Отпускать

В Питере снег идёт и дует ветер. Город-романтика, город-смерть. Больной насквозь город, ядом пропитанный. Родной. Руками в Питере так правильно на холодные перила опираться. Руками так правильно сигареты тушить. О ладони. О пальцы. О себя тушить правильно. О то, что внутри. Не больнее это, чем жить. Не неправильнее, чем уходить. Не страшнее, чем отпускать. Это – не. Калечить себя – что-то внутри глубоко-глубоко, а не снаружи – не неправильнее. Глубже. Намного глубже даже, чем мысли и личность. Намного глубже, чем начинается осознание самого себя. Где-то там, где тьма разъедает остатки чего-то. И в памяти нет совершенно, чего. В Питере дожди идут. Капли по плечам – не больнее – бьют, и руки – которые раньше так правильно – с перил соскальзывают. И самому хочется на перила эти, чтобы – так правильно – вниз. Чтобы – не больнее и не неправильнее – не чувствовать больше. В Питере то ли дожди, то ли снег; то ли ветер, то ли вечный штиль; то ли высшее счастье, то ли боль. Хмурый и чёрный город-романтика, белый, как ночь, и смеющийся город-смерть. В этом городе люди все – с рождения – отчаянные. В глазах у всех тут – разное такое – абсолютно одинаковое что-то. То самое что-то – что тьма где-то глубоко. Теплится это остатками на дне зрачков. Каплями. В движениях у все тут – стремление. Вверх, вперёд, в омут с головой, в передряги, в вихри, в бури – пропадать стремление. В чём-то. В ком-то. Не в штилях только. И это не неправильнее, чем жить. В Питере – чёрт с ним с Питером – гиблый взгляд с догнивающим на дне зрачков чем-то. В этом городе-смерти трещит что-то – глубоко под рёбрами что-то – отвратительно до дрожи. От романтики этого города тянет промокшими углями. Это мечты так, потому что огонь сначала, а потом – горит же ещё, ну, горит – дождь, и снег, и боль. И штиль потом. Стремление пропадать – где-то. В чём-то. Не в тишине только. Руки в Питере так удобно ложатся на перила. Соскальзывают, конечно, но это всего лишь кровь – от сигарет кровь. Изо рта кровь. Из ладоней – не больно уже даже. Из пальцев. Из-за неё – из-за крови – руки скользят. В Питере так правильно на перила – те самые – садиться, чтобы как и руки – вниз соскользнуть. Чтобы кровь тоже – не. Это не страшнее, чем жить, и не правильнее, уходить. Кому, как не Славе знать.