот взялся в его кабинете. Китаец поклонился, сделал несколько странных жестов руками и произнес: — Снимаю печать с твоей памяти. И Андре Буржуа вспомнил. Невысокий китаец был рыболовом. Несколько лет назад он взялся вернуть его дочь из Озёр. И вернул. Правда, к тому моменту Хлоя провела уже довольно много времени на той стороне и характер у нее получился не сахар. К тому же корриган, забравшая девочку, оказалась очень сильной и вернула ребенка на своих условиях. И раз Андре не узнал Мастера Фу, то значит, это не его жена прилетела из Нью-Йорка навестить дочь, а пришла та корриган. — Я пришел поговорить с Золотцем, — сказал Ван Фу. — Конечно, — сказал Андре. — Я покажу ее покои. А не могли бы вы попросить, чтобы она не блокировала мою память на время своих визитов? — Увы, — развел руками Мастер. — Здесь я бессилен.***
— Что тебе нужно, рыболов? Женщина, похожая на живой манекен, зло сощурила глаза, едва Ван Фу переступил порог комнаты. — Я соблюдаю условия, можешь не беспокоиться, — продолжила она ледяным тоном. — Через три года, когда к ней вернется память, я приму любое ее решение. — Вижу, ты стараешься сделать все, чтобы решение было в твою пользу? — Я не люблю терять тех, к кому привязалась. Но ты пришел не для того, чтобы напомнить мне условия контракта? — последние два слова Золотце выделила особенно. — Это правда. Я хочу знать, кто из корриган что-то ищет в Париже. И хочу знать, что он ищет. Золотце неожиданно рассмеялась. Смеялась она долго и весело и даже стала похожа на человека. — Вы, наконец, заметили, — сказала она, отсмеявшись. — Сколько у вас прошло? Два года? О! Я выиграла спор. Тебе повезло, рыболов. Ты получишь половину ответов. Корриган подошла к Мастеру Фу, присела рядом с ним, словно перед ребенком, и шепнула на ухо: — Бражник, наш король, потерял кое-что важное. И готов искать это вечность.***
Маринетт сама не понимала, как согласилась на свидание с Лукой. Алья тоже не понимала, но считала, что призраков прошлого надо изгонять, даже если они кажутся любовью всей жизни. Поэтому она вытолкнула подругу из комнаты, как только внизу раздался голос Луки. «Удачи», — бодро прошептала Алья, перекрывая путь к отступлению. Маринетт шла по лестнице, а внизу раздавались голоса: — К Маринетт? Неужели? — Я уж боялся, что с нашей девочкой этого никогда не произойдет. Похоже, ее отец и мать решили озвучить все мысли, которые приходят в голову родителям, когда те осознают, что их ребенок вошел в стадию поиска партнера. Маринетт кубарем скатилась вниз, схватила Луку за руку и вылетела на улицу, таща его за собой. Когда они забежали за угол, Лука резко остановился и притянул Маринетт к себе. Она оказалась прижата спиной к его груди. Парень осторожно взял ее за плечи и бархатно прошептал на ухо: «Нам в другую сторону, Маринетт». Волна бисерных мурашек окатила ее с ног до головы, но Лука уже отпустил руки. Пройдя пару кварталов, он завел Маринетт в подворотню. — Джаггед не дает концертов сегодня, — сказал Лука, открывая дверь в небольшой бар-клуб, — но, думаю, эти ребята тебе понравятся. Маринетт увидела небольшой зал, обшитый деревом, с портретами Джаггеда на стенах. Барная стойка, пара длинных столов и маленькая сцена, на которой настраивали инструменты четверо парней в балахонах. Их лица были разрисованы под персонажей Хэллоуина: тыквоголового Джека, скелета, зомби и вампира. Люди в зале были одеты преимущественно в драные футболки и джинсы. Маринетт, одетая в теплое платье в стиле мори, почувствовала себя здесь чужеродной, а вот Лука отлично вписался. Он усадил девушку на свободное место за одним из столов, и та сразу спряталась за папкой меню. Оглядев зал, Лука сразу понял, в чем дело. — Черт, мне следовало тебя предупредить. Я как-то не подумал, что ты дизайнер и можешь одеться необычно. Прости. — Ничего, я привыкла, — протянула Маринетт, выглядывая из-за меню. Лука внезапно снял толстовку и накинул ее на плечи девушки. — Так спокойней? — Д-да, — протянула Маринетт, снова исчезая за раскрытой папкой. Ребята на сцене начали играть. Это оказался индастриал-панк. Тексты песен, конечно, не дотягивали до уровня Джаггеда Стоуна, но солист и музыка были на высоте. — Откуда ты про них узнал? — Маринетт пришлось кричать Луке прямо в ухо, хоть он и сидел рядом. — Нашел, когда искал, с кем играть. Это сокурсники Джулеки, — а вот голос Луки спокойно перекрывал музыку. Возможно, все дело было в его глубоком тембре, словно проскальзывающем между мелодий. Через некоторое время музыканты взяли перерыв. Лука ушел за коктейлями, а Маринетт разглядывала людей в зале. И внезапно заметила телохранителя Адриана. Давно, еще в коллеже, ребята прозвали его Гориллой за неразговорчивость и специфический внешний вид. Маринетт никогда не встречала Гориллу вне работы, поэтому автоматически поискала глазами Адриана. И не нашла. Тут на сцену вернулись музыканты, и Маринетт с удивлением узнала Адриана в клавишнике-Джеке. Лука вернулся с коктейлями и сразу обратил внимание, что Маринетт вновь стала похожа на затаившуюся мышь. — Что-то не так? — Парень за синтезатором. Мы учились с ним вместе в лицее и коллеже. — Неужели все твои одноклассники пошли в Школу искусств? — улыбнулся Лука. — Что? Нет, конечно, нет. Только Адриан, Джулека и Натаниэль, он художник. Аля — журналист, Хлоя пошла на менеджмент, Рози... — Стоп, стоп, стоп. Прости, но я не смогу запомнить столько твоих друзей за раз. Заметив гротескный испуг на лице Луки, Маринетт фыркнула и принялась за коктейль. Когда выступление закончилось, ребята посидели еще немного, обсуждая игру группы. Они уже собирались уходить, как к ним подошел Адриан, без грима, в своей обычной одежде. — Привет, — сказал он Луке. — Решил посмотреть нас в деле? О, Маринетт, красивое платье. Вы знакомы? — У нас свидание, — ответил Лука. — Здорово! Поздравляю. Отлично смотритесь вместе. Заметив, как напряглась Маринетт, Лука сменил тему. — А ты играешь, словно сын корриган. — Ха-ха. Спасибо за комплимент, но вряд ли. Моя мать была актрисой и пропала четыре года назад на гастролях, — Адриан улыбнулся нахмурившейся Маринетт. — Все в порядке, Мари, я привык. Ладно, мне пора, Горилла ждет. Увидимся, — подмигнув Маринетт и помахав рукой Луке, Адриан убежал. Выйдя из клуба, Лука предложил прогуляться. Маринетт согласилась. Они долго бродили вдоль Сены, говорили о разном. Когда совсем стемнело, Маринетт поняла, что дрожит. Это была скорее дрожь напряжения, чем холода. Близость Луки, встреча с Адрианом, снова близость Луки, его голос, прикосновения, забота. Не осознавая себя, Маринетт оказалась в его объятиях, его пальцы коснулись ее губ, а потом Лука ее поцеловал. По телу Мари пробежала волна жара, и внутри словно проснулся дикий, ненасытный зверь, подкрепленный разочарованием безответной любви. Ладонями, полными напряжения, она провела по спине парня вниз, до ягодиц. Задержала на них руки, выгибаясь навстречу его желанию, и повела вверх снова, уже под его футболкой, по голому телу. Но Лука вдруг отстранился. — Прости. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку только потому, что один готов видеть в тебе всего лишь друга, а другой хочет большего. Маринетт вспыхнула от стыда. — Как? Как ты догадался? Лука улыбнулся одними глазами. — Ты похожа на путника, бегущего за болотными огоньками. Но сможешь ли ты сама стать таким огоньком? Маринетт изумленно уставилась на парня. Что он хотел этим сказать? — Пойдем, я отведу тебя домой. Всю обратную дорогу они молчали.***
«Друзья мои, я выяснил причину нашествия лютинов. Нет, это не истончение границы, как мы опасались. Король корриган, Бражник, потерял нечто настолько важное, что готов прочесать весь Париж. Собственно, он уже это сделал и ничего не нашел. Думаю, теперь он зашлет кого-то из свиты попросить о помощи и заключить с нами контракт. Помните, контракт в Озёрах заключается на условиях человека, контракт в нашем мире — на условиях корриган. Хорошо, если они придут ко мне. Но скорее всего, корриган попытаются подловить вас, как самых неопытных рыболовов. Будьте предельно осторожны, друзья мои».***
— Смотри, Котик, теперь этот лютин кого-то несет, — Ледибаг заметила на спине огромного белого пса, вскочившего на крышу, двоих детей. Когда миракулёр начинали преследование, всадников на псе точно не было. — Кажется, они наслаждаются поездкой, моя Леди... Да это же близнецы-сапотисы! Помнишь их? Еще бы Ледибаг их не помнила. Это ведь младшие сестры Али, неугомонные разбойницы. Полгода назад в них вселялись лютины, но, похоже, Эллу и Этту тот случай ничему не научил. — Скорее, мы должны их вернуть! Ледибаг рванула за псом. Кот побежал рядом. Пес был на удивление быстр, и рыболовы никак не могли догнать его. Затяжными прыжками он перелетал с крыши на крышу. Дети явно веселились. «Быстрее! Быстрее!» — кричали они, а пес и вправду становился быстрее. Над городом стал подниматься туман. Вот Ледибаг удалось опутать ногу пса своим йо-йо, она схватила Кота и в полете начала сворачивать нить. В тот же миг очертания домов в тумане вдруг стали размываться, колеблясь, словно отражение на воде, в которое кинули камень. — Отпускай йо-йо! — закричал Кот. — Это корриган, он погружается в Озёра. — Но как же дети?! — Мастер вернет их, отпускай! Ледибаг резко сдернула нить с ноги пса, но было поздно. Они очутились в сумерках, посреди поля, полного шелеста ночных ковылей. Кот Нуар стал черным ягуаром, а Ледибаг оказалась девушкой-феей, с маской фасеточных глаз на лице, в длинном крапчатом платье, с крыльями божьей коровки. То, что она вначале приняла за черные перчатки до локтя, оказалось цветом кожи рук. — Так вот ты какая на самом деле, — сказал Нуар. — Не удивительно, что я до сих пор влюблен. — Что? — возмущенная Ледибаг поднялась в воздух. — А еще ты светишься, когда летаешь. Как волшебный огонек. Может, попробуешь поискать детей? Ледибаг поднялась повыше, пытаясь осветить большую площадь поля, и вскоре заметила пару сладко сопящих сапотисов совсем недалеко от Кота Нуара. — Иди сюда, они спят, — позвала она напарника. — Хорошо, что он оставил их не на земляничной поляне. Детей, вкусивших озерной пищи, вернуть было бы куда сложнее. — Кажется, псу были нужны не дети, — протянула Ледибаг. — Вот черт. Надеюсь, Мастер Фу придет сюда раньше, чем слуги короля. Ученики рыболова еще не умели сами покидать Озёра. Если честно, они были слишком заняты ловлей лютинов, чтобы научиться чему-то более серьезному, чем разрушение их мороков. И сейчас они как никогда остро осознавали это. — А ведь Тикки пыталась предупредить меня, что это не лютин. — Тикки? Имя твоего пилози? — Ага. А как зовут твоего? — Плагг. Интересно, где он сейчас? — Везде, где пожелает. В глубине Озёр пилози... — Имеют право на свободу, — произнесли они вместе старый урок. К их неровному дуэту присоединился третий голос, медленный и тягучий. Раздвигая лапами ковыли, к юным рыболовам вышла прямоходячая черепаха. — Мастер! — Забирайтесь ко мне на спину и берите с собой этих проказниц. Кажется, я очень плохой учитель, — Ван Фу опустился на четыре лапы, дождался, когда все усядутся на его панцирь, и поплыл сквозь пространство, гудя сложную мантру. Туман границы выпустил их недалеко от Эйфелевой башни. В городе тоже уже наступила ночь. Рассыпалась волшебная форма Мастера Фу. Рассыпалась волшебная форма спящих близнецов. И, конечно же, рассыпались волшебные формы Ледибаг и Кота Нуара, ведь пилози еще предстояло выманить обратно в мир людей. Напарники впервые смотрели друг другу в лицо, не скрытое маской-миракулёр. Глаза Адриана становились все больше и больше, а лицо Маринетт все сильнее заливалось алой краской. — Кхм, — кашлянул Мастер. — Что ж, в момент, когда пилози покинули вас и перестали маскировать ваш запах, Гончий в Озёрах точно взял след. Больше нет смысла скрывать вас друг от друга. Теперь вам будет проще помочь друг другу, когда придут корриган. И обучение пойдет быстрее. — Мастер, — Маринетт указала на близнецов. — Я, пожалуй, разбужу и отведу их домой. — Я помогу, — вызвался Адриан. — Не стоит, юноша. Возвращайся к себе. Твой отец наверняка уже поднял на уши всю полицию. А Маринетт точно хочет обдумать сложившуюся ситуацию в одиночестве. — Спасибо, Мастер, — кивнула Маринетт. — А я займусь возвращением пилози.***
Во время длинного перерыва между лекциями Адриан заметил Луку, шутившего с одногруппниками Джулеки. Адриан смотрел на него и думал о том, что это — парень Маринетт. Уверенный в себе, играющий на гитаре как бог, знающий, чего хочет... Как могло так случиться? Он, Адриан, отказал ей, думая, что отказывает другой. Она отказала ему, думая, что отказывает другому. А потом жизнь внесла коррективы. Точнее, одну коррективу, вот эту, голубоглазую коррективу с синими волосами и тихой улыбкой. Лука заметил Адриана, помахал рукой и подошел к нему. — Привет. Есть разговор. Пройдемся? Заинтригованный, Адриан согласился. Парни направились в небольшой парк при кампусе. Лука сошел с дорожки и побрел сквозь янтарный лесной воздух, поглаживая рукой белесые, словно призрачные, стволы платанов. У самого старого он остановился, прислонился к нему и посмотрел на Адриана. — Я был прав. Ты — сын корриган. — Что?! Не может быть. — Я точно знаю, я почуял это в Озёрах, Кот Нуар. Адриан удивленно уставился на Луку. — Ты — корриган? — Да, я Гончий. А вам достался плохой учитель, ребята. Адриан сам не понял, когда он успел вжать Луку в дерево. — Что ты сделал с Маринетт? — Успокойся. Я не сделаю с ней ничего против ее воли. Не смогу. Как и ты, подозреваю, — Лука спокойно отвел руки Адриана от себя. — Корриган и правда влюбляются в людей, Адриан. Наша королева влюбилась в твоего отца. — Королева? Они все еще стояли достаточно близко, Адриан так же был напряжен, но Лука оставался спокойным, как озёрная гладь. Возможно, он и был ею. Кто знает, откуда возникли корриган? — Ты сын нашей королевы, парень. Кажется, Адриан начал понимать. Он отступил на шаг, слегка расслабился. — Так она не исчезла? Она вернулась в Озёра? Я могу с ней встретиться? Лука покачал головой. — Королева не вернулась к королю. Кто-то поймал ее, опутал чарами и держит в месте, недоступном для нас. Я хочу, чтобы ты проследил за отцом, Адриан. Он наш первый подозреваемый.***
Адриан нашел Маринетт в библиотеке. Обложившись папками с образцами тканей, она набрасывала эскизы. Адриан встал напротив. — Маринетт, я хочу с тобой поговорить. Девушка вздрогнула, уронила карандаш, вскочила, случайно задев лист с рисунками и часть папок. Все пирамидкой посыпалось на пол. Адриан привычно помог это поднять, но Маринетт явно не нравилась его помощь. Она собрала свои вещи и поспешила прочь. — Маринетт, стой. Адриан догнал ее в два прыжка и схватил за плечи, прижав к стеллажу с книгами. У Маринетт явно перехватило дыхание. Она открывала рот, но не могла произнести ни слова. Студенты, занимавшиеся в библиотеке, стали обращать внимание на происходящее. — Идем, — уверенно сказал Адриан, крепко взяв ее за руку, и потащил за собой. У Адриана не было ни одной идеи, куда идти, и в итоге они оказались все у того же большого платана. Адриан расстелил на земле куртку, предложив Маринетт сесть, и сам упал рядом. Девушка вопросительно смотрела на него. — Скажи, ты знала, что Лука — корриган? — Адриан словно нырнул в темную воду. — Лука — кто? Нет, не может быть... Хотя... как же я сама не догадалась? Ну конечно, болотные огни! Мастер ведь говорил мне «Будь очень внимательна». Подожди, что... Лука — корриган?! — Прости. Вы же встречаетесь, да? — Встречаемся? Я не... Не знаю. Я не видела его с того дня, ну, помнишь? Наверное, он расстроен, из-за того что я... потому что... — Маринетт стремительно краснела. — Лука нашел меня сегодня, сказал, что он — Гончий, что я — сын королевы корриган и должен проследить за отцом, потому что он удерживает мою мать чарами. А еще я хочу встречаться с тобой! — на одном дыхании выпалил Адриан. Маринетт явно была перегружена информацией. Она невидяще смотрела на Адриана пару минут. — Прости, что ты сказал? — Я хотел бы встречаться с тобой. — Нет, до этого. Про корриган и твоих родителей. Адриана словно холодной водой окатило. Он явно увидел перед собой Ледибаг, свою ледяную Леди, занятую анализом ситуации, признающую только партнерские отношения. — У меня нет шансов? Даже теперь, когда я не Кот? Ты же признавалась мне, Маринетт. Все изменилось, да? — О, Адриан, — внезапно выдохнула девушка. — Я не знаю. Мне казалось, я любила тебя все это время, но потом появился Лука и я... запуталась. И ты оказался Котом, а Лука — корриган, и я запуталась еще больше. Я не готова дать ответ, Адриан. Не сейчас. — Я тоже корриган, — вздохнул Адриан. — Наполовину. И мне нужен твой совет.***
Адриану казалось теперь, что все, связанное с его матерью, намекает на ее происхождение. Выбранный ею дизайн помещений в особняке, творчество отца, скульптура в оплетенной глициниями нише заднего дворика. И особенно — портрет в стиле Климта, словно попытка передать истинную суть Эмили Агрест. Именно портрет открывал тайный спуск в подвал, будто отец хотел обыграть известную фразу «корриган не то, чем кажутся». Плагг не смог спуститься вместе с Адрианом, сказал, его что-то не пускает. Да и Адриану внизу было не по себе. Буйный тропический сад в полутемном помещении, похожем на часовню без окон, подавлял его. А посреди сада, в стеклянном гробу, словно Белоснежка, ждущая поцелуя, спала его мать. И казалось, что весь свет в помещении исходит от нее. Золотистый, волшебный, как на портрете.***
Встреча рыболова с учениками все больше походила на бесконечное чаепитие. Еще немного, и начнут переливать из пустого в порожнее. — Значит, подозрения короля подтвердились? Габриэль Агрест действительно поймал королеву? — уточнил Мастер, когда Адриан закончил рассказ. — Но почему мама решила уйти от него? Они очень любили друг друга, понимали с полувзгляда. Правда. — Возможно, он нарушил условие. Вступая в отношения с людьми, корриган часто ставят условия, — напомнил Ван Фу. — Что-то вроде «не ходить в церковь», «не подглядывать во время купания», «не включать в спальне свет»? — Да, Маринетт, что-то вроде. — Но как можно оставить того, кого любишь, из-за дурацкого условия? — недоумевал Адриан. — Она — корриган. Мы никогда их не поймем, — терпеливо пояснял Ван Фу. — А как можно удерживать взаперти того, кого любишь? — внезапно вспылила Маринетт. — Корриган она или нет. Я помогу ей освободиться, даже если ты против, Адриан. Я понимаю, ты боишься снова потерять мать, но она не хомячок, ее нельзя держать в клетке. — Я... Я не буду препятствовать ее освобождению. Я просто не понимаю, что происходит. Кто прав, а кто не прав. Я не знаю, что мне делать. — Слишком многое свалилось на тебя, мой мальчик. Отдыхай, дай событиям просто случиться. До ночи Хэллоуина, до Самайна, еще сутки. Если найдешь решение, действуй. Мы примем твой выбор. Но это не значит, что мы будем на твоей стороне.***
Самайн. Время живого огня, меда и специй. Время, когда границы миров сближаются, и многие корриган не прочь заглянуть на огонек человеческого сердца. Время, когда по небу Парижа несется Дикая Охота со сворой черных псов с алыми глазами. А ведет свору белый вожак — Гончий. Обычно Охота лишь пугает парижан криками, воем и звуками рога. Но не в этот раз. В этот раз у охотников есть цель — особняк Агрестов. На крыльце особняка Охоту встретили Ледибаг и человек-черепаха. — Я знаю о твоей потере, Бражник, — сказал Черепаха. — Мы не считаем это правильным и хотим помочь тебе. Но с одним условием — Охота будет ждать во дворе. Король придержал гарцующего коня, свита заулюлюкала, черные псы окружили стоящих на крыльце и оскалили зубы. — Ты забыл, рыболов. Здесь условия ставлю я! — У тебя нет выбора, Бражник. Только люди могут найти то, что ты ищешь. — Ты прав, Черепаха. Я предлагаю обмен. Ты останешься с нами, а с твоей девчонкой пойдет мой слуга. Из темноты вылетел большой белый пес и приземлился рядом с Ледибаг. Свора поджала хвосты и, поскуливая, спустилась с крыльца. Черепаха кивнул. В тот же миг пес выломал дверь и бросился внутрь. Ледибаг еле успевала за ним. Пес стремительно несся по особняку, словно зная дорогу. Он отбросил прочь вставшего на пути Гориллу. Ледибаг, бежавшая следом, краем глаза заметила выскочившего в коридор Габриэля Агреста. Наконец, пес ворвался в зал с золотым портретом Эмили, сделал пару кругов и принял более человеческий облик. Он стал похож на собачью версию Кота Нуара, одетую в белый костюм. — Где? — Ад... Кот Нуар говорил, комбинация кнопок на портрете вызывает потайной лифт. Сейчас. Ледибаг подошла к портрету, нахмурила лоб и через пару секунд нажала на нужные треугольнички. В полу открылась неглубокая дыра с круглой платформой на дне. Достаточная для одного человека, но узковатая для двоих. — Габриэль явно не страдает клаустрофобией, — усмехнулся Белый Пес. — Идем. Он крепко обнял Ледибаг и прыгнул с ней на платформу. Лифт пошел вниз по узкой трубе-шахте. Ледибаг одолевали противоречивые чувства. Ей нравились объятия Пса, но воспоминания о том, чем закончился их поцелуй на свидании, заставляли нервничать. Пес-Гончий-Лука словно почувствовал это и прошептал ей в ухо: — Не переживай. Тебе все равно пришлось бы держать меня поближе к сердцу, чтобы пронести. — Пронести? — Здесь очень странный замок. Фейри он просто не пропускает, а для корриган... есть варианты. Шепот Луки сводил ее с ума, и она прикусила губу, лишь бы та животная страсть не вернулась вновь. Корриган, словно понимая это, старался держать себя максимально нейтрально. Настолько нейтрально, насколько это в принципе возможно, когда ты держишь в объятиях любимую девушку, стоя в довольно узкой трубе. Лифт вынес их в подвал, похожий на часовню. Высокие, закрытые листами железа оконные проемы. Дорожка, лежащая между труб непонятного назначения, расположенных словно храмовые скамьи. Там, где в церкви располагается алтарь, виднелся тропический сад со светящимся сооружением в центре. И перед ним Ледибаг с удивлением увидела Натали, секретаря семьи Агрестов. — Прорвались все-таки, — произнесла женщина и прикоснулась к броши — павлиньему хвосту на правом лацкане пиджака. Брошь засияла, Натали словно сняла этот свет кончиками пальцев и подняла руку. — Кто ты? — крикнула Ледибаг. — Разве старый Черепах не рассказывал о нас? Мы — браконьеры! — Натали стряхнула сияние с пальцев, и оно, свернувшись в шар, полетело к девушке. Корриган подхватил Ледибаг и прыжком перенес ее за трубы. Сияние ударило в место, где уже никого не было, растеклось лужицей, собралось обратно в шар и вернулось в брошь.***
Браконьеры. Конечно, Мастер Фу рассказывал о них. Группа фанатиков, желающая разделить мир Озёр и мир людей. «Ряды браконьеров — убежище потомков корриган, оставленных в мире людей; пристань родителей, чьих детей не удалось вернуть из Озёр, и приют рыболовов, рухнувших под бременем выбора. Они пытаются совершить невозможное. Никто не знает, как закрыть границу. Наши миры созависимы, они могут погибнуть друг без друга. Все, что нам остается — поддерживать баланс отношений между корриган и людьми. Но браконьеры верят, что смогут разделить миры и выжить. И постоянно ищут способы совершить это». Неужели отец Адриана тоже браконьер? Или обманутая ими жертва?***
Натали вновь собрала свет на кончиках пальцев и подняла руку. — У нее брошь королевы, — сказал Пес. — Одна ты не справишься. — Не откажешься мне помочь? — Я готов. Но мне нужна плата. — Какая? — Выбери меня. Ледибаг пристально посмотрела на Пса. Адриан или Лука? Почему она должна выбрать именно сейчас? Почему Гончий требует платы от нее, ведь он должен выполнять приказ своего короля? — Ты играешь не по правилам, Пес. — Ты права. Я готов на все, чтобы выиграть у Кота, моя Леди. — Тогда прикрой меня. Добежать до Натали они не смогли. Свет с кончиков пальцев поймал их в магические пузыри, прорвать их изнутри не получалось. Натали довольно улыбнулась.***
И тут в подвале появился Кот Нуар. Быстро сориентировавшись в обстановке, он создал тьму в своей руке — Катаклизм, заклинание, разрушающее магию корриган. Двумя прикосновениями он освободил Ледибаг и Пса из их пузырей и бросился к Натали. — Нужно сломать брошь! — крикнул Пес. — Это не освободит твою королеву, корриган, — засмеялась Натали. — Но, может, кто-то из вас хочет занять ее место? «Она безумна», — подумала Ледибаг. В этот миг Кот толкнул женщину в грудь зачарованной рукой. Катаклизм разрушил брошь, а Натали упала на стеклянный гроб, в котором спала королева. И вдруг они поменялись местами. Эмили оказалась снаружи, а Натали — внутри. Ударив кулаками по крышке гроба несколько раз, женщина вдруг успокоилась, закрыла глаза и заснула. Эмили открыла глаза и встала. Адриан снял миракулёр. — Мама, — сказал он и обнял ее. — Мама, не уходи. — Спасибо, что освободил меня, Адриан, — королева погладила сына по голове. — Эмили! — в подвале появился Габриэль Агрест. — Прости меня, Эмили. — Что она сказала тебе? — Она сказала, что сможет победить короля корриган в этом мире. Надо только выманить его из Озёр. Тобой. И тогда наши миры разойдутся. И ты останешься со мной. Королева высвободилась из объятий сына и подошла к Габриэлю. — Ты так сильно боялся меня потерять? Я бы никогда не оставила тебя, Габриэль. Я забираю тебя в Озёра. Теперь только так мы сможем быть вместе. — Мама, нет! — Я не могу остаться, Адриан. Это не прихоть корриган, это закон границы. И я всем сердцем хочу исполнить желание твоего отца. У меня нет выбора... Но ты мой сын, и ты рыболов, для тебя открыты оба мира. Я буду ждать тебя в гости или навсегда. Как ты решишь. По лицу Адриана потекли слезы. — Прости, Адриан. Я тоже буду ждать тебя, — произнес отец. Адриан в бессилии сжимал и разжимал кулаки. Ледибаг, точнее, уже Маринетт, подбежала к Адриану и взяла его за руку. — Ты не один, — сказала она. Адриан повернул к ней заплаканное лицо и вдруг обнял, уткнув голову в плечо. — Спасибо. — Ледибаг, — обратилась королева к девушке. — Ты храбрая девочка и достойна награды. Я даю слово выполнить три твоих просьбы в Озёрах. Пора, — повернулась она к Псу. — Гончий, доставь нас на поверхность. Корриган принял истинную форму и топнул передними лапами. Темные тени пронеслись перед глазами Маринетт, и в следующий миг все оказались на крыльце. — С возвращением, дорогая, — сказал Бражник, а вся свита спешилась и опустилась на одно колено. — Я привел твоего любимого жеребца. Королева кивнула. — Мне понадобится еще один конь. — Как пожелаешь. Король указал рукой на одного пса из своры, и тот превратился в вороного. — Спасибо за работу, Гончий. Скажи, что ты хочешь в награду? Белый пес оглянулся на Маринетт, все еще державшую Адриана за руку. — Я хочу отказаться от службы, мой король. — Что ж, всегда буду рад принять тебя обратно. После этих слов силуэт белого пса внезапно начал меняться. Гончий стал снежным волком. — Спасибо, ваше величество, — и снова смена формы. На этот раз в человека. Лука повернулся к Маринетт: — Я тоже не смогу оставить тебя, Леди. Кого бы ты ни выбрала.***
Дикая Охота дождалась, когда королева и ее фаворит сядут в седло, и с улюлюканьем помчалась над Парижем. Ван Фу поднялся на крыльцо и сел рядом с оставшимися. Все вместе они смотрели в небо, на звёзды Самайна.