не смотреть как ты ушел (дважды)

Кровь. Выстрелы. Мертвые тела. Мертвое тело Дейва. Его разум вращается, пробегает мили по его собственному телу. Он не слышит ничего, в то время как слезы медленно капают с его подбородка. Клаус прижимает руки к струящейся крови, аккуратно прикасаясь к грязным щекам Дэйва. Глаза Дэйва открыты, жизни в них нет, но они всё ещё открыты. Клаус не может сделать ничего, чтоб вернуть любовь всей его жизни в бездыханное тело перед ним. Его руки покрыты алой кровью того, кого он поклялся защищать, любить до тех пор, пока не придет их конец. Не так рано и совсем не так. Клаус хочет остаться с Дейвом, прижимать его к себе и умереть вместе с ним, не давая остальным оттащить его к куче других тел. Он не может так со своей любовью. Не может позволить случиться такому с единственным, кто любил его несмотря на многочисленные недостатки. Любил его тогда, когда даже он не мог любить себя. Не важно, сколько ошибок совершил Клаус, как часто его ругали за слова и поступки, Дэйв любил его. Любил его нежно. — Не так… не так, — Клаус повторяет как мантру, голова кружится, когда он смотрит в мертвые глаза. Его собственные слезы падают на щеку, которая когда-то была теплой на его губах. Рука, которую он сейчас трепетно прижимает к себе, холодная, хотя когда-то ласкала его тело и лицо. Дэйва больше нет. Он начинает чувствовать колющую боль в легких до того, как наконец перестает кричать, понимая, что уже никто не поможет. Он располагает свою голову на широком плече своего любовника, мышцы которого ослабли. Клаус не может остановить свои слезы. Он чувствует соленый привкус на нижней губе. Он не может поверить, что это произошло за пару секунд. Клаус потерял все: свое будущее, свой мир. Ему никогда не хочется снова открывать глаза, он должен вдохнуть знакомый запах, прежде чем тот растворился в грязи и крови. Вдохнуть легкий аромат цветочного поля, который так напоминал о доме.   Так не должно быть, Дэйв был слишком молод. Слишком молод, чтобы умереть на фронте глупой бессмысленной войны. Клаус не был лучшим в школе, еще хуже в истории, но теперь, находясь здесь, в то время, когда это произошло, он знал, сколько жизней забрала эта война. И одним из них был Дэйв.

***

Он прижимает черный чемодан к груди, мысли всё ещё размыты. Клаус не понимает где он, что он тут делает и где Дэйв. Его сердце пронизывает боль, а конечности не слушаются, он старается, но не может подвинуться ни на миллиметр.   Мутная пелена слез мешает увидеть, что происходит вокруг.   — Клаус? — Он наконец слышит знакомый голос, тот, который, как он думал, он больше никогда не услышит. — В чем дело? Пара прекрасных мягких рук касается его щек, прежде чем слезы снова стекают по его лицу. Большой палец стирает с лица соленую жидкость еще до того, как зрение возвращается с Клаусу.   — Просто ужасный сон, — Клаус рассмеялся бы над тем, как его голос сломался, в любой другой ситуации, но этот момент был слишком важен, чтобы начать смеяться. — Один из тех плохих? — спросил Дэйв, конечно, он знал о кошмарах Клауса. Те, которые он не мог подавить без наркотиков. Его лунатизм, должно быть, будил его чаще будильника.  — Хуже, — Клаус кидает это невзначай. Он не может сказать Дэйву, что случилось, не может сказать ему, что он умрет менее чем через 24 часа.  Спустя один или два глубоких вдоха мягкие губы прижимаются к его потрескавшимся губам. Короткий поцелуй, который был слишком коротким для Клауса, он тянет за воротник перед собой, стараясь украсть более долгий поцелуй Дэйва, пока еще не поздно. — Я люблю тебя, — он знает, что не сможет повторить эти слова, их окружение слишком строго, чтобы показать какую-либо еще привязанность в темном углу их палатки. Еще несколько человек спали в спальных мешках или без них.  Дэйв не выглядит удивленным, с теплой улыбкой на губах, обернувшись на секунду, прежде чем нежно поцеловать кожу под ухом. Сладкое «я тоже тебя люблю», было тем, что он шепчет Клаусу на ухо. Черный чемодан отброшен в сторону, прежде чем Клаус бросается на своего любовника. Когда наступит утро, они будут готовиться и тренироваться, прежде чем ночью случится нападение. Атака, в которой Дэйв получил пулю в сердце, та, где он перестал дышать. Клаус был достаточно мазохистским, чтобы наблюдать, как любовь его жизни тренировалась во второй раз, но не настолько, чтобы он снова умер. — Дэйв, иди со мной, — Клаус тянет Дэйва за руку, практически умоляя его следовать за собой, — пожалуйста, — добавляет он и наблюдает, как выражение лица Дейва становится беспокойным, а затем удивленным. — Куда мы идем?  Он следует за ним без жалоб, без вопросов. Клаус любил его за это, за доверие к Клаусу. — В лучшее место. Клаус берет теплую руку, протянутую ему. Их пальцы переплетаются. На улице темно, пыльно и громко. Дэйв, вероятно, думает о последствиях их выходки. Вот почему Клаус снова целует его в губы, уверяя, что все будет хорошо. — Позволь мне показать тебе, где я вырос, где я был разрушен и где я хочу быть исправленным, — в этот момент Клаус, вероятно, снова начал плакать. Он либо умрет там с Дейвом, либо они вернутся вместе. — Тобой, — добавляет он, кладя руки Дейва на чемодан, прижимая свои сверху. — Клаус, что… — Он не успевает закончить предложение, ярко-синяя вспышка покрывает обоих. Клаус улыбается, когда единственной вещью, которую он все еще может видеть, является Дейв, самый важный человек.

***

— Не открывай глаза, — шепчет Клаус, они сидят в том же автобусе, в котором, как он помнил, он исчез. Дэйв все еще крепко сжимает его руку, Клаус замечает напряжение в теле рядом с ним. Он так благодарен, что Дэйв есть в его жизни.   Слева от них сидит пожилая женщина, периодически поглядывая на двух грязных солдат и что-то бормоча себе под нос. Клаус глубоко вздыхает, глядя на черты своего любовника, его брови нахмурились, а губы сжались в тесную линию. — Пожалуйста, не злись, когда откроешь глаза.